Георгий Левин - Чужой

И здесь я выдал свой перл.

— После обучения в вашем подразделении это по плечу любому!

Громко отчеканил я, смотря ему в глаза.

— А инструктором не хотите остаться в моём славном подразделении? Звание получите. Квартиру через три месяца гарантирую!

Спросил он. Как понимаете, для меня это было трагедией. Похоронить мечту? Нет! Ответил в духе того времени:

— Я буду там, куда меня пошлёт партия!

Только представьте, что мне предлагали! Работа в учебном центре меня не прельщала. Романтика и вера в себя свою одарённость гнали вперёд. Вот и выкрутился. Оказалось удачно.

Заместитель начальника по политчасти от удовольствия стукнул по столу кулаком.

Он не был профессионалом. Бывший инструктор райкома партии направленный в органы, по партийному набору. Начальник посмотрел на него и вздохнул. Он был членом партии. И должен был, думать по партийному. Поэтому и промолчал.

Больше вопросов у членов комиссии не было. Начальник приказал мне идти отдыхать. Утром сдать обходной лист и следовать домой.

Последнюю ночь я провёл в своей комнате. За год привык к ней. Расставаться, было жаль. Но большая жизнь уже ждала меня. А в ней! Лавры победителя мемориальные доски и звёзды "Героя" на грудь и конечно любимая жена.

Утром на солдатскую форму одел бушлат. Сдав коменданту комнату и ключи, я проследовал в канцелярию нашего учебного подразделения. Начальник канцелярии выдал мне запечатанный конверт и обходной лист. Быстро оббежав всех, чьи подписи были нужны в обходном листе, я зашёл в бухгалтерию. Получил суточные, проездные и направился в штаб батальона, где числился.

Начальник штаба заполнил мой военный билет и дал мне большой коричневый пакет, в нём было моё личное дело. По запарке он пожелал мне успехов в гражданской жизни. Потом до него дошло. Покраснев, махнул рукой.

Я вышёл из его кабинета и заглянул в свой военный билет. И был приятно поражён. Из военного билета узнал, что за выдающиеся успехи в боевой и политической подготовке мне присвоено воинское звание "ефрейтор". Обезумев от радости, помчался в магазин на территории батальона.

Там приобрёл пятьдесят сантиметров узкой жёлтой полоски, меньше не продавали. Иголка с ниткой, как и положено солдату была у меня при себе. Быстро соорудил по тоненькой полоске жёлтой ленты в полном соответствии с армейским уставом на каждый погон бушлата.

Сияя от счастья, направился на КПП. Там дежурил знакомый сержант, извините старший сержант, которого я встретил, впервые прибыв в часть.

Он уже давно выяснил, что я из лихих дядей, обитающих за забором. Его сослуживцам от нас доставалось, когда мы отрабатывали проникновение на охраняемый объект и устранение вооруженных часовых.

Поэтому он внезапно обнаружил прекрасный пейзаж за окном. Отвлечься от его созерцания, было выше его сил. А я спешил на автобус. Он уходил через четыре минуты. Ждать, следующего, терять полчаса не было смысла. Так мы и расстались, не сказав друг другу ни слова. Не простившись. Не поговорив. Думаю, ему было очень обидно! Но, увы, такова жизнь.

Сорок минут спустя я был на автовокзале. Таксист набирал экипаж до столичного автовокзала. Четыре человека по семь рублей пятьдесят копеек. Пока вместе со мной набралось трое. Мы уже полчаса ждали четвёртого, но он не шёл.

Один из спутников устав ждать, предложил сброситься по десятке. Мы согласились, а водителю было по барабану. Ему нужна была, тридцатка хоть от одного, хоть от четверых. Через час двадцать минут вечерние огни города — героя Киева встретили демобилизованного солдата.

Взяв свою тощую сумку, я помчался к родному дому и родной изнывающей от одиночества жене. Хотелось преподнести ей сюрприз. Но не получилось. Сюрприз преподнесла она!

Но будем последовательны в описании событий. Начну по порядку, соблюдая последовательность. И так…

Я подошёл к нашему парадному. Окна родной квартиры встретили меня темнотой. Было около десяти часов. Усевшись на лавочку у подъезда, решил ждать. Ключей у меня всё равно не было.

Через минут двадцать к подъезду нашего дома подкатила машина. Водитель, выскочил из неё. Одет он был в тёмный костюм, белую рубашку и галстук. Оббежав машину, он открыл дверцу пассажира. Ослепительный свет хлынул из салона. Этот свет был не искусственный от слабой лампочки. Нет! Это было сияние красоты моей жены! В этом ослепительном сиянии света моя жёнушка выпорхнула в наш мир. Положив руку на плечо молодого человека она, смотря ему в глаза проникновенно, собралась заговорить. Но не успела, подошёл я. Поспешил! Винил себя, но уже потом.

У меня было радостное, игривое настроение. Не смотря, на свои кирзовые сапоги подошёл к ним бесшумно.

Положив руку на свободное плечо молодого человека, я произнёс загробным голосом восставшего из мёртвых отца принца Гамлета.

— Пока мы проливали пот не жалея сил во славу здоровья вы крысы, лазили под юбки наших жён. Умри гнида!

Парень проникся словами и моментом.

Он медленно опустился на асфальт. Мне послышался звук льющейся жидкости.

Наверное, он не знал, что хрупкую тару нельзя носить в карманах, может разбиться. Или это была другая жидкость? Пока я пытался понять, мучивший меня вопрос окаменевшая фигура моей жены ожила и пошла к парадному.

Я уже говорил, что меня поражает способность женщин в любых ситуациях быстро приходить в себя.

Оставив решение в отношении жидкости вопросом в разделе загадки. Я топал сапогами, имитируя шаг каменной статуи Командора. Следовал за своей половиной.

Молодой человек остался у машины со своими загадками. Мы вошли в лифт поднялись на свой этаж. Ожившая статуя не Командора, а моей жены открыла дверь квартиры и направилась на кухню.

Как воспитанный человек я в прихожей снял сапоги. Запах портянок поплыл по квартире, заглушая тонкий аромат духов. Сняв портянки. Одел носки. В них когда-то ходил по квартире. Так было заведено в семье Зины.

В носках прошёл на кухню. В связи с моим внезапным появлением своих или чужих тапочек, я не обнаружил. В кухне сосредоточенная жена уставляла стол блюдами. Нарезки были в ассортименте сырокопченая колбаса, сыр, докторская колбаса, буженина, красная рыба. Начатая баночка красной икры, масло, три чёрствых кусочка хлеба, бутылка столичной водки с закруткой и два фужера. Разговор назревал серьёзный. Открутив пробку, я налил в фужеры водку.

Не поморщившись, жена выпила свою порцию.

Я не отстал. Закусывал, запихивая в рот вкусные закуски. Приготовился к спектаклю. Он не задержался.

Залившись слезами, мне сообщили, что наш брак был ошибкой. Что я сгубил её молодость и жизнь.