Борис Стругацкий - Полдень, XXI век, 2009 № 01

— До десяти.

Мы согласны.

— С левой стороны — господин Иэн Риггер, провинция Санлон, Мессир Флинн.

Девица старательно выводит буквы.

— С правой стороны… — Жирный запинается. — Господин Ин Вин, провинция Синтик, Мессир Синтик.

Я с удивлением смотрю на посланца. Я думал, играть будет Синтик. Первую игру он провёл лично. И я думал, он уже в пути.

— Мессира Синтика задерживают неотложные государственные дела. Поэтому он назначил меня полноправным представителем не только своих интересов в провинции Санлон, но также представителем себя самого, — говорит Вин.

Это плохо. Оскорбив просто господина Вина, можно поссориться с человеком. Оскорбив господина Вина как полноправного представителя Синтика в Санлоне, можно поссориться с государством. Попахивает войной.

Девица пишет.

— Дополнительные условия? — спрашивает Вин.

— Какие ставки? — отвечает вопросом на вопрос Жирный.

— Это наше дело, — говорю я, выразительно смотря на Вина.

Жирный молчит. В присутствии Вина он не хочет применять силу. А иначе меня не возьмёшь.

Я встаю.

— Об остальном договоритесь без меня.

Жирный смотрит ненавидящим взглядом. А потом улыбается.

— У меня есть одно дополнительное условие. За каждую выигранную партию победитель имеет право забрать себе одного раба из свиты соперника.

Свита Вина невелика. Пять человек, не больше. И всё время торчит в его покоях. Приняв такое условие, Вин будет играть будто насмерть. Ему уже нужно выигрывать не менее пяти партий. Но он смелый человек.

— Согласен, — говорит Вин.

Я ухмыляюсь и ухожу. Всё остальное они решат без меня.

По коридору идёт Мартилла. Шлюха грёбаная. Всё в том же наряде.

Хватаю её за шею, вталкиваю в первую попавшуюся комнату. Это обиталище Лосося. Тут не очень чисто. Перед зеркалом сидит какая-то девка из быдла, расчёсывается.

Заваливаю Мартиллу на кровать, задираю юбку, одной рукой расстёгиваю пряжку пояса. Мартилла бьётся, но не слишком. Я весь горю. Кусаю её за губы и нос, она отвечает. Мну её грудь. Вхожу.

Девка у зеркала смотрит дикими глазами. Окно открыто. На нас смотрит парень со двора. Я двигаюсь быстро и ритмично, Мартилла стонет и кусается, девка сидит, парень пялится. Лицо Мартиллы багровеет, я отпускаю руку. Она кашляет, но продолжает помогать мне в движении.

Наконец, я заканчиваю. Отталкиваюсь, встаю, вытираюсь простынёй, застёгиваюсь. Мартилла лежит с раздвинутыми ногами и тяжело дышит.

— Шлюха, — бросаю я.

За дверью никого.

Надеюсь, до завтра не увижу никого из этих уродов. Ни Жирного, ни его быков, ни Носорога.

Выхожу во двор. Голова-с-Плеч тренируется в стрельбе из арбалета. К дереву прикреплена мишень. В ней множество дыр, но яблочко даже не тронуто. Подхожу к палачу.

Он молча отдаёт мне оружие. Бью в центр мишени, попадаю. Смотрю с презрением. Палач нервничает. Бросаю арбалет, иду к себе.

Бельва здесь. Она сидит на постели и вышивает.

Что будет, если прочитать mortirum над живым человеком? Он будет стареть? Он умрёт? Что изменится?

Бельва бессмертна. Мы все, провалиться мне сквозь землю, бессмертны. И так будет всегда.

Почему Синтик решил дать мне такую власть? Обладает ли ею он сам? Я не знаю, как работает эта штука. Может, она единократная для всех. Тогда почему Вин так бездарно потратил свою долю власти?

Целую Бельву в щёку. Она поворачивается ко мне. Она мягкая и тёплая.

Ложусь, кладу голову Бельве на колени. Она гладит мои жёсткие волосы.

Мне не хочется ничего говорить. Хочется просто вжаться в неё, тёплую, мягкую, и лежать так вечно.

— Тебе не женщина нужна, — говорит Бельва тихо, — тебе нужна мама…

Она ещё помнит, что такое мама. Моя мать умерла четыре сотни лет назад. События проносятся в бешеном темпе. Ненавижу.

Утро. Свежо. В окно бьёт солнце. Бельва лежит рядом, уткнувшись мне в плечо и обнимая меня рукой. Я глажу её волосы. Аккуратно выбираюсь из постели, натягиваю панталоны, иду в кладовку.

Таракан мёртв. Он всё так же лежит на полочке, раздавленный Вином.

Всевластие.

Иду во двор. У дерева сидит Болт.

— Иди сюда, польёшь, — говорю я.

Болт лениво подползает к колодцу, крутит ручку. Появляется ведро. Он черпает ковшиком, ждёт, когда я подставлю руки. Вода ледяная.

Я подхватываю ведро и выливаю на Болта. Он вопит, хватается руками за плечи, убегает. Я смеюсь, снова опускаю ведро.

— Пошто Болта обидел? — голос Лосося.

— Сейчас и тебя обижу, — отвечаю, вытягивая ведро.

— Не надо, — он боится.

— Ладно, не буду, — опрокидываю полное ведро на себя.

Хорошо. Холодно, свежо.

Делаю пару кульбитов по двору, сальто, переворот, колесо.

— Бери палку, Лосось! — кричу.

Лосось кидает мне палку, себе выбирает долго. Я не жду: атакую. Он успевает парировать. Мы играем. Удар, удар, ещё удар, и время останавливается. Я вижу, как медленно приближается ко мне справа оружие Лосося, медленно подныриваю под него, медленно перехожу за спину соперника, медленно бью его по шее. Лосось падает вперёд, тоже медленно.

Время продолжает бег. Лосось на земле. Встать не может, его кружит. Ставлю на место обе палки, возвращаюсь в дом.

Бельва проснулась. На её лице — след от подушки. Она откидывает одеяло. Её тело манит своим теплом и уютом. Беру из шкафа полотенце, вытираюсь. Ложусь к Бельве. Она целует меня, я отвечаю, провожу руками по её коже, по груди, животу, по бёдрам. Она распаляется. Я исчезаю под одеялом с головой. Она стонет от удовольствия.

Мне тоже хорошо. Я не знаю, с кем ещё мне может быть так хорошо. Они все разные. Иногда мне и в самом деле нужна мать. Иногда мне нужна женщина. Бельва умеет быть и той, и другой.

Чаще всего мне нужна жертва. На эту роль годятся все остальные.

Иду к Жирному. Он уже не спит. Сидит у стола и что-то пишет. В соседней комнате две бабы из быдла ждут его в постели, если он вдруг захочет. Заглядываю к ним. Одна улыбается. Вторая, кажется, спит.

Жирный оборачивается.

— Куда полез? — говорит он спокойно.

Не обращаю внимания на его слова.

— Босс, зачем ты поставил условие?

Он смотрит на меня исподлобья.

— Какая ставка?

Ответ за ответ.

— Что ж, не хочешь — не говори, — я собираюсь уходить.

Он молчит. Я выхожу.

Во мне внезапно вскипает ненависть. Из окна вижу, как Голова-с-Плеч рубит чурбаны. Иногда он тренируется на людях, но чурбанов гораздо больше.

Выпрыгиваю из окна. Плюхаюсь на крышу крыльца, с неё — прямо перед Головой. Он едва успевает отвести топор.