Айзек Азимов - Мечты роботов

— Черт бы взял твоего Господина! — Донован плюнул на передатчик. — Вот твоему Господину! Делай, что тебе говорят!

Кьюти ничего не сказал. Молчали и остальные роботы. Но Донован почувствовал, что напряжение внезапно возросло. Холодное малиновое пламя в глазах роботов стало еще ярче, а Кьюти как будто окаменел.

— Кощунство! — прошептал он зазвеневшим от волнения голосом и шагнул вперед.

Доновану впервые стало страшно. Робот не может испытывать гнев, но по глазам Кьюти ничего нельзя было прочесть.

— Извините меня, Донован, — сказал робот, — но после этого вам нельзя больше здесь оставаться. Отныне вам и Пауэллу запрещается находиться в рубке и в машинном отделении.

Он спокойно сделал знак рукой, и два робота мгновенно обхватили Донована с двух сторон, прижав его руки к бокам. Тот не успел и ахнуть, как почувствовал, что его поднимают в воздух и бегом несут вверх по лестнице.

Грегори Пауэлл метался взад и вперед по кают-компании, сжав кулаки. В бессильном бешенстве он взглянул на запертую дверь и сердито повернулся к Доновану:

— Какого дьявола тебе понадобилось плевать на передатчик?

Майк Донован в ярости ударил обеими руками по подлокотникам кресла.

— А что мне было делать с этим электрифицированным чучелом? Я не собираюсь уступать механической жестянке, которую я собрал своими собственными руками!

— Ну конечно! — проворчал Пауэлл. — А сидеть тут под охраной двух роботов — это значит не уступать?

— Дай только добраться до базы, — огрызнулся Донован, — кто-нибудь за это поплатится. Роботы должны слушаться нас! Ведь есть же Второй закон!

— Что толку твердить одно и то же? Они не слушаются. И возможно, что это вызвано какой-то причиной, которую мы обнаружим слишком поздно. Между прочим, знаешь, что будет с нами, когда мы вернемся на базу?

Он остановился перед креслом Донована и сердито посмотрел на него.

— Что?

— Да нет, ничего особенного. Всего-навсего лет двадцать в рудниках Меркурия! Или просто тюрьма на Церере!

— О чем ты говоришь?

— Об электронной буре, которая уже на носу. Ты знаешь, что наш земной луч проходит точно на пути ее центра? Я как раз успел это подсчитать перед тем, как робот вытянул меня из-за стола.

Донован побледнел.

— Разрази меня Сатурн!

— А знаешь, что произойдет с лучом? Буря будет ужасная. Луч будет прыгать как блоха. И если у приборов окажется один Кьюти, луч непременно расфокусируется. А тогда представляешь, что станет с Землей? И с нами?

Пауэлл еще не кончил, как Донован отчаянно навалился на дверь. Дверь распахнулась, он вылетел в коридор и натолкнулся на неподвижную стальную руку, преградившую ему дорогу. Робот равнодушно поглядел на человека с Земли, который, задыхаясь, колотил по нему кулаками.

— Пророк приказал вам остаться в комнате. Прошу вас, будьте так любезны!

Он повел рукой — Донован отлетел назад. В это время из-за поворота коридора появился Кьюти. Он сделал роботам знак удалиться и тихо закрыл дверь.

Задыхаясь от ярости, Донован бросился к Кьюти.

— Ну, хватит! Ты за эту комедию поплатишься!

— Пожалуйста, не волнуйтесь, — мягко ответил робот. — Рано или поздно это все равно должно было произойти. Видите ли, ваши функции исчерпаны.

— Простите, пожалуйста. — Пауэлл выпрямился. — Как это понимать?

— Вы ухаживали за Господином, — ответил Кьюти, — пока не был создан я. Теперь это моя привилегия, и единственный смысл вашего существования исчез. Разве это не очевидно?

— Не совсем, — с горечью ответил Пауэлл. — А что, по-твоему, мы должны делать теперь?

Кьюти ответил не сразу. Он как будто подумал, потом одна рука его протянулась и обвилась вокруг плеча Пауэлла. Другой рукой он схватил Донована за запястье и притянул его к себе.

— Вы оба мне нравитесь. Конечно, вы — низшие существа с ограниченными мыслительными способностями, но я, пожалуй, испытываю к вам какую-то симпатию. Вы хорошо служили Господину, и он вознаградит вас за это. Теперь, когда ваша служба окончена, вам, вероятно, недолго осталось существовать. Но пока вы еще существуете, вы будете обеспечены пищей, одеждой и кровом, если только откажетесь от попыток выйти отсюда.

— Грег, он увольняет нас на пенсию! — завопил Донован. — Сделай что-нибудь! Это же унизительно!

— Слушай, Кьюти, мы не можем согласиться. Хозяева здесь мы! Станция создана людьми — такими же, как я, людьми, которые живут на Земле и других планетах. Это всего-навсего станция для передачи энергии, а ты — всего только… О господи!

Кьюти укоризненно покачал головой.

— Это уже становится навязчивой идеей. Почему вы так настаиваете на совершенно ложном представлении о жизни? Даже если принять во внимание, что мыслительные способности нероботов ограниченны, тем не менее…

Он замолчал и задумался. Донован произнес яростным шепотом:

— Если бы только у тебя была человеческая физиономия, с каким удовольствием я бы ее изуродовал!

Пауэлл вцепился в усы и прищурил глаза.

— Послушай, Кьюти, раз ты не признаешь, что есть Земля, как ты объяснишь, что видишь в телескоп?

— Извините, я не понял.

Человек с Земли улыбнулся.

— Ну вот ты и попался. С тех пор как мы тебя собрали, ты не раз вел наблюдения в телескоп. Ты заметил, что некоторые из этих светящихся точек становятся видны при этом как диски?

— Ах вот что! Ну конечно! Это всего лишь увеличение — для более точного наведения луча.

— А почему тогда не увеличиваются звезды?

— Остальные точки? Очень просто. Мы не посылаем туда никаких лучей, так что их незачем увеличивать. Послушайте, Пауэлл, даже вы должны бы это сообразить.

Пауэлл мрачно уставился в потолок.

— Но в телескоп видно больше звезд. Откуда они берутся? Юпитер тебя возьми, откуда?

Кьюти это надоело.

— Знаете, Пауэлл, неужели я должен зря тратить время, пытаясь найти физическое истолкование всем оптическим иллюзиям, которые создают наши приборы? С каких пор свидетельства наших органов чувств могут идти в сравнение с ярким светом строгой логики?

— Послушай, — внезапно вскричал Донован, вывернувшись из-под дружеской, но тяжелой руки Кьюти, — давай смотреть в корень. Зачем вообще лучи? Мы даем этому хорошее, логичное объяснение. Ты можешь дать лучше?

— Лучи испускаются Господином, — последовал уверенный ответ, — по его воле. Есть вещи, — он благоговейно поднял глаза к потолку, — в которые нам не дано проникнуть. Здесь я стремлюсь лишь служить, а не вопрошать.

Пауэлл медленно сел и закрыл лицо дрожащими руками.