Жюль Верн - Невидимая невеста

Наконец после долгих споров мы приняли единственно разумное решение. Я сделал следующее предложение:

— Друзья мои! Пойдемте в ратушу… сообщим о случившемся начальнику полиции, если он еще не в курсе дела… Объясним отношения этого немца с семьей Родерих, расскажем, как он угрожал Марку и его невесте, как утверждал, что обладает научными секретами, которых следует бояться. Очевидно, это чистое бахвальство… И тогда начальник полиции решит, какие меры можно принять в отношении этого иностранца!

Что можно было еще сделать в данной ситуации? Полиция в таких ситуациях действует более эффективно, чем частные лица.

Если бы капитан Харалан и Марк пришли к дому Шторица, дверь им, конечно, никто не открыл бы, поскольку ее никому не открывают. Неужели они попытались бы войти силой?.. По каком) праву?.. Но полиция может это сделать, и обращаться надо к ней, только к ней.

Итак, было решено, что Марк вернется в особняк Родерихов, а мы — доктор, капитан Харалан и я — пойдем в ратушу.

Было половина одиннадцатого. Весь Рагз, как я уже говорил, знал к тому времени о происшедшем накануне. Поэтому жители города быстро догадались, зачем доктор и его сын направляются к ратуше.

Когда мы открыли массивные двери, доктор передал свою визитную карточку начальнику полиции, и тот сразу же приказал провести нас в кабинет. Господин Генрих Штепарк был человеком небольшого роста, с энергичным лицом и проницательным взглядом. Он обладал незаурядным практическим умом, точностью суждений, очень тонкой интуицией, тем, что можно назвать высоким профессионализмом. Решая какую-нибудь задачу, он неоднократно проявлял завидную настойчивость в сочетании с большой компетентностью. Можно было быть уверенным, что он сделает все возможное, чтобы прояснить эту темную историю в особняке Родерихов. Вся загвоздка состояла в том, что полиции предстояло вторгнуться в сферу чего-то абсолютно неправдоподобного…

Начальник полиции был уже осведомлен о деталях этого дела, за исключением того, чтó знали только доктор, капитан Харалан и я.

Поэтому он сразу же сказал:

— Я ожидал вашего визита, господин Родерих, и, если бы вы не пришли в мой кабинет, я пришел бы к вам. Еще ночью я узнал, что в вашем особняке произошли странные вещи, вселившие в ваших гостей сильнейший страх, впрочем, вполне закономерный. Добавлю, что чувство ужаса охватило весь Рагз, и, на мой взгляд, город еще не скоро успокоится.

По этому вступлению мы поняли, что самое простое было бы дождаться вопросов господина Штепарка относительно семьи Родерих.

— Прежде всего мне хотелось бы знать, господин доктор, не навлекли ли вы на себя чью-либо ненависть и не думаете ли вы, что вследствие этой ненависти мог быть осуществлен акт мести по отношению к вашей семье и именно в связи со свадьбой мадемуазель Миры Родерих и господина Марка Видаля?

— Я так полагаю, — ответил доктор.

— И кто это может быть?

— Пруссак Вильгельм Шториц!

Это имя произнес капитан Харалан, не вызвав, как мне показалось, ни малейшего удивления у начальника полиции.

Потом капитан замолчал, дав возможность говорить своему отцу. Господину Штепарку было известно, что Вильгельм Шториц просил руки Миры Родерих. Но он не знал, что тот посватался вторично и, получив новый отказ, угрожал помешать свадьбе средствами, недоступными другим людям!..

— Он начал с того, что незаметно сорвал объявление о свадьбе, — произнес тогда господин Штепарк.

Все мы были того же мнения. Однако происшедшее продолжало оставаться необъяснимым, если только в дело не вмешалась «рука тени», как сказал бы Виктор Гюго! Такое возможно в воображении поэта! Но не в реальности — а полиция твердо стоит на земле. Своей грубой рукой она хватает за шиворот людей во плоти и крови! У нее нет привычки арестовывать привидения и призраки!.. Тот, кто сорвал объявление, уничтожил букет цветов, украл свадебный венец, был человеком; он вполне мог быть задержан, и его следовало задержать. Впрочем, господин Штепарк признал, что наши подозрения и предположения относительно Вильгельма Шторица были обоснованны.

— Этот субъект, — сказал он, — всегда казался мне подозрительным, хотя я никогда не получал на него жалоб. Он ведет уединенный образ жизни… Нам не известно, как и на что он живет! Почему он уехал из своего родного города Шпремберга?.. Почему он, пруссак из Южной Пруссии, поселился в стране мадьяр, проявляющих столь мало симпатии к его соотечественникам?.. Почему он заперся со своим старым слугой в доме на бульваре Телеки, куда никто никогда не входит?.. Повторяю, все это подозрительно… очень подозрительно…

— Что вы намерены делать, господин Штепарк? — спросил капитан Харалан.

— Поступим так, как диктуют обстоятельства, — ответил начальник полиции, — мы обыщем этот дом, может быть, найдем какие-нибудь документы… какие-нибудь улики…

— Но разве для обыска, — заметил доктор Родерих, — не требуется разрешения губернатора?

— Речь идет об иностранце… об иностранце, угрожавшем вашей семье, и вы можете не сомневаться, что его превосходительство даст такое разрешение!

— Губернатор был вчера на праздничном вечере, — сказал я начальнику полиции.

— Я это знаю, господин Видаль, и он уже вызывал меня к себе по поводу фактов, свидетелем которых был он сам.

— Он их как-то интерпретировал? — спросил доктор.

— Нет!.. Он не находил им никакого объяснения.

— Но, — сказал я, — когда он узнает, что в этом деле замешан Вильгельм Шториц…

— Тогда он тем более захочет во всем разобраться, — ответил господин Штепарк. — Будьте добры, подождите меня, господа. Я пойду в резиденцию губернатора и меньше чем через полчаса вернусь с разрешением произвести обыск в доме на бульваре Телеки…

— Мы будем вас сопровождать, — сказал капитан Харалан.

— Если вам угодно, капитан… и вы тоже, господин Видаль, — добавил начальник полиции.

— Что касается меня, — произнес доктор Родерих, — я оставлю вас с господином Штепарком и его агентами. Хочу поскорее вернуться в особняк, куда и вы придете после окончания обыска…

— И после ареста, если таковой произойдет, — заявил господин Штепарк и отправился в резиденцию губернатора.

Мне показалось, что он полон решимости провести эту операцию по-военному.

Доктор вышел одновременно с ним и направился в особняк, где должен был ждать нашего возвращения.

Мы с капитаном Хараланом остались в кабинете начальника полиции и изредка обменивались замечаниями. Значит, вскоре мы войдем в это подозрительное жилище!.. Но застанем ли его владельца?.. Я думал, сможет ли капитан Харалан обуздать свой гнев в присутствии Вильгельма Шторица.