Ярослав Веров - Завхоз Вселенной

— Разве ты не спецназовец?

— Был когда-то в «весёлых ребятах», — равнодушно сказал Серый, — в диверсионной группе. Теперь — вольный стрелок. В кого нравится, в того и стреляю.

— Пять жизней — это ведь пять смертей? — Игорёк повернул разговор к интересующей его теме. — А что там, после смерти?

— Не помню. Как сорок дней пройдёт, так вырубаешься. Может, память кто выключал, не знаю. Главное, знать, зачем ты родился. Я в этой жизни уже с семи лет знал, кем был раньше и кем стану. С семи лет в армию готовился. Я однажды целым генералом был. У протоегиптян. С атлантами воевали. Вот те, суки, крепкие были, хрен их чем достанешь. Ничего, главное знать, где их флот. Спалил корабли — всё, задёргались, вали, руби. У них же, сук, такие самострелы были. Любой доспех насквозь били. А в рукопашной они никакие. С ними главное — до тела добраться, сблизиться. И стальные кольчуги им не помогали.

— У них кольчуги были? — спросил Игорёк.

— А то что же? Дротики в них метать бесполезно. Стрелы тоже. А вот из пращи, камушком по башке, это можно.

Игорёк слушал трёп Серого и думал о том, что помнить собственные жизни — верх извращения. Помнить свои страхи, муки помнить, как умирал или убивали тебя, как потом обратно к живым рвался. Это что за человеком надо быть, чтобы получать от подобных воспоминаний удовольствие?

— А как же Родина? — спросил Игорёк, надеясь неожиданным вопросом прервать поток воспоминаний Серого.

— Какая именно? — улыбнулся тот.

— Как же патриотизм? Воевать из-за крови, по-моему, это болезнь. Ещё можно понять, когда ради добычи или за Родину.

— А ты из-за чего сам? — спросил в ответ Серёга. — Философ.

— Ну-у…

— Вот когда будешь помнить, чем на хлеб зарабатывал в прошлой жизни — тогда и философствуй. Двадцать тысяч лет — это срок. Война — единственное, что не прерывается. Она в любое время. Война — настоящее занятие людей. Ты или воюешь, или жертва. Остальное — чепуха, кто теперь тех атлантов помнит, египтян, римлян или древних кхмеров? На Земле одна только война, понял? В Апокалипсисе что написано? Всё идёт к Армагеддону, последней битве.

— И на чьей стороне собираешься? — спросил вдруг Володя.

Серый не ответил.

— Такие вещи надо знать, Серый, — произнёс Володя.

— Да это всё сказки! — удивился Игорёк. — Какой ещё Армагеддон? Голливуд, голливудские сказки для подростков.

Игорьку стало смешно, как могут два незаурядных человека всерьёз говорить о подобных глупостях. Вон Серый, кажется, обиделся. Игорёк ещё не видел Серёгу обиженным. Что его могло так пронять? Вот служба Абсолюта — серьёзная фишка. А какой-то там пророк, да и был ли он на самом деле? Может, это немецкие монахи времён Ренессанса сочинили в своих мрачных монастырях?

— А чего нас в Израиле не арестовали? — сменил тему Игорёк.

— Команды не поступило. Операция, повторяю, очень серьёзная. За нами стоит Кремль, там готовы идти на международный скандал. Туристов арестовывать не за что. В Америке же на наш счет есть два мнения.

— Это-то откуда известно?

— От верблюда. Одни полагают, что нас следует перехватить только на последнем этапе операции. Другие считают: чем раньше нас хлопнуть — тем лучше. Эти и принимают решения. Но в случае с Израилем верх взяла партия «голубей». Появился козырь в виде возможных международных осложнений, благодаря чему им удалось довести нас до Иордании. Дальше «ястребы» терпеть не могли и дали приказ союзникам. Решено было взять хотя бы одного живым. Поэтому направили спецназ.

— А шпионы на что?

— Шпионы всю Москву изрыли. Без толку. Мой секрет даже руководство Комитета не знает. О том, что он существует, в курсе двое: президент и частично его советник по витальным проблемам, то есть, жизненно важным проблемам.

— А вот если бы я в ту больницу не попал?

— Позавчера ты мог попасть мимо чего угодно, только не мимо спецстационара.

— А, понятно. То-то я не могу врубиться, зачем он такой чудак, — прокомментировал Серый и умолк. — Никакой ты не братишка, Игорёк.

— Какой я вам, на хрен, Игорёк! — бросил в сердцах Игорёк.

— Какой есть, — недобро отозвался Серый. — Не солдат ты.

— Ну и что, что не солдат? Зато твою задницу спас.

— В штаны наложил, вот и спас. Я такого знаешь сколько насмотрелся: ударит страх в голову — и понесло на танки. Такие в первом бою отсеиваются.

Игорёк не стал отвечать. Одна мыслишка крепко грела душу: хоть и не солдат, зато шиш убьёшь, а Серому, как той гадюке, надо на брюхе ползать, всего остерегаться.

Володя остановил машину.

— Всё, мы в Ираке. Теперь можно поберечь мотор. Будем спать.

— Яволь, — ответил Серый и перегнулся поискать на заднем сидении чего бы пожевать.

Игорёк отодвинулся подальше в угол. Ему стало одиноко и тоскливо. Разговоры о серьёзности операции внушали недобрые предчувствия. Жутко захотелось убежать куда глаза глядят. Игорёк вздохнул, устраиваясь поудобнее.

Проснулся он под утро. Выбрался из «Хаммера». Уже занимался рассвет, ветер стих, в воздухе висела рыжая пыль, словно хмурая туча, скрывавшая солнце. Игорёк опустился на корточки, пощупал землю, а затем лёг на неё, раскинув руки, уткнувшись лицом в каменистый глинозём, чтобы напитаться реальностью, самой твердой из всех реальностей — реальностью земли. Он потёрся небритой щекой о холодной камень. Потом поднялся, вздохнул полной грудью и прокричал: «Я — живой!»

Хлопнула дверца, и Серый хмуро спросил:

— Ну и хули, что живой?

Володя, не выходя из машины, окинул их взглядом и приказал:

— Убрать тент.

В этот день они так и не увидели солнца. Над землёй висело бесконечное серое облако пыли, потерявшей рыжий цвет в прямых солнечных лучах. «Хаммер», переваливаясь на неровностях, двигался на восток. Вдали возникали небольшие поселения в две-три глинобитных хижины, с пасущимися верблюдами и овцами. Животные щипали весеннюю иракскую траву.

Рация у лжеамериканцев работала на приём. Серый переключал несколько задействованных армией США каналов, следил за текущими событиями. По всем подразделениям проходили команды на остановку движения. Город Кербела, о котором двумя днями ранее говорилось как о месте ожесточённых боёв, упоминался в контексте заправки топливом и пополнения боекомплекта. Ни дать ни взять тыловая база. Поступил даже приказ не отвечать на выстрелы противника из опасения поразить своих «дружественным огнём» в силу невозможности корректировки из космоса.

Серый не удержался, прокомментировал:

— Во, чурки, блин. Не могут без космоса и шага сделать. Вояки, блин. Иракцы чего сопли жуют?