Айзек Азимов - Ранний Азимов (Сборник рассказов)

Заблудившись в чудесах, землянин бродил по залам. Впечатление невероятной чуждости производили окружавшие его скульптуры и полотна, но неземное происхождение лишь удваивало их красоту.

Карл понимал, что упускает что-то жизненно важное в венерианском искусстве просто из-за отсутствия общей почвы между земной культурой и этой, но он мог оценить техническое совершенство произведений. Особенно он восхищался цветовым богатством живописи, гамма цветов которой лежала далеко за пределами когда-либо встречавшегося на Земле. Картины пошли трещинами, поблекли, местами облупились, но гармоничность и естественность изображений были просто великолепны.

— Сколько бы ещё сделал Микеланджело, — сказал Карл, — обладай он присущим венерианскому глазу невероятным восприятием цвета!

Антил от удовольствия выпятил грудь.

— У каждой расы свои особенности. Я часто хотел, чтобы мои уши могли улавливать слабейшие тона и оттенки звука так же, как, говорят, это свойственно землянам. Тогда, возможно, я сумел бы понять, что же такого прекрасного таится в вашей музыке. А так она представляется мне невыносимо монотонной.

Они двинулись дальше, и с каждой минутой мнение Карла о венерианской культуре все возрастало. Им попадались длинные и узкие ленты тонкого металла, сложенные вместе, покрытые линиями и овалами венерианской письменности — их были тысячи и тысячи. И на них, думал Карл, могли быть запечатлены такие секреты, за которые земные ученые отдали бы половину жизни.

Наконец, когда Антил указал на крошечный, дюймов шесть в высоту, предмет и сообщил, что, согласно надписи, это одна из моделей ядерного конвертора, на несколько порядков превышающего по эффективности серийные земные модели, Карл взорвался:

— Почему бы вам не раскрыть эти секреты Земле? Да стоит там только узнать о ваших достижениях, и венериане займут значительно более высокое положение, чем сейчас.

— Да, они смогут использовать наше древнее знание, — с горечью возразил Антил, — но это не значит, что они откажутся от привычки презирать Венеру и её народ. Надеюсь, ты не позабыл о своем обещании сохранить все в тайне.

— Нет, я буду держать язык за зубами, но, думаю, ты совершаешь ошибку.

— Я так не думаю. — Антил свернул к проходу в зал, но Карл задержал его.

— А разве в эту маленькую, комнатушку мы не заглянем? — спросил он.

Антил повернулся, в его глазах читалось удивление.

— Комнатушку? О какой комнатушке ты говоришь? Тут нет никаких комнат.

Брови Карла поползли вверх, и он молча указал на тоненькую трещину, пересекающую заднюю стену.

Венерианин Пробормотал что-то, с трудом дыша от волнения, опустился на колени и ощупал шов чуткими пальцами.

— Помоги мне, Карл. Думаю, эту дверь уже давно не открывали. К тому же на ней нет никаких надписей. Я нигде не встречал упоминаний о том, что она вообще должна здесь находиться. А я знаю развалины Аш-таз-зора, пожалуй, лучше всех.

Они вместе навалились на секцию стены, которая со скрипом отошла немного назад, а потом отодвинулась так резко, что они свалились в крохотное, почти пустое помещение. Вскочив на ноги, они огляделись.

Карл указал на рваные, неровные ржавые полоски на полу и стене там, где она соприкасалась с дверью.

— Похоже, твои предки запечатали эту комнату просто и эффективно. Лишь многовековая ржавчина разъела запоры. Думаешь, они спрятали здесь что-нибудь серьезное?

— Тут не было никакой двери, когда я приходил сюда в последний раз. Но все-таки… — Антил поднял атомолампу повыше и быстро оглядел помещение. Похоже, здесь ничего и не было.

Он был прав. Сбоку от удлиненного ящика неопределенной формы, стоявшего на шести коротеньких ножках, пространство было заполнено прямо-таки невероятным количеством пыли — и праха, и все помещение походило на давным-давно замурованную усыпальницу.

Карл попытался сдвинуть ящик. Это ему не удалось, но крышка под нажимом пальцев шевельнулась.

— Крышка сдвигается, Антил. Смотри!

Он отставил тонкую пластину в сторону. В ящике лежали квадратная плитка из какого-то стекловидного материала и пять шестидюймовой длины цилиндров, напоминавших поршневые авторучки.

Увидев, содержимое, Антил взвизгнул от восторга — за все время их знакомства Карл видел его таким впервые — и, забормотав что-то по-венериански, поднес к глазам стеклянную пластину. Карл, удивление которого росло, придвинулся поближе. Пластинку покрывали разноцветные крапинки, но вряд ли они послужили причиной для такой невероятной радости.

— Слушай, что это такое?

— Это документ на нашем древнем церемониальном языке. До сих пор нам попадались лишь его разрозненные фрагменты. Это величайшая находка.

— Ты можешь расшифровать текст? — Карл поглядел на пластинку со значительно большим уважением.

— Думаю, смогу. Это мертвый язык, а я знаю чуточку больше дилетанта. Видишь ли, это цветовой язык. Каждое слово составлено из комбинации двух, реже трех цветовых точек. Цвета имеют миллионы оттенков, так что землянину, даже имеющему ключ к языку, пришлось бы воспользоваться спектроскопом, чтобы прочитать текст.

— Ты что, можешь справиться с этим прямо сейчас?

— Мне так кажется, Карл. Атомитная лампа довольно точно воспроизводит дневной свет, так что с этой стороны не должно быть затруднений. Но как бы то ни было, потребуется определенное время, так что, пожалуй, тебе лучше пойти прогуляться. Опасности заблудиться здесь нет, если, конечно, ты не надумаешь покинуть пределы здания.

Карл ушел, прихватив с собой вторую атомолампу, а Антил склонился над древним манускриптом, медленно и мучительно расшифровывая его.

Минуло два часа. Землянин вернулся и увидел на лице своего друга выражение ужаса, чего раньше никогда не случалось. Цветное "сообщение" лежало позабытым у его ног. Громкие шаги землянина не произвели на Антила никакого впечатления. Оцепенев, он застыл в непонятном испуге.

Карл рванулся к нему:

— Антил, Антил, тебе плохо?

Голова венерианина медленно повернулась, словно ей приходилось двигаться в густой жидкости; глаза невидяще уставились на человека. Карл вцепился в худые плечи Антила и немилосердно затряс его.

Антил постепенно приходил в себя. Высвободившись из рук Карла, он поднялся, вынул из тайника пять цилиндрических предметов и опустил их в сумку. Потом с непонятным отвращением отправил туда же плитку, которую расшифровывал.

Покончив с этим, он положил крышку ящика на место и, махнув Карлу, вышел из комнаты.

— Нам пора. Мы и так задержались здесь слишком долго. — В голосе его слышались странные, напряженные нотки, от которых землянину стало не по себе.