Андрей Дмитрук - Ветви Большого Дома

Ага, такого угощения вы не ожидаете! Оп подкинул на ладонях увесистый десантный парализатор. Пальцы правой руки сами пристроились на рифленой рукояти,-- до чего же удобно!-- пальцы левой охватили снизу круглый массивный ствол.

Внезапно он, воспитанник ашрама, с детства усвоивший правила ахимсы[21], почувствовал себя храбрым и уверенным, как никогда в жизни. Неведомый доселе азарт овладел Саем. Оружие, будучи взятым в руки, требовало, чтобы его применили, оно жило, оно командовало человеком; Сай ощутил колдовскую власть приросшего к пальцам парализатора...

Отбрасывая в сторону ноги, галопом выстелился из-за поворота храпящий жеребец, низко пригнулась к гриве коренастая всадница, волосы крыльями взмахивали у нее за спиной... Чтобы не успеть передумать, Сай отбежал за дерево и толчком вскинул ствол. Удар луча пришелся по передним ногам коня, Аннемари кувырком полетела на дорогу. Жеребец истошно ржал и бился, лежа на боку. Амазонки, скакавшие за своей предводительницей, рассыпались полукольцом, взлетели из-под копыт белые комья, и мертвящим дуновением ожег щеку Сая прошедший рядом луч.

Будто оглохнув и ослепнув, с разогнанным на износ сердцем, Сай Мон покатился в овраг. Больно ушиб локоть, набрал снегу за шиворот... Всеблагий Кришна, да какой же он боец?! Тоже мне, нашелся защитник семейной части... Сейчас окружат, прицелятся с высоты седел... о, как страшны женские глаза, когда нет в них ласки!., и останется он здесь, среди мерзлых корней, беспомощный, окоченевший, пока они не увезут Ханку.

Дрожа всем телом, Сай Мон приказал Великому Помощнику оградить овраг времяслоем, преградой, непреодолимой ни для каких предметов и энергий... А если они поступят так же, только двинут свой времяслой таранящим клином, на аннигиляцию?! Нет -- не теряя ни секунды, надо раздвинуть круговую защиту во все стороны... оттеснить, отбросить врагов... вон из лесу, вон, вон! Невозможно...

...их совокупный импульс сильнее...

...связаться с родом Осмо?..

...собрать воедино сотню воль и ударить!..

В следующее мгновение Сай Мон понял, что он начинает войну.

Он с ужасом велел Помощнику снять времяслой, уже волокнистым выгибом размывавший колоннаду леса а силуэты всадниц.

Да, они были близко, съезжавшиеся к оврагу с парализаторами на сгибах локтей; но еще ближе стояла Ханка, стояла посреди дороги в своем старом брезентовом комбинезоне с воронеными застежками, держа на руках закутанного Каспара.

Сай отшвырнул оружие -- черная блестящая штуковина исчезла, не коснувшись земли. Поднялся во весь рост, отряхнул одежду.

Ханка ничего не сказала ему; только, опустив ресницы, придала своему лицу то умиротворенно-нежное выражение, что служило знаком их любви, еще когда любовь была тайной. И -- пружинисто зашагала навстречу мрачной, с окровавленной щекой Аннемари.

Ускакали всадницы, забрав Ханку, замерли раскаты дробного стука. Строгая печаль водворилась в лесу, как на древнем кладбище с белыми мраморными надгробиями, с черными скорбными ангелами. "Ни на небе, ни среди океана, ни в горной расселине, если в нее проникнуть, не найдется такого места на земле, где бы живущий избавился от последствий злых дел".

12. Я все-таки не мог не думать о Гите, видеть ее хотелось бешено. В последнее время у меня было много забот по Большому Дому -- я ведь перед этим на полгода отбился от рук, пропадал с Гитой, в делах домашних не участвовал. Пришлось и со скотом повозиться на молочной ферме, и помочь сыроварам, и семена к весеннему севу рассортировать по биоактивности... В общем, вертелся, как заведенный. И вдруг ночью подкатило под глотку, обдало жаром... Вспомнились руки ее прохладные на шее, гладкие бедра, горячий живот... Наутро, не спросясь у старших, я мотнулся к границе общины. Засел на высоком склоне и смотрел, как они вертятся на конях вокруг своего зеленого, будто старая бронза, трехбашенного корабля. Там была изрядная суматоха: по воздуху потоками плыли и скрывались в трюме обезвешенные грузы. Амазонки готовились взлетать.

Меня словно разбудил кто-то, облив ледяной водой. Через минуту я уже стоял под холмом в низинке, где прошлым летом учил Гиту различать пижму, тысячелистник, горечавку и другие растения из прадедовского лечебного травника. Три зеленые башни падали и никак не могли упасть на фоне сплошных плывущих облаков. Я чувствовал: встань сейчас передо мной моя любовная наставница, дерзко выпятив грудь, прищурив шальные кошачьи глаза, и прикажи следовать за собой на корабль -- побегу, не задумавшись! Потом стал гнать от себя соблазнительное видение -- черт их знает, как у них там с биосвязью, еще почуют, что я здесь, что с ума схожу по Бригите, и доложат ей, и явится во плоти, и... Да нет, вряд ли. Она уже вместе со всеми там, за броней.

Немного успокоившись,-- хотя бы тем, что события необратимы,-- я вернулся на склон, в свою снежную ямку, чтобы лучше видеть взлет.

Скоро башни как бы заколебались, ореол сразу пошел яркий, фиолетово-белый. Спешный был старт, натужный, словно пилот рвал жилы, убегая от Земли -- не поймали бы, не остановили!.. Я ожидал увидеть, как бронзовая громада войдет в десинхрон: планета фактически окажется в ином времени, а значит,-- в другой точке своей орбиты относительно корабля. Это выглядит, как обращение в туманный силуэт, в белесую тень, в ничто.

Но десинхрон не состоялся. Ореол поиграл сполохами, на километр испарил снега и погас. Зеленые купола вновь обрели четкость. Неужели передумали амазонки, и я впрямь смогу... пусть не сегодня, не завтра, но когда-нибудь обнять Гиту?!

Нет, здесь было нечто другое... Следя за кораблем, я потерял из виду небо. А с небом творилось непостижимое. Облака, доселе мирно ползшие своим путем, точно Ишпулатовы супердирижабли, вдруг закрутились кипящей воронкой, и жадный этот конус, стократ превосходивший любые смерчи, опускался прямо на "Орлеанскую деву". Небо прижимало корабль к затянутой паром равнине. Воздух стал мутен, меня накрыла волна сырого тепла и гнилостного запаха. Испугавшись за Гиту, быть может, хрипевшую под внезапной тяжестью у себя в каюте, я чуть было не бросился туда -- встать рядом, своими руками отжать облачный пресс... Я даже взмолился к Великому Помощнику, но, конечно, тщетно: кто же, кроме него, мог прогибать пространство, удерживая на старте самый мощный в истории звездолет? И задание Помощнику, безусловно, давала совокупная воля посильнее воли тысячи амазонок.

Ого, подумал я, значит, этим ребятам все же удалось объединить мир? А может быть, мир и не рассыпался никогда на отдельные личности - просто нам это почудилось в ужасной нарастающей новизне?..

Сай Мои сидел в углу гостиной тибетского дома Совета Этики, всей кожей ощущая важность момента и огромный вес тех, кто занимал три кресла перед видеокубом. Их имена все чаще мелькали в сводках новостей. Это было непривычно и возбуждающе; это сгущало на избранниках человечества лучи славы. "Петр Осадчий разрешил конфликт урбиков Большого Шанхая с корпорацией геотекторов: материковый разлом не будет инициирован в ближайшие шестьсот лет".-- "Интервью с Нгале Агвара: каково мнение Координаторов по "общества небелковых" и самоперестройке?" -- "Роже Вилар обращается к подросткам, основавшим коммуну в кратере Вампанг"... Люди-исполины. И он, Сай, в их ладонях, как выпавший из гнезда птенец.