Тим Хэй - Отряд скорби (Оставленные - 2)

- Недолго. К концу этой недели мы с Николае должны завершить подготовительные мероприятия для его визита в Израиль. Какой это будет замечательный день'

- Расскажите мне, пожалуйста, об этом, доктор.

- Расскажу-расскажу! Но сначала мы должны кое-что выяснить, чтобы между нами не было никаких недомолвок.

Старик внезапно сделался чрезвычайно серьезным и заговорил приглушенным голосом. Он перегнулся через стол и взял Бака за руку.

- Камерон, я ваш друг. Вы должны сказать мне правду. Как вы могли пропустить такое важное совещание? Конечно, в первую очередь я ученый, но вместе с тем в какой-то мере я и дипломат. Мы вместе с Николае и вашим другом Планком провели тщательную проверку и убедились, что вы были приглашены. Мне непонятно, почему вы так поступили.

- Я сам не знаю, - ответил Бак.

Что еще он мог ответить? Розенцвейг, создатель формулы, которая позволит израильским пустыням расцвести, подобно райским садам, стал его другом больше года назад, когда Бак готовил очерк о нем как о Человеке года для "Глобал уикли". От Розенцвейга Бак впервые услышал имя Николае Карпатиу. Тогда Карпатиу был румынским политиком невысокого ранга, обратившимся к Розенцвейгу с просьбой о личной аудиенции, после того как формула Розенцвейга обрела всемирную известность. Главы государств всего мира искали благосклонности Израиля, чтобы получить в свое распоряжение эту формулу. Многие страны посылали дипломатов обольстить самого Розенцвейга, когда им не удавалось ничего добиться от израильского премьер-министра. Странно и удивительно, что Карпатиу оказался одним из немногих, кто произвел впечатление на Розенцвейга. Он сумел добиться этого приема без чьей-либо поддержки и приехал за свой счет. У него не было никаких полномочий вести какие-либо переговоры, даже если бы Розенцвейг согласился на их проведение. Все, чего добивался Карпатиу, было расположение Розенцвейга. И он добился его. Теперь же, как понимал Бак, оно приносило дивиденды.

- Так где же вы были? - спросил Розенцвейг.

- Это извечный вопрос, - ответил Бак. - Где на самом деле пребывает каждый из нас?

Глаза Розенцвейга блеснули, а Бак чувствовал себя полным идиотом. Он молол чепуху, потому что не знал, что еще можно сказать. Не мог же он заявить Розенцвейгу: "Да был я там! Я видел то же, что видели вы, только Карпатиу промыл вам всем мозги, потому что он Антихрист!"

Сам Розенцвейг был открытым, живым человеком, но вместе с тем он с пониманием относился к недомолвкам, если собеседник не проявлял готовности к полной откровенности.

- Итак, вы не хотите мне сказать. Ну, ладно. Вы многое потеряли, пропустив то собрание. Правда, ваши нервы не пострадали от того ужаса, которым все обернулось. Но, тем не менее, это было историческое событие. Берите икру, вам понравится.

Бак давно приобрел привычку всегда, без всяких исключений, не следовать в ресторанах ничьим рекомендациям. Возможно, это была одна из причин, по которой он заслужил свое прозвище. По тому, что он заказал рекомендованное Розенцвейгом, он понял, насколько сейчас он не в своей тарелке. Впрочем, он действительно любил икру.

- Позвольте мне спросить вас кое о чем, доктор Розенцвейг.

- Прошу, пожалуйста, зовите меня Хаимом.

- Я не могу называть вас Хаимом, сэр. Может быть, обращаться к вам "господин Нобелевский лауреат"?

- Прошу вас, окажите мне честь, зовите меня Хаимом! Пожалуйста!

- Хорошо, Хаим. Но мне трудно обращаться к вам так фамильярно Почему я здесь? В чем дело?

Старик взял с колен салфетку, вытер свое обросшее бородой лицо, сложил ее и бросил на тарелку. Потом он отодвинул тарелку, откинулся назад и скрестил ноги. Бак встречал в своей жизни много симпатичных людей, но столь приятные экземпляры, как Хаим Розенцвейг, попадались нечасто.

- Ага, в вас заговорил журналист, да? Я скажу только, что для вас это счастливый день. Николае намерен оказать вам такую честь, о которой я сам не могу говорить.

- Но вы ведь скажете мне, не правда ли"?

- Я скажу вам только то, что мне было велено сказать, и не более того. Остальное скажет сам Николае.

Розенцвейг посмотрел на свои часы, двадцатидолларовую пластмассовую штамповку, которые находились в явном противоречии с его статусом ученого, получившего международную известность.

- Хорошо, у нас еще есть время. Для вашего визита он выделил тридцать минут, так что имейте это в виду. Я знаю, что вы друзья, и вы станете просить у него прощение за то, что пропустили собрание, но имейте в виду, что ему нужно сказать вам очень многое, так что на извинения не стоит тратить много времени. Сегодня вечером он вылетает в Вашингтон для встречи с президентом США. Кстати, президент предложил, что он сам мог бы прилететь в Нью-Йорк, но как вы знаете, Николае очень скромный человек, он и слышать об этом не захотел.

- Вы находите Карпатиу скромным?

- Пожалуй, скромным в той же мере, в какой скромны многие лидеры, которых мне приходилось встречать, Камерон. Я знаю много таких общественных деятелей. Но большинство политиков, глав государств и мировых лидеров поглощены самими собой. Многим из них есть чем гордиться, и, как правило, их достижения связаны с отличительными чертами их характеров. Тем не менее, я никогда не встречал человека, подобного Карпатиу.

- Да, он производит очень сильное впечатление, - признал Бак.

- Это слишком слабо сказано, - продолжал настаивать на своем Розенцвейг. - Вы только подумайте, Камерон, ведь он не добивался этой должности. Занимая очень невысокий пост в румынском правительстве, он стал президентом республики, хотя еще даже не были назначены выборы. И он отказывался от этой должности!

"Да уж!" - подумал про себя Бак.

- Когда месяц тому назад Карпатиу был приглашен выступить на Генеральной Ассамблее ООН, он чувствовал себя таким смущенным и недостойным этой чести, что чуть было не отказался. Но вы ведь там присутствовали. Вы слышали его речь. Я бы предложил его кандидатуру в премьер-министры Израиля, если бы знал, что он примет этот пост. Почти сразу после этой речи генеральный секретарь подал в отставку и настоял на том, чтобы Николае заменил его. Он был избран единогласно, с большим энтузиазмом, его признали главы государств почти всех стран мира. При этом, Камерон, новые идеи рождаются у него у него одна за другой! Он - превосходный дипломат. Он говорит почти на всех языках, так что практически не нуждается в переводчике даже в разговорах с вождями самых отдаленных от цивилизации племен Южной Америки и Африки! Однажды он произнес несколько фраз, которые мог понять только австралийский абориген.

- Хаим, позвольте мне перебить вас, - вставил Бак. - Вы, конечно, знаете, что в обмен на отставку с поста генерального секретаря ООН Мвангати Нгумо будет предоставлена ваша формула для использования в Ботсване. По-видимому, тут не просто бескорыстие и альтруизм, но и...