Андрей Уланов - Найденный мир

Все, не сговариваясь, прибавили шагу.

Перспектива отправляться за добычей по пружинистому растительному ковру, затянувшему приморские холмы, оказалась настолько непривлекательной всем, кто волок двумя днями раньше в лагерь тушу динозавреныша, что единодушным решением стало поискать иного пути. По другую сторону бухты от возвышавшейся на входе скалы Ручки кратерный вал тоже раскалывался, и там в море впадал холодный, бурный ручей, стекавший с далеких предгорий. Воды его размывали мягкий туф, оставляя глубоко проточенную в камне долину, дно которой усеяно было валунами и булыжником – обломками более твердых пород. Идти по ним было не слишком удобно, но по сравнению с негостеприимными плауновыми пустошами речная долина являла собой настоящий торный тракт. Правда, чтобы добраться по нему до опушки «прозрачного леса», приходилось делать изрядный крюк вдоль берега залива, но времени на это уходило почти столько же, сколько на прямую дорогу, а сил тратилось не в пример меньше.

– Уже недалеко, – проворчал Горшенин, шлепая по воде. – Вон, смотрю, верхушки деревьев колышутся.

– Глядите, глядите! – вскрикнул внезапно Жарков, припадая на колено.

Обручев замер. С этого места долина просматривалась как на ладони – охотники добрались до низкого гребня, за которым ручей разливался широкой чистой лужей, слишком мелкой, чтобы назвать ее проточным озером. Вниз по склону к воде спускались динозавры.

Зрелище было одновременно грандиозное и комичное. Наверное, так же нелепо выглядел бы слон в попытках спуститься с обрыва. Крупный, почти черный ящер-великан топтался на краю, оскальзываясь и переминаясь с ноги на ногу. Стоило ему сделать шаг, как тяжелый крестец начинал перевешивать, и под угрозой потерять равновесие и кубарем скатиться вниз ящер торопливо сдавал назад. В конце концов в крошечную голову его забрела простая мысль – спускаться хвостом вперед, но и тут не все шло гладко: негнущийся хвост мешал, упираясь нижней кромкой в камни.

– Это не водопой, – вслух подумал геолог. – Нет тропы вниз. Они все идут в одну сторону…

То стадо, с которым охотники столкнулись двумя дням раньше, тоже направлялось на север. Наступала весна; возможно, ящеры мигрировали, подобно птицам?

Обручев обернулся. Лейтенант Злобин, не сводя взгляда с гигантских рептилий, размашисто и безостановочно крестился. Трудно было сказать, что творилось в голове у моряка, вживе увидавшего допотопных тварей.

Ящер-вожак сумел наконец спуститься к воде. Геолог ожидал, что зверь склонится к луже, чтобы напиться. Вместо этого чудище, проковыляв несколько шагов по камням, рухнуло в ледяную воду всей тушей, подняв фонтан брызг, и гулко заухало – очевидно, от невыразимого удовольствия. Детеныши – их было пятеро, – будто по сигналу, ссыпались по склону вниз один за другим: Обручеву мигом пришло на ум сравнение с воронятами, скатывающимися с крыши. Одна из самок неспешно последовала за ними; другая осталась наверху, бдительно оглядывая окрестности. Людей она то ли не заметила – охотники затаились в нагромождении валунов под обрывистым склоном, – то ли не сочла достаточно близкой угрозой.

Травянисто-зеленые молодые ящерята носились вокруг старого самца, издавая странные щебечущие трели. Вначале геолог не мог понять отчего, а потом вдруг сообразил – динозавры играли. Выглядело это особенно смешно оттого, что неуклюжие… птенцы, решил про себя геолог, были размером с ломовую лошадь. Раньше Обручеву никогда не доводилось видеть, чтобы детеныши рептилий проявляли способность к игре – даже мысль об этом не приходила в голову. Возможно, гигантские создания и впрямь относились не к ящерам, а к некоему промежуточному отряду позвоночных, сочетавшему черты рептилий, птиц и зверей.

– Даже жалко таких стрелять, – прошептал Жарков, скорчившись за глыбой риолита.

– Днесь всяка тварь веселится и радуется, – протянул Злобин певческим басом, – яко во святую Пасху Господю.

Идиллия рассыпалась внезапно. Самка-сторож на краю обрыва вскинулась всем телом, поднявшись на задние лапы, и над долиной разнесся уже знакомый Обручеву долгий полустон-полувой гигантской трубы.

Ящер-вожак встрепенулся. От долгого лежания в холодной воде у него, должно быть, закаменели мышцы: он несколько минут не мог встать, беспомощно поводя плоским хвостом из стороны в сторону. За это время вторая самка успела отогнать присмиревших детенышей к склону под смотровым постом вахтенной динозаврихи. Протяжный вопль не умолкал; тяжело вздымались полосатые бока, набирая воздух в легкие. Видно было, что звери напуганы, но пока никто из охотников не мог понять – чем.

Пока на краю обрыва с другой стороны долины не показалась – силуэтом на фоне бледного неба – первая стимфалида.

Они двигались молниеносно. Лапы вожака не успели коснуться дна долины, а на краю обрыва раскинули крылья прусскими орлами остальные хищники – две… три… четыре стремительные пернатые твари. Геолог не успевал разглядеть их как следует: каждая из полуптиц замирала на мгновение, оценивая обстановку, покуда остальные ртутными каплями раскатывались вдоль русла, обходя застывшее семейство гигантских ящеров, и затем срывалась с места, в то время как паузу делала другая.

Черный гигант взревел пароходной сиреной и принялся переминаться с ноги на ногу. Самка-сторож ссыпалась вниз с обрыва так торопливо, что Обручев абсурдным образом испугался за нее: а ну как шею переломает? Хотя для остальных ящеров такой исход был бы, пожалуй, наилучшим: занятые беспомощной добычей хищники позволили бы им уйти. Детеныши жались к бокам родителей.

– Что делать? – хрипло просипел Жарков, стискивая в руках винтовку.

– Ждем, – не услышав приказа от лейтенанта, отозвался Горшенин. – Сейчас эти птички детеныша завалят и примутся пировать. Тут-то мы их и постреляем.

Обручев пожевал губами. Уверенность боцманмата казалась ему необоснованной. Неведомые хищники выглядели гораздо более опасными, чем львы или волки, прежде всего потому, что не походили на известных животных. Или птиц – несмотря на оперение. Невозможно было предугадать, как поведут они себя при виде людей, как отреагируют на выстрелы… и долго ли проживут, получив пулю. Если судить по детенышу травоядного динозавра, которого добыли охотники двумя днями раньше, животные Нового Света были не слишком чувствительны к быстро летящему свинцу.

Или все же птицы? Тела и передние лапы хищников покрывало пестрое оперение – даже, решил про себя геолог, пестренькое; очертания тел рассыпались галькой. Своего рода маскировочная расцветка… но вдоль ленты маховых перьев – тоже нелепость, зачем маховые перья существу, неспособному оторваться от земли? – шли алая и белая полосы, бившие по глазам, стоило зверю вскинуть лапы. Это походило на сигнальные флажки. Хищники переблескивались из-за камней, сжимая кольцо вокруг яростно и тоскливо ухающих динозавров, но сами не издавали ни звука.