Джон Браннер - Престол Эсконела

— Винета! — прошептал Викс и бросился туда. Через мгновение он втянул девушку в рубку.

— Она пыталась открыть люк? — спросил Спартак.

— Я бы так не сказал, но…

— Конечно, она тоже была подвергнута психотропному воздействию.

Лицо девушки было покрыто крупными пятнами пота. Она тяжело дышала.

— Викс, — жалобно попросила она, — я больше не могу. Запри меня в моей каюте, иначе я не выдержу. Кто-то постоянно твердит и твердит в моей голове.

— Твердит? — удивился Спартак.

— Ну да, — подтвердила девушка. — Такой настойчивый голосок… Долбит одно и то же — отправляйся в здание космопорта, отправляйся в здание космопорта…

— Послушай, это хорошая идея, — повеселел Спартак. — Никак нельзя устроить, чтобы мы все оказались запертыми?

— Пробовали, — отозвался заметно помрачневший Викс. — Бесполезно. Раньше или позже все равно сорвешь все запоры и помчишься исполнять приказание. Ничего не поможет. Сам начнешь искать аварийный люк и полезешь в него. А Винету действительно стоит закрыть.

Вернувшись в рубку, он посмотрел на страдающего брата.

— Ну как?

— На всех это действует по-разному, — с трудом ответил тот. — У меня, например, крутит внутренности, во рту сухость, перед глазами начинают плыть пятна.

— А у меня, — признался Викс, — ломит зубы. Просто сил нет терпеть.

— А надо.

— Это понятно, — согласился брат и, усевшись в кресло, покрепче вцепился в подлокотники.

Первыми не выдержали местные власти. За десять минут до окончания назначенного часа кто-то начал отчаянно колотить в корпус катера. Это, конечно, был не Рочард.

— Может, Тиорин? — вопросительно прошептал Викс, пытавшийся зажать руками нижнюю челюсть.

Спартак долго откашливался, прежде чем ответить.

— Пойду посмотрю. Все равно дальше терпеть сил нет.

— Ступай, — откликнулся Викс, и его лицо исказилось от боли.

К сожалению, внизу, на бетонной площадке, стояла уже знакомая им чиновница. Ее сопровождал отряд охранников, в центре которого располагался грузовой наземный мобиль. В его кузове лежала на носилках связанная женщина. Один из солдат, взобравшись на лестничную площадку, изо всех сил колотил по люку.

— Эй, вы там! — закричала дама в форме, как только Спартак вышел на площадку. — Долго будете ваньку валять? Если вы решили нарушить условие, вы никогда не улетите отсюда. Попробуйте только уклониться от выполнения задания огромной важности. Я посажу за пульт одного из своих пилотов, а вас отправлю в тюрьму. Декладор будет последняя планета, которую вы увидите за всю оставшуюся жизнь.

Облачко неодолимого ужаса затянуло сознание Спартака. Он потерял дар речи.

Чиновница, не обращая внимания на его страдальческий вид, приказала охранникам:

— Сгружайте девку и тащите ее на борт.

Спартак между тем все твердил и твердил про себя особое мнемоническое правило, выученное им на Энануорлде, и ужас постепенно отступил. Скоро он обнаружил, что горло начало повиноваться ему, исчезли расплывчатые пятна в глазах. Он обнаружил, что стоит на верхней площадке, намертво вцепившись в перила, спиной к запыхавшимся охранникам, которые волочили по лестнице носилки с завернутой в одеяло пленницей. Спартак окончательно проморгался, глянул ей в лицо. Она была совсем девочка — лет пятнадцать, от силы шестнадцать. Но не это больше всего поразило ученого. Мало того, что она была сильно избита — волосы у нее были вырваны! Почти все!.. Клочки остались на кровоточащем черепе. Вот как лихо поработал народ. Глаза у нее были открыты, и Спартак готов был поклясться, что она была в сознании и здравой памяти.

Спартак не мог сдержаться и отчаянно выкрикнул:

— Какое преступление совершила эта девочка?

Ему никто не ответил. Охранники были заняты своим делом, а женщина внизу презрительно скривилась.

В этот момент на площадку выбрался Викс. В руках он тащил лучевой карабин. Пальцы правой руки бегали по прикладу, по стволу, не в силах найти спусковой крючок. Наконец он бросил это занятие и оперся о ружье, как на подставку.

— Она что, больна? — с трудом спросил он, указывая подбородком на пленницу.

— Вряд ли, — отозвался Спартак.

— А ну-ка, назад, — приказал один из охранников, тащивших носилки. Викс безмолвно повиновался.

В проходе охранники замедлили движение, и Спартак глянул в девичье лицо. Глаза у нее были голубые, она невозмутимо смотрела в небо, вот только лицо отливало землистой желтизной. Казалось, ей было совершенно все равно, кто ее тащил, куда.

— Вот что это такое! — Спартак неожиданно хлопнул себя по лбу. — Кататон!

Изуверство, представшее перед ним в чистом, без всякого подмеса, виде, настолько возмутило его, что на мгновение он почувствовал свободу от навязываемого образа действий.

— Что ты сказал? — спросил брат.

— Ее накачали кататоном! Это самый сильный в галактике парализант — его впервые получили из яда растения ичнемон, которое произрастает на Лудоре.

— Правильно, — одобрительно зааплодировала женщина, стоявшая внизу.

— Она не того? — испуганно спросил Викс. — Концы во время полета не отдаст? А то потом не отвяжешься…

Спартак отрицательно помотал головой.

— Это самое страшное снадобье в галактике! — выкрикнул он. — Оно только парализует! Но не устраняет ощущения. Ты не способен даже моргнуть, но все чувствуешь — боль, страх.

— Совершенно верно, — подтвердила снизу чиновница. Спартак услышал, как тяжело, с натугой задышал Викс, и заметил, как брат склонился над пленницей. Его тут же грубо оттолкнули.

— При этом ты все сознаешь — как с тобой поступили, как вкололи эту гадость — и не можешь пошевелить затекшей ногой, почесать, где чешется. Поплакать не можешь — слезные железы не работают. Знаешь, почему это происходит? — Он вновь повысил голос — Они боятся всякого, кто способен улавливать чужие мысли. Что он может прочитать в их мозгах? Ужас, ненависть к правде, обнаружить последнюю степень отчаяния, которое охватывает их при одной только мысли, что не сегодня-завтра вся их ложь вскроется и поплывет по реке огромными кучами. И все люди спросят — кому мы верили? Этим ублюдкам, этим ничтожным гаденышам?! Да передавить их, и все дела.

Он заметил, что чиновница внизу вздрогнула. Не соображая, что он делает, Спартак вырвал из рук брата лучевое ружье. В тот момент ему страстно хотелось всадить изрядный заряд в эту жирную крысу. Размазать ее по бетону… Наконец он нащупал крючок. Остальное оказалось куда легче. Он навел карабин на женщину и закричал:

— Где противоядие? Я тебя, крысу, спрашиваю, где противоядие? Давай сюда, или я размажу тебя вместе с твоим мобилем. Слышишь?