Алексей Бессонов - Сожгите всех!

– Ладно, – решил лейтенант. – Езжайте, полковник. Буду надеяться, что с вами все в порядке.

– Не сомневайтесь, – высокомерно ответил Андрей и запрыгнул в кабину.

Он высадил своих пассажиров в тихом квартале, застроенном по большей части складами и маленькими перерабатывающими заводиками, – а сам, уйдя из города через заливные луга, помчался в канцелярию шефа-попечителя. Того, что он увидел, ему было достаточно. По улицам шлялись уже пьяные солдаты, весь отель, где сидели шериф и его люди, был наглухо оцеплен бронетехникой – так, словно там держали опаснейших государственных преступников, которые могут взорвать полпланеты, – а несчастные жители пытались тушить дома, подожженные десантниками. Два раза Андрей слышал истошные женские крики, один раз даже увидел, как трое солдат уводят за угол покорную молоденькую девчонку, которая поняла, что спасения от них нет, – рука тянулась к излучателю, но он лишь сильнее стискивал руль, зная, что помочь не может ровным счетом ничем.

Канцелярия шефа-попечителя – почти замок, окруженный мощными ветроустановками, – походила на военный лагерь. Приближаясь, Андрей насчитал семь тяжелых атмосферных катеров и до десятка танков. К его изумлению, тут не было никаких патрулей. Он остановил грузовик, не доезжая сотни метров до парадного подъезда, вытащил из кабины излучатель и спокойно двинулся к темной от старости каменной лестнице. Шлявшиеся поодаль солдаты глазели на него с нескрываемым удивлением, но Огоновский не обращал на них никакого внимания, В нем зрели нехорошие предчуствия.

Приемная встретила его раздраженными офицерскими голосами.

– Бы кто?! – вытаращился на него моложавый флаг-майор в комбинезоне. – Вы как сюда попали... с оружием?

– Я врач, государственный врач. – начал Огоновский, но его тотчас же перебили сразу двое.

– Врач?! Дядя, ты что, совсем охренел? Кто тебе пушку дал? Брось каку, а то сейчас в холодную сядешь... ты посмотри на него... врач! Пушку брось!

Леденея от бешенства, Андрей развернулся и ткнул одного из говоривших – сильно поддатого молодого капитана – прикладом в живот. Капитан всхлипнул и рухнул на руки товарищей.

– Я полковник Флота, кавалер Рыцарского Креста... – прошипел Огоновский. – Дорогу, сукины дети!

В его глазах была такая ярость, что молодые офицеры невольно попятились, – этого было достаточно, чтобы Андрей ухватился за ручку двери кабинета шефа. Через пару секунд его оттащили, но того, что он увидел, ему хватило. Глаза у Бэрдена были круглыми от ужаса, на столе у него сидел весьма довольный собою мастер Хатчинсон, уже успевший, вероятно, забыть Цыбина с Пшездецким, а за спиной у шефа-попечителя стоял неприятно прилизанный лейтенант-полковник, даже не удосужившийся надеть боевой комбинезон.

Вернув Андрея в приемную, офицеры молча принялись его мутузить. Зверея, Огоновский размахивал прикладом, но в то же время понимал, что добром это не кончится: в лучшем случае ему переломают ребра, а в худшем... Его спас офицер, высунувшийся на шум из кабинета:

– Что у вас тут за чертовщина! Лендер! Лендер?! Кто вам позволил бить старшего по званию?

– А эта сука, ваша милость, вваливается сюда с пушкой своей, вот, глядите, и говорит, я, дескать, доктор там какой-то... С пушкой-то, посмотрите, ваша милость, вот – и к вам туда ломится! Что я, смотреть на него должен?

– Поднимите его.

Лейтенант-полковник полностью проник в приемную и внимательно посмотрел на Огоновского.

– Кто вы такой? Почему с оружием?

– Имя, – выплюнул ему в лицо Андрей, – звание, должность?

– Блинов, начальник штаба легиона... А вы тут что делаете?

– Я государственный врач, полковник в отставке, а оружие у меня – именное! Прикажите своим сукам отдать мне излучатель, вы...

– Ну тише, тише... Парни у меня и вправду резвые, но что делать. Дела у нас тут серьезные, так что ехали бы вы к себе больных лечить. Нечего вам тут теперь делать, доктор. Лендер, дайте мне его ствол.

Блинов прочитал надпись на табличке, задумчиво повертел оружие в руках и протянул его Огоновскому.

– Шеф-попечитель освободится не скоро, – сказал он. – Езжайте домой, доктор.

– Погодите, – перебил его Огоновский – У меня к вам есть пара вопросов. Я уже все понял, но все-таки, все-таки... Скажите, кто позволил вам жечь мирных жителей?

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду пожары в городке Змеиный лог.

– Вы думаете, в чем вы меня обвиняете, доктор? Вы обвиняете армию в том, – что она...

– Я вам не «доктор», а полковник! Объясните мне, почему шериф и его стража сидят под замком? Объясните, как следует понимать офицерский караул в приемной шефа-попечителя территории Гринвиллоу? Вы знаете, что это может быть расценено как мятеж?! Я требую, чтобы вы немедленно распорядились о рае-конвоировании шерифа территории и всех его людей! Сейчас же, при мне!

– Вы имеете в виду ту свору фермеров, что шлялась по городу с оружием? Естественно, я арестовал их всех. Завтра разберемся, кто там и что... А вы, доктор, езжайте, езжайте к себе. Иначе я буду вынужден просить своих офицеров...

Андрей устало опустил голову. Он был бессилен и хорошо это понимал. Стоит этой сволочи взмахнуть пальчиком – и его отсюда просто выкинут... Он понял все – и теперь ему хотелось выть. Не глядя на Блинова и его людей, Андрей медленно спустился по ступеням и побрел к своему грузовику.

«Ах, если бы с нами был Аксель, – думал он, задыхаясь от ярости и отчаяния, – вот он бы им показал! Вот у него они бы сплясали по полной программе! А я... я...»

Аксель Кренц лежал на далекой холодной планете, заваленный камнями, поверх которых его десантники водрузили расколотый генеральский шлем. А Андрей долго сидел в кабине своего грузовика, глотая коньяк и пытаясь понять, почему бессилие может быть таким ужасающе болезненным. Потом он запустил двигатель и поехал обратно в Змеиный лог.

Офицер, командовавший той ротой, что оцепила отель, показался ему вполне нормальным человеком.

– Да я все понимаю, доктор, – вздохнул он на требование пропустить его к шерифу. – Но ведь у меня приказ.

– А если там раненые? – скривился Огоновский. Капитан покачал головой.

– Ну хорошо, будем считать, что там и в самом деле раненые. Мне ведь тоже ужасно не нравится вся эта история. Что-то тут не то происходит, честное слово. Зачем бы мы стали занимать эту деревню, в которой нет не то что бандитов, а вообще?.. Когда мне приказали арестовать всю эту местную дружину, я чуть челюсть не уронил. Что я им говорил – вы себе не представляете. А ведь к вечеру их выпустят – и как я им в глаза смотреть буду? Прилетели, понимаешь, защитнички...

Огоновский раздраженно махнул рукой и, волоча с собой кейс первой помощи, прошел в зал ресторана. Раненых там, слава богу, не было, но зато и трезвых – тоже. Похоже, за время заточения люди шерифа вылакали весь алкогольный запас старого кабака; некоторые, увидев входящего Андрея, долго щурились, пытаясь понять, кто же это перед ними. Маркелас был относительно трезв.