Роджер Желязны - Творец сновидений

— Да, — согласился офицер, — похоже, что у тебя мозг иного рода.

— Какого — иного?

— Такого, о котором ты говорил: тот, что будет видеть и интерпретировать, и сможет сказать людям здесь, дома, на что это похоже там.

— Вы взяли бы меня как хроникера?

— Нет, мы взяли бы тебя для другого. Но это не должно было бы остановить тебя. Сколько людей обращается к Мировым Войнам, чтобы написать военный роман? Сколько военных романов написано? А сколько из них хороших?

Очень мало. Ты мог бы начать свою подготовку с этого конца.

— Возможно, — согласился мальчик.

— Пойдем сюда? — спросил офицер.

Мальчик кивнул и пошел за ним в коридор, а затем в лифт.

Лифтер закрыл дверь и спросил, куда их отвезти.

— На нижний балкон, — сказал офицер.

Едва заметное ощущение движения, затем дверь открылась. Они оказались на узком балконе, идущем вдоль края крыши. Он был закрыт стеклоном, который тускло светился.

Под ними лежали огороженные площадки и часть поля.

— Несколько машин скоро взлетят, — сказал офицер. — Я хочу, чтобы ты увидел, как они поднимаются в кольцах огня и дыма.

— Кольца огня и дыма, — улыбаясь, повторил мальчик. — Я видел эту фразу в куче ваших буклетов. Вы по-настоящему поэтичны, сэр.

Офицер не ответил. Ни одна из металлических башен не шевелилась.

— Вообще-то, они далеко не ходят, — заметил, наконец, полковник. Они только перевозят материалы и персонал орбитальных станций. Настоящие большие корабли здесь никогда не садятся.

— Да, я знаю. Это верно, что один парень совершил на вашей выставке самоубийство этим утром?

— Нет, — сказал офицер, не глядя на него. — Это был несчастный случай. Он шагнул в помещение с марсианской гравитацией до того, как платформа оказалась на месте, и была установлена воздушная подушка. И упал в шахту.

— Почему же не закрыли этот отдел выставки?

— Потому что вся защитная аппаратура функционировала нормально.

Предупреждающая световая сигнализация и охранные перила работали.

— Тогда почему же вы назвали это несчастным случаем?

— Потому что он не оставил записки. Вот! Смотри, сейчас одна поднимется. Он помахал трубкой.

Бурлящий пар появился у основания у одного из стальных сталагмитов. В центре этого облака вспыхнул свет. Затем внизу загорелось сияние, и волна дыма растеклась по полю и поднялась высоко в воздух.

Но не выше корабля… потому что он теперь двигался.

Почти незаметно корабль поднимался над грунтом. Вот сейчас движение стало уже заметным…

И вдруг он оказался высоко в воздухе, в громадном потоке пламени.

Он был как фейерверк, потом стал вспышкой, и, наконец, звездой, быстро удаляющейся от них.

— Ничего похожего на ракету в полете, — сказал офицер.

— Да, вы правы.

— Ты хотел бы следовать за ним? Следовать за этой звездой?

— Да. Когда-нибудь я так и сделаю.

— Мое обучение было очень тяжелым, а сейчас требования стали даже более суровыми. — Они проследили, как взлетели еще два корабля.

— Когда вы в последний раз летали? — спросил мальчик.

— Не так давно…

— Я, пожалуй, пойду. Мне еще надо сделать письменную работу для школы, сказал мальчик.

— Возьми несколько наших новых буклетов.

— Спасибо, я все их собираю.

— До свидания. Спасибо, парень.

— До свидания! Спасибо за показ.

Мальчик пошел обратно к лифту. Офицер остался на балконе, пристально глядя вдаль. Трубка его давно погасла.

***

Свет, движущиеся, борющиеся фигуры.

Затем темнота.

— О, сталь! Такая боль, точно вошли лезвия! У меня много ртов, и все они блюют кровью!

Тишина.

Затем аплодисменты.

Глава 4

…плоское, прямое, унылое. Это Винчестерский кафедральный собор, как говорит путеводитель. "Своими колоннами от пола до потолка, так похожими на громадные древесные стволы, он добивается жесткого контроля над пространством. Потолок плоский. Каждый пролет между колоннами сам по себе олицетворяет уверенность и стабильность. Собор как бы отражает дух Вильгельма Завоевателя. Презрение к сложности и страстная преданность миру иному создает соответствующую обстановку для некоторых легенд Мэлори…"

— Обратите внимание на украшенные зубцами капители, — заметил экскурсовод. — Своей примитивной резьбой они предваряют то, что позднее станет общим мотивом…

— Фу! — фыркнул Рэндер, но тихо, потому что находился в храме с группой.

— Ш-ш-ш! — зашипела на него Джилл де Вилл (Фатлак — вот ее настоящая последняя фамилия).

Но Рэндер был так же поражен, как и утомлен. Хоть он и снимал шляпу перед хобби Джилл, но оно так действовало на его рефлексы, что он предпочел бы сидеть под восточным приспособлением, капавшим воду на голову, чем ходить по аркадам и галереям, переходам и туннелям и, задыхаясь, подниматься по высоким лестницам башен.

Так что он водил глазами по всему, сжигая все это, закрывал глаза и строил все заново из дымящегося пепла памяти, чтобы позднее изобразить в видении пациентки, могущей увидеть все это только таким образом. Этот собор был ему менее неприятен, чем другие здания. Да, он должен принести его ей.

Камера в его мозгу фотографировала все окружающее, пока Рэндер, перекинув плащ через руку, шел с другими, а его пальцы нервно тянулись за сигаретой. Он удерживался от открытого игнорирования гида, понимая, что это было бы верхом всех возможных форм протеста. Так что он шел по Винчестеру и думал о двух последних сеансах с Элиной Шэлотт.

Он снова бродил с ней.

"…Где пантера ходит туда-сюда по ветке дерева…"

Они бродили.

"…Где олень яростно поворачивается к охотнику…"

Они остановились, когда она подняла руки к вискам, раздвинула пальцы и искоса взглянула на него. Губы ее разжались, как если бы она хотела спросить.

— Олени, — сказал он.

Она кивнула, и олень подошел. Она ощупала его ноги, уши, похлопала по морде.

— Да, — сказала она.

Олень повернулся и пошел прочь, а пантера прыгнула ему на спину и вцепилась в горло.

Элина видела, как олень дважды ударил огромную кошку рогами, а затем умер.

"…Где гремучая змея греется на солнце, растянувшись на камне…"

Элина смотрела, как змея свивалась и ударяла. Затем она ощупала погремушки на хвосте змеи и повернулась к Рэндеру.

— Зачем эти вещи?

— Вы должны знать не только идиллию, — ответил он и указал:

"…Где аллигатор спит рядом с заболоченным заливом…"

Она коснулась плоской кожи. Животное зевнуло. Она изучала его зубы, строение челюстей.