Александр Казанцев - Льды возвращаются

— Не делайте вид, милая, будто вы глотнули уксуса вместо коктейля. Было время, когда вы сами устраивали деловые свидания для своего супруга.

— Для Кандербля? — ужаснулась миссис Амелия Никсон. — Оставьте это чудовище! Я не желаю слышать его имени.

— Женщины меняются, как дела на бирже, — раздраженно брюзжал Джордж Никсон, решив вдруг вспомнить всех былых соперников. — Такой ли вы были, когда мы охаживали вас с проклятым Майком.

— К сожалению, он не был тогда сенатором, — огрызнулась Амелия.

— Но и сенатор ныне не миновал тюрьмы.

— А я ныне не хочу больше авантюр, я хочу покоя! — воскликнула миссис Амелия.

— Кто станет вас еще раз похищать? — покосился на нее Джордж Никсон. — У гангстеров тоже бизнес.

Мистер Никсон намечал на похищение миссис Амелии в дни «Рыжего процесса», когда ее жених Майкл Никсон был обвинен в убийстве невесты и должен был сесть на электрический стул. Как известно, он сбежал из тюремного двора на геликоптере. Миссис Амелия уже позже, освобожденная гангстерами и прославленная газетами, отказалась от жениха.

— Уж ваш бизнес, сэр, мне известен! — зашипела миссис Амелия. — Провал на «Рыжем процессе», потом ринг с подозрительным нокаутом негра Брауна.

Джордж Никсон усмехнулся, трогая машину с места:

— Ставки были очень велики, моя дорогая, очень велики. Пусть Ральф Рипплайн тогда немного проигрался, но зато заметил Малыша. И, главное, судя по сегодняшнему приглашению, продолжает замечать. А это куда лучше, чем булькнуть, как часы в колодце.

— Уж не знаю, где лучше: на дне колодца или на дне радиоактивного кратера.

— Или на тихом дне семейной жизни, на которое вы меня тянете, как камень на шее.

Мистер Джордж Никсон, заворачивая за угол, свистнул. И это почему-то особенно возмутило миссис Амелию, дало ей повод разлиться Ниагарой слез, не считаясь с тем, как эти потоки скажутся на ее внешности. А мистеру Джорджу Никсону это было совсем не безразлично. На яхте не то общество, куда можно являться в любом виде.

Женщина, особенно плачущая, ничего не понимает в бизнесе! К несчастью, унять ее можно только полной капитуляцей. Чертовы женские слезы! Они, как плавиковая кислота, проедают даже мужскую твердость! И мистер Джордж Никсон, которому предстояло в жизни проявить твердость почти сверхъестественную в условиях совершенно невероятных, перед слабой женщиной, навязанной ему судьбой, собственным упорством и господом богом, остановился, как перед красным светофором, и капитулировал.

— Милли, право… Ну, не надо… Газеты — это тоже неплохо.

— И если марсианский наряд или нокаут безобразного негра принесли вам какое-то богатство, положение и собственные газеты, о которых вы мямлите, то надо вовремя остановиться! — продолжала рыдать миссис Амелия.

— Может быть, заедем к доку, чтобы он реставрировал после слез известный всем газетам портрет? — осторожно предложил мистер Джордж Никсон, но вызвал этим уже не Ниагару слез, не водопад Виктории, даже не водопады Игуасу, а исполинскую слезную цунами, волну моретрясения, что начисто смывает острова с пальмами, обезьянами, хижинами туземцев, а также морские порты и… в данном случае остатки мужского сопротивления.

Все же к доктору благоразумно заехали. Что делать! У всякой красивой женщины в известном возрасте, когда косметика выдыхается, начинают шалить нервы. Доктор был не хуже живописца, и если бы не чуть припухшие глаза миссис Амелии, то фоторепортеры могли бы работать хоть с цветной пленкой.

Мистер Джордж Никсон вспомнил об Африке — ну, туда найдется кого послать, — но вот Капитолий… и другие белые здания, которые его окружают. Вот где надо иметь проверенных деловых людей. По-видимому, об этом и пойдет разговор на яхте…

Полицейский катер подходил к яхте с подветренной стороны. Причуда миллионера, яхта начавшейся космической эры была… парусной. Конечно, у нее в трюме стояли мощные двигатели, даже атомные двигатели, но на всем судне не было и фунта каменного угля. Великолепный корпус с совершенными линиями, рожденными тысячелетним опытом плавания под ветром, с могучими мачтами, где по мановению нажатой кнопки вдруг оживает парусина, ослепительная белая краска бортов с оранжевыми полосами и фигура прекрасной женщины на бушприте, бегущей в развевающихся одеждах по волнам, — все это делало яхту Рипплайна удивительным сооружением, полным технических новшествий романтики старины.

С высокого борта были сброшены веревочный шторм-трап для Малыша и плетеная корзина со скамеечкой для дамы. Электрическая лебедка подняла Амелию раньше, чем ее проворный супруг, не оставлявший былых тренировок, взобрался на сияющую палубу.

Как и других гостей, их встретил Ральф Рипплайн.

Миллионер Бильт с багровой шеей и неизменной сигарой, огромный Хиллард, стальной магнат, похожий на состарившегося чемпиона по поднятию тяжестей, сверстники уже почившего Рипплайна, его союзники и противники со своими женами и дочерьми прилетели на геликоптерах, на прием которых была рассчитана корма судна. Были здесь и другие денежные воротилы, в том числе и представители домов Моргана и Рокфеллера, также с дамами.

Миссис Амелия Никсон, полная чопорного достоинства и страха, под приветливыми улыбками и враждебными взглядами первых леди Америки медленно приближалась к ним.

Ее оценивающе осматривали, протягивали ей руки, вспоминали о королеве сенсации мисс Амелии Медж, похищенной гангстерами. Амелия в ответ вежливо улыбалась и сердечно уверяла всех, что терпеть не могла газет, которые упоминали ее имя.

Одна из юных дам отвела миссис Амелию в сторону:

— Право, мне хотелось бы, чтобы и обо мне говорили столько же, сколько о вас, обо мне, а не о капиталах моей семьи или могуществе моего будущего мужа.

Амелия осторожно разглядывала свою незнакомую собеседницу. На ней не было никаких драгоценностей, одета она была совсем просто, так просто, как могла себе позволить лишь продавщица универсального магазина или обладательница всем известного и несметного состояния.

— Мужчины отправляются в пиратскую каюту, — сказала девушка, насмешливо глядя на удаляющуюся группу джентльменов. — Говорят, там на стенах висит старинное оружие, и в том числе сабля, которой рубил своих жертв сам старый Моргай, пират, а потом английский губернатор Ямайки, основатель банкирского дома, на яхте Рипплайна достойно представленного.

— Со стороны молодого мистера Рипплайна было бы очень милым подарить эту саблю…

— Хотя бы мне! — со смехом прервала Амелию девушка. — А я надела бы ее на какой-нибудь бал, чтобы вызвать сенсацию. И обо мне говорили бы, как о вас.