Евгений Гаркушев - Ничего, кроме магии

– Что тут странного? – удивленно спросил Ульфиус. Потом вдруг рассмеялся и махнул рукой. – Невольно ввел тебя в заблуждение! Меры веса я научился переводить быстро. Как выглядят люди вашего королевства в разном возрасте, тоже усвоил. А про себя рассказываю так, будто все само собой разумеется, будто я разговариваю со своим учеником из Авенора. Дело в том, что наш год равен примерно сорока восьми вашим годам.

Сергей вновь замолк. Он мог подумать, что ослышался или ошибся в подсчетах, или что Ульфиус сошел с ума… Но рядом сверкал новенький «лексус», сотворенный практически из ничего. Его наличие помогало поверить и в другие невероятные вещи…

– Тебе две с половиной тысячи лет? – прошептал Сергей.

Ульфиус, видя замешательство своего спутника, не стал заострять внимание на возрасте и, улыбнувшись, предложил:

– Может быть, поедем?

– Поедем, – согласился Сергей, решив забыть на время, кто такой магистр Ульфиус, не думать о нем и его возрасте вообще. – Кстати, а бензин в баке есть? Или нам придется толкать машину до заправки?

– Бензина – полный бак, – кивнул Ульфиус. – Хватит на все наши поездки. Садись за руль.

– Номера, – сказал вдруг молодой человек, начавший привыкать к тому, что в компании мага путешествовать легко и приятно. – С московскими номерами нас все будут останавливать. А каждый раз просить тебя сотворить нужные документы – язык заболит. Гораздо проще сделать другие номера. Можно?

– Естественно. Какие угодно, – ответил Ульфиус.

– Тогда – А033АА, – предложил Сергей. – Серия шестьдесят один вместо девяноста девяти.

– Почему? – поинтересовался Ульфиус, щелкнув пальцами, отчего номера сразу же стали такими, как просил Сергей.

– Номер машины из гаража областной администрации. Не настолько известный, чтобы каждый милиционер знал владельца машины, но достаточно ясно показывающий, что тормозить нас не нужно ни по какому поводу.

– Я бы и не додумался. Впрочем, мои взаимоотношения с органами власти и силовыми структурами в затемненных королевствах всегда сводились к минимуму… Век живи – век учись, – подытожил Ульфиус.

Проснулась Наташа в лесу, под большой раскидистой елью. Пахло смолой и свежей травой, а еще – дождем. Сквозь листья деревьев просачивались и шлепались о землю крупные капли. Но под елкой было сухо и тепло. Сюда моросящий дождь пробраться не мог. Где-то вдали девушка услышала крик петуха. Значит, рядом живут люди А может быть, петух дикий Но в диких петухов Наташа не очень верила, поэтому решила встать и пойти поискать жилье. Что толку лежать под елкой?

В бок ей ткнулся чей-то влажный носик. Наташа погладила рукой пушистый комочек, который радостно мяукнул. Бабушка все-таки подарила ей котеночка на память! Стало быть, старушка и коты ей не приснились Или она продолжает спать…

Лес был похож на тот, в котором стояла старушкина избушка, но в некоторых деталях отличался от него. Здесь было больше подлеска, да и деревья, если приглядеться, встречались весьма необычных пород. Некоторые – совсем незнакомые. В чем-то они походили на лиственницу, но лиственницей не были. Скорее всего, древовидные папоротники.

Дождь скоро прекратился, и сразу выглянуло солнце. Яркие лучи заиграли в быстро высыхающих каплях, висевших на ветках и листьях. Наташа взяла котенка на руки и пошла в ту сторону, откуда ей послышался крик петуха. Ноги сразу вымокли – трава была мягкой и мокрой.

Вскоре девушка оказалась на утоптанной тропинке, вьющейся между деревьев. Может быть, тропинка вела и прочь от деревни. Наташа положилась на случай и решила идти в том направлении, которое показалось ей верным. В конце концов, тропинка, как правило, ведет от людского жилья к людскому жилью или к другим полезным постройкам, угодьям, полям.

Когда девушка уже решила, что никогда никуда не попадет, а тропинку протоптали дикие звери, скорая встреча с которыми ее и ожидает, она услышала детский гомон. На лужайке сбоку от тропы она увидела четверых ребятишек лет десяти-двенадцати, собиравших в траве большие оранжевые ягоды. Дети не обращали на нее никакого внимания, занятые своими делами. Наташа сошла с тропы и приблизилась к ним.

– Здравствуйте, ребята! – громко сказала она. К Наташе повернулись четыре физиономии, перепачканные ягодным соком, – три девчачьи и одна мальчишечья.

– Здравствуй, коли не шутишь, – не совсем вежливо ответил мальчик. – Тебе небось взрослые нужны?

Наташа подивилась невоспитанности деревенских детей и тому, как быстро они вникли в суть ее проблемы.

– Да, я хотела бы увидеть взрослых, – ответила она. – Где ваша деревня?

Тут придремнувший было на руках у девушки котенок поднял головку и недовольно мяукнул.

Старшая девочка испуганно посмотрела на котенка, потом на Наташу, ойкнула и крикнула:

– Это она!

После чего дернула самую младшую девчонку за подол и пустилась бежать. Следом за ней помчались прочь и другие дети.

Наташа удивленно смотрела им вслед. Что могло напугать малышей? Неужели котенок? Или в ней самой есть что-то странное? А может быть, они испугались чего-то другого, у нее за спиной? Девушка поспешно обернулась, но ничего страшного или интересного не увидела.

Пожав плечами, Наташа пошла по тропинке в ту сторону, куда скрылись ребята. Собственно, в том направлении она шла и до сих пор.

Прошло еще полчаса, а деревня все не показывалась.

– Что же это такое? – возмутилась Наташа. – Может, они в норах живут, посреди леса?

Тут впереди, на тропинке, которая перестала петлять и вышла на длинный прямой участок, показалась процессия странно одетых людей. Во главе шел мужчина в венке из листьев, следом – несколько женщин в папоротниковых уборах. За ними – еще несколько мужчин, которые держали в руках украшенные цветами копья. Люди самые обычные, умеренно загорелые, русоволосые. Вполне сошли бы за жителей лесной русской деревни, если бы не странные наряды. Одежда обитателей этих краев Наташу очень смутила.

– Дело худо, – решила она.

Тут передний мужчина упал на колени, а затем распростерся на земле, издав утробный восторженный вопль. Следом на землю упали женщины, а мужчины с копьями стали на одно колено и опустили глаза к земле.

Наташа остановилась, оторопев.

– Здравствуй, величайшая, прекраснейшая из прекрасных, мудрая и великая, сильная и добрая! – в экстазе прокричал мужчина. – Славны пути твои, сильны помыслы. Чем заслужили мы, сирые и убогие, твое внимание7 В благодати своей снизошла ты к нам, и счастливее нас нет на земле тварей!

Лежащие женщины тихонько подвывали, время от времени пытаясь стукнуться лбом о землю. По-видимому, они тоже пребывали в восторженно-самоуничижительном настроении.