Аркадий и Борис Стругацкие - Далекая радуга

Хватит, подумал он, нажимая на тормоз. А то не убежать. Он снова поглядел в зеркало заднего вида. Долго, ох, долго возятся, подумал он. Степь перед «харибдой» медленно темнела огромным треугольником, в вершине которого находился поглотитель. Землеройки вдруг беспокойно запрыгали, одна из них шагах в двадцати вдруг упала на спину, судорожно дергая лапками.

– Убегайте, дурачки! – сказал вслух Роберт.– Вам можно…

И тут он увидел вторую «харибду». Она стояла в полукилометре к востоку, жадно задрав черный раструб поглотителя, и перед ней точно так же темнела трава, ежась от нестерпимого холода.

Роберт ужасно обрадовался. Молодец, подумал он. Умница! Смельчак! Неужели Маляев? А почему бы нет? Ведь он тоже человек, и все человеческое ему не чуждо… А может, сам Пагава? Впрочем, его просто не пустят. Свяжут и сунут под сиденье и еще ногами придавят, чтобы не брыкался. Нет, молодец, молодец! Он толкнул бортовой люк, высунулся и закричал:

– Эге-ге! Держись, дружище! Вдвоем мы тут с тобой год простоим!..

Он посмотрел на приборы и сразу забыл обо всем. Емкости были на исходе: светящаяся стрелка под запыленным стеклом упиралась в ограничитель. Он быстро взглянул в зеркало заднего вида, и у него немного отлегло от сердца. В белом небе над крышами поселка висело быстро уменьшающееся темное пятнышко. Еще минут десять, подумал он. Теперь ясно было видно, что фронт Волны перед поселком прогнулся. Волна обтекала зону действия «харибд» с востока и с запада.

Роберт посидел немного, стиснув зубы. Вся его энергия уходила на то, чтобы отогнать видение обгорелого трупа в водительском кресле. Хорошо бы научиться по желанию выключать воображение… Он встрепенулся и принялся открывать все люки, какие только мог вспомнить. Тяжелый круглый люк над головой. Люк слева – настежь его! Люк справа уже приоткрыт – тоже настежь… Дверцу за спиной, ведущую в машинное отделение… Нет, ее лучше закрыть – взрыв происходит, наверное, именно там, в емкостях… На засов ее, на засов… Как раз в этот момент соседняя «харибда» взорвалась.

Роберт услышал короткий оглушительный гром, его толкнуло горячим воздухом, и, высунувшись из люка, он увидел, что на месте соседа стоит огромная туча желтой пыли, закрывающая степь, и небо, и Волну, а в глубине тучи что-то тлеет ярким вздрагивающим светом. Что-то прошелестело в воздухе и звонко стукнулось о броню. Роберт глянул на приборы и одним движением выбросился через левый люк.

Он упал ничком в горячую сухую траву, сейчас же вскочил и, пригибаясь, пустился бегом к поселку. Так он не бегал никогда в жизни. Его «харибда» взорвалась, когда он был уже в палисаднике крайнего дома. Он даже не оглянулся, только втянул голову в плечи, согнулся еще ниже и побежал еще быстрее. Вечная тебе слава, твердил он. Вечная тебе слава!.. Потом он сообразил, что повторяет эти слова с того момента, когда увидел на месте соседней «харибды» этот жуткий столб пыли.

Площадь была пуста, газоны вытоптаны, всюду валялись ценнейшая уникальная аппаратура, коробки с уникальными записями, и легкий ветерок лениво перелистывал уникальные дневники уникальных наблюдений.

Тяжело дыша, Роберт пересек площадь и подбежал к флаеру. Двигатель флаера работал, а на водительском месте с обычным своим сонным видом сидел Патрик.

– Ну, вот и ты,– сказал Патрик ласково. Роберт ошарашенно смотрел на него.– Я уж думал, ты там остался. Садись скорее, надо уносить ноги. У нее скорость сейчас – ой-ей-ей!..

Роберт повалился на сиденье рядом с ним.

– Погоди,– сказал он, задыхаясь.– Может быть, второй… тоже спасся? Кто это был? Маляев, Гофман?..

Патрик неуклюже завертел рукояткой, выводя флаер для разгона.

– Второй – это я,– сказал он застенчиво.

– Ты?

– Я,– повторил Патрик и нервно хихикнул. Он вырулил флаер на дорожку и наконец поднял его.– Я почувствовал, что взрываюсь, вылез и убежал. Здорово громыхнуло, верно? Меня до самого поселка катило…

Поселок медленно повернулся под ними и скользнул назад. Ай да Патрик, подумал Роберт с недоумением.

– А моя посильнее грохнула,– заявил Патрик.– Как тебе кажется, Роб, а?..

– Куда ты летишь? – спросил Роберт.

– В Холодные Ручьи,– сказал Патрик.– Новая база будет там.

ГЛАВА 7

Роберт посмотрел через плечо. Ничего уже не было видно, кроме белесого неба и зеленых полей. Два раза я уже сегодня от нее уходил, подумал он. Не миновать и третьего.

– Что теперь будет? – спросил он.

Патрик выпятил толстые губы.

– Плохо будет. У нее огромный запас инерции.

– Ты пробовал подсчитать?

– Да.

– Ну?

Патрик тяжко вздохнул и ничего не ответил. Роберт, сдвинув брови, смотрел прямо перед собой. Потом он включил рацию флаера и настроился на Детское. Он несколько раз нажал на клавишу вызова, но Детское не отзывалось. Не надо беспокоиться, думал он. Летний праздник и все такое. Как странно, они еще ничего не знают. И пусть ничего не знают. Буду знать только я. Он опять спросил:

– Куда мы летим?

– Ты уже спрашивал.

– Ах, да… Патрик, дружище, тебе очень нужно в эти Ручьи?

– Конечно. Куда же нам еще?

Роберт откинулся на сиденье.

– Да,– сказал он.– Зря ты остался.

– В каком смысле «зря»?

– Ты можешь побыстрее?

– Могу…

– А еще быстрее?

Патрик промолчал. Двигатель клокотал, захлебываясь воздухом.

– Мы всегда торопимся,– пробормотал Патрик.– Всегда нас что-то или кто-то подгоняет. Быстрее, еще быстрее… А нельзя ли еще быстрее? Можно, отвечаем мы. Пожалуйста!.. Нет времени осмотреться. Нет времени подумать. Нет времени разобраться – зачем и сто́ит ли? А потом появляется Волна. И мы опять торопимся.

– Подавай больше горючего,– сказал Роберт. Он думал совсем о другом.– И держи правее.

Патрик замолчал. Внизу проносились зеленые поля созревающего хлеба, редкие белые домики синоптических станций. Было видно, как прямо через хлеба гнали на юг скот. Киберпастухи казались с этой высоты крошечными блестящими звездочками. Все это было уже не нужно.

– Ты не слыхал что-нибудь о «Стреле»? – спросил Роберт.

– Нет. «Стрела» далеко. Она не успеет. Брось об этом думать, Роб!

– О чем же мне еще думать? – пробормотал Роберт.

– А ни о чем. Сядь поудобнее и смотри вокруг. Не знаю, как ты, а я ничего этого раньше не замечал. По-моему, я никогда даже не видел эту зеленую волну на хлебах от ветра… Волну! Тьфу! А знаешь, когда я все это впервые увидел? Знаешь? Когда смотрел в степь через железную заслонку на «харибде». Я все смотрел на эту черноту и вдруг увидел степь и понял, что всему конец. И мне стало ужасно жалко этого. А землеройки смотрели на Волну и ничего не понимали… И знаешь, что я открыл, Роб? Где-то мы просчитались.