Роберт Силверберг - Человек в лабиринте

Корабль вышел из подпространства на расстоянии нескольких тысяч километров от Земли, и разноцветные огоньки принялись плясать на пульте связи. Ближайшая станция космического слежения потребовала сообщить его координаты. Он приказал мозгу корабля дать ответ.

– Уравняйте скорость, господин Мюллер. Мы вышлем вам пилота, чтобы он сопровождал ваш корабль до Земли, – сообщил контролер движения. И этим также занялся мозг корабля.

Мюллер увидел напоминающую медный шар станцию космического слежения. Довольно долго она росла перед ним, пока корабль ее не догнал.

– У нас есть для вас сообщение, ретранслированное с Земли, – сообщил контролер. – Говорит Чарльз Бордмен.

– Давайте, – сказал Мюллер.

Экран заполнило лицо Бордмена, розовое, свежевыбритое, пышущее здоровьем. Лицо хорошо отдохнувшего человека. Бордмен улыбнулся.

– Дик, как это великолепно, что я тебя вижу.

Мюллер включил личный контакт и через экран стиснул руку Бордмена.

– Привет, Чарли. Один шанс из шестидесяти пяти, правда? Но, видишь, я вернулся.

– Я должен сообщить об этом Марте?

– Марте? – Мюллер задумался. (Это та голубоглазая девушка, головокружительные бедра и острые пятки). – Да, скажи ей. Было бы славно повидаться с ней сразу же после посадки.

Бордмен фыркнул, затем резко изменил тон.

– Как дело, прошло хорошо?

– Никак.

– Но ты вступил с ними в контакт?

– Я попал к ним, конечно. Они меня не убили.

– Они были враждебны?

– Они меня не убили.

– Это так, но…

– Ведь я жив, Чарли, – Мюллер почувствовал опять этот нервный тик. – Мне не удалось изучив их речь… Не знаю, заметили ли они меня вообще. Но мне казалось, что они заинтересовались.

– Может, они телепаты?

– Не знаю, Чарли.

Бордмен минуту помолчал.

– Что они с тобой сделали, Дик?

– Ничего.

– Не думаю.

– Я просто измучен долгим путешествием. Но в хорошей форме. Разве только немного разнервничался. Хочу дышать натуральным воздухом, пить настоящее пиво, есть настоящее мясо и иметь приятную компанию в кровати. Тогда я буду чувствовать себя великолепно. А позже, может быть, предложу какие-нибудь способы возможных контактов с гидрянами…

– Это ускорение отражается на твоей аппаратуре, Дик.

– Что?

– Тебя слишком громко слышно.

– Это вина ретрансляционных станций. Черт возьми, Чарли. Что может быть общего у этого с ускорением?

– Ты меня спрашиваешь? Я только пытаюсь понять, почему ты так кричишь на меня?

– Я не кричу, – возразил Мюллер.

Вскоре после этого разговора ему сообщили со станции космического слежения, что пилот готов перейти на борт его корабля. Открыв шлюз, он впустил этого человека. Пилот был молодым, светловолосым парнем с длинным носом и светлой кожей. Сняв шлем, он сказал:

– Меня зовут Лео Кристиансен, господин Мюллер, и я хочу, чтобы вы знали, что это честь для меня – пилотировать первого человека, который посетил гидрян. Надеюсь, что не нарушу никаких предписаний, касающихся служебной тайны, если попрошу хоть что-нибудь рассказать мне, пока мы будем спускаться на Землю. Ведь это великая минута для человечества и, собственно говоря, я первый, кто лично встретил вас, когда вы оттуда возвращаетесь. Не сочтите это за назойливость, я был бы благодарен за некоторые подробности о вашей…

– Ну, что ж, я могу вам кое-что рассказать, – вежливо ответил Мюллер. – Прежде всего, вы видели видеокубик с записью изображения гидрян? Я знаю, этот видеокубик должны были транслировать, но…

– Вы позволите, я присяду, господин Мюллер?

– О, прошу вас. Вы, конечно, видели. Это высокие худые создания, с плечами…

– Я себя что-то нехорошо чувствую, – вдруг сказал Кристиансен, – я не в своей тарелке, понятия не имею, что со мной. – Лицо у него стало красным, как киноварь, и капельки пота заблестели на лбу. – Я, наверное, заболел, вы знаете, так быть не должно… – он упал в кресло и сжался, трясясь, как в лихорадке, закрыв голову руками.

Мюллер, который после долгого молчания с трудом выдавливал из себя слова, беспомощно смотрел на него. В конце концов он вытянул руку и схватил пилота за локоть, чтобы отвести его в диагностический кабинет. Кристиансен резко вырвался, как будто его коснулись раскаленным железом, потерял равновесие, упал на пол кабины и пополз, пытаясь отодвинуться как можно дальше от Мюллера. Приглушенным голосом он спросил:

– Г-г-где, где это у вас?

– Вот дверь, сюда.

Пилот поспешил в туалет, закрыл дверь и защелкнул замок. Мюллер, к своему удивлению, услышал, как его рвет, потом раздались громкие и протяжные вздохи. Он уже хотел сообщить на станцию слежения, что пилот болен, когда двери открылись и Кристиансен пробормотал:

– Вы не могли бы подать мой шлем?

Мюллер подал ему шлем.

– Мне неприятно, что вы среагировали таким образом, черт возьми, я надеюсь, что не приволок с собой какую-нибудь заразу.

– Я не болен, а только чувствую себя паршиво. – Кристиансен надел космический шлем. – Не понимаю, но охотнее всего я бы свернулся в клубок и плакал. Прошу, выпустите меня, господин Мюллер. Это… так… страшно… так я себя чувствую! – и выскочил из корабля.

Мюллер ошеломленно смотрел, как тот летит сквозь пустоту, к станции. Затем включил радио и сказал контролеру:

– Пока не присылайте следующего пилота. Кристиансен, едва сняв шлем, сразу же заболел. Может быть, я заразен. Надо это проверить.

Контролер согласился, явно обеспокоенный, и попросил, чтобы Мюллер прошел в диагностический кабинет, а затем передал результаты обследования.

Затем на экране Мюллера возникло серьезное темно-шоколадное лицо врача станции космического слежения. Он сказал:

– Это очень удивительно, господин Мюллер.

– Что удивительно?

– Сообщение вашего диагностата рассмотрел наш компьютер. Нет никаких необычных признаков. Я протестировал Кристиансена, но также ничего не понял. Он чувствует себя уже совершенно хорошо, как говорит, и сообщил мне, что в ту минуту, когда вас увидел, его охватила какая-то сильная подавленность, которая моментально перешла во что-то, напоминающее метаболический паралич.

– И часто у него такие приступы?

– Никогда не было. Мне это непонятно. Могу я вас посетить?

Врач не корчился так жалобно, как Кристиансен, но тоже не задержался надолго. Когда он покинул корабль Мюллера, лицо его блестело от слез. Он был не менее обеспокоен, чем Мюллер.

Через двадцать минут явился новый пилот, который не снял ни шлема, ни комбинезона, а сразу начал программировать корабль на планетарное приземление.

Он сидел у рычагов управления с абсолютно прямой спиной, не оборачиваясь к Мюллеру, так, как будто того не существовало. Согласно уставу пилот довел корабль до той области, где двигателями уже может управлять компьютер земного порта, после чего удалился с напряженным, вспотевшим лицом и плотно сжатыми губами. Слегка кивнув головой на прощание, он выскочил из корабля. «Наверное, я отвратительно пахну, – подумал Мюллер, – если он ощутил этот запах даже через скафандр».