Евгения Барбуца - И целой вселенной мало!

Поздно забирать его страх, поможет только замещение. Моя усталость, мой голод, и моя тоска заполняют его сознание. Не мысли — всего лишь ощущения, вытесняющие другие эмоции. Ведь нет ничего сильнее тоски Айры. Этого хватило, что бы сбить изначальные настройки затуманенного разума. И этого хватило, что бы окончательно деморализовать меня.

— Пять стандартных минут на то, что бы загрузить парней в кар, — процедила я сквозь зубы, видя осмысленный взгляд хорога.

Сама развернулась и поплелась в сторону транспорта. Мне этой консервной банкой времен второго освоения космоса еще управлять.

Ганзо не стал задавать лишних вопросов, и сразу же развернулся к очухавшимся парням. Те в свою очередь воспользовались помощью друга для того, что бы подняться на ноги, но добираться до кара предпочли на своих двоих.

Я же устало проигнорировав ошарашенный взгляд Мэлы и ничего не понимающий Шина, рухнула в кресло пилота.

В тот раз мы еле успели. Стоило покинуть негостеприимные стены центра, как здание начало уходить под землю. До корабля добрались беспрепятственно. Если конечно не брать в расчет сигнал тревоги, посланный капитаном в ближайший населенный пункт. Но тут дело взял в свои руки ведущий, и выдал мне безопасные координаты пути. В общем, нежелательной встречи мы избежали. А потом и вовсе покинули орбиту планеты.

Народ не спрашивал меня, что же такое я вытворила с Ганзо. Они лишь молча косились в мою сторону и иногда одаривали странными взглядами. Кто-то мог бы списать такое поведение на, внезапно проснувшийся такт. Но я-то знаю, что их ко мне Ганзо не подпускал. Из признательности, наверное. А может пожалел, осунувшуюся и оголодавшую недочеловечку. Ведь стоило нам перейти в энели, как я тут же отправилась в блок питания, где провела целый стандартный час. А потом позорно уснула прямо за столом.

В себя я пришла на руках у Рим. Он бережно заносил меня в свою каюту…

Какого Кхара, позвольте узнать?! — пронеслось в моей голове.

Но после того, как ведущий уложил мое бренное тельце на свою кровать, способность связно мыслить куда-то испарилась. Последнее, что уловило мое ускользающее сознание, било горячее дыхание ксерка на моих губах.

Эта комната могла бы быть залой для официальных аудиенций, неоправданно большие размеры и пустое пространство. Но она оказалась спальней, ибо посредине стояла огромная резная кровать. В детстве, я обожала играть в прядки с придворными дамами, и частенько пряталась в недрах необъятного монстра. Это было забавно, потому как дамы не могли переступить порог ЕГО спальни без высочайшего дозволения. А я в свою очередь частенько среди мягчайших подушек, забывая и о дамах и об играх. И тогда они шли к Хану, как ни как он был моей персональной нянькой. У него высочайшее дозволение имелось.

Боковая стена являлась одним сплошным окном. Его не прикрывали тяжелые полотна ткани, зачем? В окна этой спальни не мог заглянуть ни один желающий, благодаря особому составу стекла, который открывал хозяину опочивальни по истине великолепный вид на хрустальной чистоты озеро и чистейшую небесную гладь. ОН подолгу всматривался вдаль, считая, что я еще сполю.

Но то днем, а сейчас за окном стояла кромешная ночь, освещенная лишь мириадами ярчайших звезд. Стены и потолок покрыты орнаментом и изображениями древних баталий. И лишь пол был черен, как бесконечный космос. Я могла часами валяться на спине, всматриваясь в древние фрески. Тысячи стандартов здесь ничего не менялось.

И сейчас я вновь лежала в спальной зале, где единственным представителем мебели была лишь эта кровать.

— Что ты опять натворила, Нари? — его голос заставил стадо мурашек табуном пронестись по моей спине, а смешливый тон вынудил их еще и зажигательный танец сплясать.

— Уже нажаловались? — обиженно спрашиваю, не отрывая взгляда от потолка.

По крайней мере, изображение древнего воина, уничтожающего звездную эскадру врагов, не вызывает во мне того душевного трепета, какой может вызвать один лишь ЕГО взгляд.

— Хан ворчал, — ему было смешно.

Ему. Было. Смешно. Нет, серьезно! Да он же в последнее время со своих совещаний не вылезает! Я уже забыла, как выглядит его улыбка! Я ведь всерьез поверила в то, что он меня избегает! А он смеется.

Не буду смотреть. Не буду я сказала!

Но тело двигается против воли разума. Мне словно глоток воздуха необходимо узреть то, на что я потеряла надежду.

Стоило взглянуть в его глаза, так сильно отличающиеся от моих, и я забываю обо всем.

— Так что? — смешинки в его глазах затягивают все глубже. А ведь это неспроста. Он пытается ненавязчиво считать мои мысли. Серьезно? Сам ведь учил ставить блоки. Кстати, блоки он научил меня ставить раньше, чем пользоваться столовыми приборами. Это логично. Ведь я единственная ЕГО слабость.

Нужно собраться. Я что-то натворила, и Хан вновь выразил свое неудовольствие. А когда один из Четырех Генералов выражает недовольство, грядут репрессии.

— Эм…, - непонятно отчего замялась я. Меня не будут ругать, и наказывать тоже не собираются, никогда не наказывали, но признаваться отчего-то не хотелось.

— Нари, — мягко позвал он. — Ты же знаешь, у нас есть множество вариантов. Выбери один.

О да, ОН любил давать мне выбор. Создавал ситуации, и наблюдать за тем, как я с ними справляюсь. Изучал.

— Пожалуй, я предпочту чистосердечное признание, — выдала я. — Без покаяния.

— Начинай, — дозволяет он.

— Я отказала Третьему Дому в праве посетить в этом стандарте праздник обретения.

Ненавистная древняя традиция, такая же древняя, как и этот народ. Каждый стандарт Пять Великих Домов представляют Вану прекраснейших из своих женщин, в надежде на его благодать. Именно их этих породистых стерв принято выбирать себе фавориток. Оставшихся могут разобрать Четыре Генерала и их приближенные.

— Почему? — заинтересовался он.

— Мы не сошлись во мнениях, с их претенденткой, — чуть поморщилась я. — Она вдруг решила, что имеет право читать меня.

Читать мысли, или как-либо влиять на волю кого-либо считается дурным тоном и проявлением неуважения. Таков этикет межличностного общения. И по этому этикету, мне нанесли непростительное оскорбление.

А самое ужасное, что непростительное оскорбление нанесли ЕМУ. Ведь всем известно кому я принадлежу. Вот только молодые да глупые самоуверенные девицы почему-то не способны осознать своим скудным мозгом простую истину — я неприкосновенна для большинства из них. Понятия не имею на что они надеются, поступая столь опрометчиво. Но стоит признать, что подобная ситуация произошла впервые. Раньше меня все больше отравить пытались.