Тамара Крюкова - Телепат

– Все было не так. Я не угрожал, я наоборот, предупредил его, чтобы он туда не ходил, что это опасно, – тщетно пытался объяснить Олег.

– Интересный у тебя способ предупреждения. Откуда же тебе стало известно, что на Земского нападут? Ты же утверждаешь, будто не знаком с избившими его подонками?

– Это было вроде предвидения, – сказал Олег и в растерянности замолк.

Он понимал, что его попытки доказать собственную правоту звучат абсурдно. Правда выглядела невообразимее, чем ложь.

– Перестань врать! Тоже мне Нострадамус доморощенный, – с возмущением воскликнул директор, впечатав свои слова кулаком в стол.

В Олеге клокотала обида. Неужели все считали, что он способен на подлость? Ни у кого даже не возникло сомнения. Загнанный в угол, балансируя на грани отчаяния от своего бессилия что-либо доказать, он с вызовом посмотрел в глаза директору.

Радужки вдруг стали съеживаться, отступать перед черной бездной зрачка. Перед глазами у Олега потемнело, а потом возник голубой свет, будто день приходил на смену ночи. Чернота расступилась, и Олег устремился в эту голубизну, как в колодец.

Сквозь голубую пелену просачивались звуки.

Шум воды, текущей из крана. Женский голос.

«Я устала. Дай мне отдохнуть. Поговорим после».

В нем вскипает злость. Ему хочется ударить ее по смазливой физиономии за все зло, которое она ему причиняет. Она же просто издевается над ним. Таскается по ночам неизвестно где, и даже не пытается соблюсти приличия и как-то объяснить свое отсутствие дома. Если бы она хотя бы что-то говорила в свое оправдание, чтобы он мог делать вид, что верит. Но она нарочно унижает его и смеется над ним. У него чешутся руки дать ей пощечину, чтобы рот, накрашенный карминово-красной помадой, исказился в крике.

Его бьет дрожь от переполняющего его гнева, но он сдерживается. Он не может унизиться до того, чтобы ударить женщину. Его кулак со всей силы впечатывается в стену.

Директор в задумчивости потирал виски, как иногда делают, чтобы прогнать головную боль. У парня, стоящего перед ним был какой-то отрешенный, отсутствующий взгляд. Глядя в его пустые глаза, Семен Маркович чувствовал себя не в своей тарелке, точно из него вытянули мысли, которые он глубоко прятал от других. Ощущение было отвратительным, словно стоишь в публичном месте голый, и нечем прикрыть наготу от глазеющей толпы. Он никогда не испытывал ничего подобного. Неужели мальчишка обладает даром телепатии? Не может быть. Это просто расшалившиеся нервы и усталость от ежедневных скандалов, думал он, тщетно пытаясь развеять муторный осадок.

Наваждение прошло, выпустив Олега в реальный мир. Как прежде после видений он ощущал слабость и легкую тошноту. Лоб покрыли бисерины пота.

«Он тоже это почувствовал», – понял Олег, глядя на директора.

Значит, ясновидение – не игра воображения. Он не знал, радоваться этому открытию или печалиться. Копаться в чужих мыслях оказалось страшно. В тот миг, когда он выпадал из реальности, и между ним и другим человеком устанавливалась незримая связь, в Олеге словно открывался шлюз, через который бешеным, неуправляемым потоком врывались чужие обиды, злость, ненависть, разочарование. В третий раз он столкнулся с тем, что его окружают люди-маски. Он никогда бы не подумал, что деспотичный, самоуверенный директор может страдать оттого, что находится под каблуком у жены.

Воцарившуюся на несколько мгновений тишину нарушил участковый.

– Я заберу его в отделение. Там с ним поговорим.

– Да-да, – рассеянно сказал директор.

Ему хотелось как можно скорее избавиться от нахального парня и забыть об этом деле.

Олег понимал, что упускает последний шанс доказать свою правоту. Директор знал, что он не солгал про предвидение. Но интуиция подсказывала, что лучше промолчать. Вряд ли директору понравится, если он во всеуслышание объявит, что тому изменяет жена, и он бессилен с этим справиться.

– Зачем в отделение? Я ничего не сделал. Я не виноват, – запротестовал Олег.

– Если не виноват, отпустят. А пока ты обвиняешься в организации разбойного нападения с целью нанесения тяжких увечий, – сказал участковый.

Олег не верил своим ушам. Что это? Дикая шутка? Кошмарный сон? Подобного не могло происходить наяву. А в мозгу неотвратимой опухолью зрела мысль: «Что если меня, в самом деле, посадят в тюрьму?»

– Нет! Я ничего не делал. Правда. Я просто предвидел, что так будет. Еще на дискотеке, – с жаром произнес он и, как тонущий хватается за соломинку, обратился к директору: – Скажите им, вы ведь почувствовали?

Глава школы всегда знал, как нужно поступать. Недаром с тех пор, как его назначили на этот пост, лицей неизменно был на самом лучшем счету. Но сейчас умудренный опытом педагог, гроза прогульщиков и нарушителей порядка, растерялся. Мальчишка поставил его в тупик. Ярый реалист в директоре говорил, что телепатия – это выдумки фантастов, а неприятный осадок в душе утверждал, что ученик десятого класса, совсем еще щенок, запросто копался в его мыслях, как в публичной библиотеке. Чего он после этого ожидал? Что его погладят по головке?

Директор вскипел. Ему хотелось схватить наглеца за шкирку и вышвырнуть из кабинета вон, но было разумнее не показывать своих эмоций, поэтому он, глубоко запрятав желание выдрать мальчишку, как сидорову козу, выдавил из себя «отеческую» улыбку.

– Я уверен, что во всем разберутся. – Он сделал паузу, а потом, обращаясь к участковому, нехотя добавил: – За те полгода, что Воропаев проучился у нас, он был на хорошем счету. Это первое нарушение.

Кошмар продолжался. Следом за участковым Олег направился в отделение милиции. У него до последнего теплилась надежда, что так далеко дело не зайдет, и директор сумеет отстоять его. Хотя, наверное, тот сделал все, что мог. Оставалось надеяться только на себя.

Олег в растерянности думал о свалившемся на него даре. Отчего вдруг это случилось? Почему в нем открылись сверхъестественные способности? Прежде он решил бы, что читать чужие мысли – это благо, но в действительности телепатия несла ему одни неприятности. А может, попытаться извлечь из нее выгоду? Мысль показалась не такой уж абсурдной.

«Посмотрим, кто кого. Я еще им докажу!» – подумал Олег с неприязнью глядя в затылок участкового.

Оставшись в одиночестве, директор задумчиво посмотрел на закрытую дверь кабинета. То, что сегодня случилось, не укладывалось в голове. Школа была для него всем: работой, увлечением, домом, который ему так и не удалось создать. Каждое ЧП он воспринимал, как личную беду. Но сегодня даже избиение ученика и появление в лицее милиции отошло на второй план.