Последний корабль - Светлана Викторовна Пономарёва
— Да знаю я, что такое твой «ген-ген», — пробурчал недовольно Эрнесто, — уже идем.
— Все-таки языковая среда — великая вещь! — провожая их глазами, сказал Сэм.
Гл а в а 1 2
МУЖСКАЯ ДРУЖБА
Солнце мягко освещало необъятное ячменное поле под Шуруппаком. Бог Уту[28] уже отправил свой солнечный диск катиться над землей, пока великий Ану[29] не прикажет Уту забрать его с неба. Ранним утром поле звучит по-особенному, словно таинственный дирижер соединяет в необыкновенную увертюру жужжание пчел, щебетание птиц и легкое завывание ветра.
Толстые золотые колосья вдруг зашевелились — лиса, на миг сверкнув огненной шубой, метнулась вглубь поля, разогнав полусонных кузнечиков. Они расправили разноцветные крылья и, недовольно вереща, перелетели на другие колоски, пытаясь слиться с ними своими желто-зелеными телами. Что делает лиса днем в поле? А может, это и не лиса вовсе, а посланница богини Ки[30]? Чем люди прогневали богиню — супругу самого Ану?
Тихое пение послышалось вдали. Это рабы, погоняемые надсмотрщиками, обреченно шли по дороге. Пение приближалось, можно было уже разобрать слова. Унылая пентатоника[31] воспевала богиню плодородия Инанну. Один из надсмотрщиков подошел к высокому худому рабу, который отличался от всех необычным хрупким телосложением и более светлой кожей.
— Пошевеливайся! — крикнул он ему, угрожая плетью.
— Да, господин, — тихо ответил Анри.
— Обопрись на меня, — Вэй подставил другу плечо.
— Вэй, я скоро сдохну на этих работах, — тяжело вздохнул Анри. — Мы уже полгода тут торчим.
— Потерпи, друг, скоро жатва закончится.
— Работа здесь никогда не кончится, — ответил
Анри и крепко выругался. — Они собирают два урожая в год. Потом нам дадут плуг и погонят на распашку. Эрнесто повезло больше, его хоть на финики поставили.
Босая нога Анри больно ударилась о большой камень, притаившийся в дорожной пыли. Он споткнулся и упал.
— Эрнесто с физиологией повезло, вон какой здоровый! — сказал Вэй, помогая другу подняться. — По этим пальмам еще лазать надо уметь, как обезьяна. Так не каждый сможет. Да и риск больше, в любой момент можно упасть и разбиться насмерть!
— Тут тоже запросто свернуть шею, вон какие камни, так и лезут под ноги, — с сарказмом ответил Анри, отряхивая пыль с давно уже замызганной набедренной повязки.
— Стой! — крикнул надсмотрщик. — Разбирайте серпы!
Рабы по одному подходили к телеге, запряженной двумя волами. Животные грозно смотрели исподлобья и фыркали, втягивая пыльный воздух. На телеге сидел писец — специальный человек, который в данном случае занимался учетом имущества. Этот древний своеобразный счетовод-бухгалтер выдавал по одному серпу в руки, а в конце дня собирал их обратно, тщательно пересчитывая. Вид у него был надменный — точно сын какого-нибудь вельможи. Набедренная повязка, украшенная горизонтальным голубым рисунком, доходила почти до пола, а в широкий кожаный пояс какой-то искусный ювелир вставил пылающий на солнце сердолик. Писец так старался показать свою значимость, высоко задирая голову, что его жиденькая клиновидная бородка торчала, словно стрела, вызывая плохо скрываемые улыбки окружающих.
— Опять тупые выдали, — с досадой сказал Вэй.
Бронзовый полевой инструмент был увесистым, но плохо заточенным, вероятно специально, чтобы надсмотрщики были в большей безопасности.
Анри и Вэй взяли свои серпы и принялись за работу. Тупые лезвия плохо срезали колосья, ладони их поначалу были истерты в кровь, но потом покрылись мозолями и уже не чувствовали грубых бронзовых ручек.
Наступала жара, капли пота лились градом по лбу и щипали глаза, кислое ячменное пиво совсем не утоляло жажду, пить от него хотелось еще больше. Вдруг плеть вихрем взметнулась над головой Вэя и опустилась на его мокрую от пота спину. Он обернулся, изо всех сил пряча гримасу боли. Глаза надсмотрщика гневно смотрели на него.
— Я уже тебе говорил: не помогать ему! — в бешенстве кричал надсмотрщик, тыкая плетью в Анри.
— Да, господин, — смиренно ответил Вэй и сочувственно посмотрел на друга.
Анри было тяжело, ведь он не привык к земному климату: работа по созданию атмосфер в дальних колониях предполагала длительное нахождение в космосе. Несмотря на искусственную гравитацию, здоровье Анри было подорвано: его костная и мышечная масса уменьшились, а кровообращение ухудшилось. К тому же Анри был натурально рождённым и имел слабое здоровье, чем отличался от людей, появившихся в инкубаторе Родильного Центра. Вэй как мог облегчал ему работу в поле, когда не видел надсмотрщик, но это слабо помогало, Анри с каждым днем чувствовал себя всё хуже.
Наконец, наступил вечер, ячмень был уложен в снопы, погружен на телеги. Уставшие рабы возвращались с поля, еле волоча ноги в придорожной пыли, и пели славную песнь богине Инанне.
Вскоре показалась деревушка, утыканная тесными глиняными хижинами, крышами которых служили связанные в прямоугольные блоки ветви тростника. В этих домиках ночевали невольники. Местный повар был скуп на разнообразие, в меню каждый день было одно и то же.
— Вэй, опять эта ужасная ячменная каша, — жаловался Анри, заглядывая в глиняную плошку. — В поле ячмень, в каше ячмень, в лепешке ячмень. Кошмар!
— А ты думал, тебе здесь принтер подадут? — хмыкнул Вэй.
— Ну не принтер, конечно, но к людям здесь относятся как к скоту!
— Мы и есть для них скот.
— Это Сэм во всем виноват! Будь он тут, я бы начистил ему морду! Себя-то он поселил во дворце, естпьет с царем, ни в чем не нуждается. Купец, понимаешь! А нас рабами обозвал, вот и томимся тут. За что он нас так невзлюбил?
— Анри, так надо было. Иначе бы нас всех убили.
— Ну а что толку, скоро мы и так сдохнем! Как ты можешь так спокойно реагировать? — снова заныл Анри, глядя, как Вэй старательно собирает остатки каши твердой ячменной лепешкой.
— Не ты ли мне говорил, что Бог призывает вас к терпению и смирению? — спросил Вэй.
— Да, ты прав, вечно я ропщу, а это грех.
Лицо с черными кудряшками заглянуло в хижину.
— А вот и Эрнесто, — Анри широко улыбнулся.
Неунывающий Эрнесто всегда каким-то особым образом действовал на него — словно передавал заряд своего оптимизма. Анри в его присутствии переставал ныть, жаловаться, приободрялся и даже чувствовал себя лучше.
— Как сегодняшние похождения человека с планеты обезьян? — весело спросил Анри.
— Вот, берите, — Эрнесто протянул им
