Дай бог каждому - Каганов Леонид Александрович
Я плюнул и решил об этом больше не думать. И снова вышел к машине. Мне сразу повезло – я наконец обнаружил проводок, который коротил на массу. Замотал его изолентой – и машина завелась! Я сел за руль, немного порычал мотором, взялся за рычаг передач, привычно выжал сцепление… и замер.
Стало понятно, что за рулем мне больше не сидеть никогда. И дело даже не в том, что машина ярко светилась внутри, и от этого было плохо видно, что делается снаружи… Но – разметка, знаки, светофоры… Я выключил двигатель и вынул ключ. И медленно побрел домой, задумчиво посвистывая в трубочку от ручки и тоскливо глядя на ряды машин…
Бортовина одной из них показалась мне странной. Я подошел ближе и посвистел – ну да, это был слой шпаклевки и краски, под которым виднелись вмятины на металле. Очень знакомой формы и на очень знакомой высоте…
Я рассеянно потрогал пальцем крыло и громко присвистнул. Вдруг в машине замелькало шуршание, и выполз мужичок с настороженным лицом.
– Ну что, сосед? – спросил я, хотя видел его впервые. – Бортовину-то хорошо выправил?
И тут же засунул в рот свисток и начал задумчиво свистеть. И увидел то, чего даже не ожидал увидеть, – как он напрягся. Чуть поджал живот, и от этого внутренние органы зашевелились, наглядно иллюстрируя то, что образно называется «поджилки затряслись». И я понял, что угадал на все сто.
– А в чем дело? – грубо спросил сосед и тут же снова поджался будто в ожидании удара.
– Покрасил хорошо, так вроде ничего и не заметно… – задумчиво соврал я, поглаживая борт, а затем решительно поднял голову, хотя вовсе не был уверен, что прав. – Ремонт крыла оплати?
– Какого крыла? – опешил сосед абсолютно искренне, но тут же все испортил, добавив: – Ничего не знаю!
– Да ладно тебе, сосед… – сказал я миролюбиво и махнул рукой на окна. – Что ты как маленький? Весь дом видел, как в мой «жигуль» впечатался. Да ты не бойся, там не много вышло…
Сосед затравленно посмотрел на окна возвышающегося дома, покусал губу и еле слышно прошептал:
– Сколько?
Ночь
Хоть в доме было жарко, я укрыл грудь и живот всеми одеялами, что были, а сверху еще положил подушку. Стало темнее, но это помогало мало. Все равно кругом были звуки. Заснуть не получалось никак.
Я встал с дивана и долго возился с бачком унитаза, потому что он время от времени начинал довольно ярко шипеть. Исправить мне его не удалось, и тогда я просто перекрыл на ночь всю воду в квартире.
Снова лег и, казалось, уже почти заснул, но у соседей сверху по паркету начала взад-вперед ходить собачка, цокая коготками. В этих вспышках тварь была хорошо различима через перекрытие, и мне очень хотелось найти такой вентиль, которым можно было бы перекрыть и собачку, желательно потуже и навсегда. Представив себе эту процедуру во всех подробностях, я понял, что становлюсь кровожадным психом, поэтому взял себя в руки, успокоился и попытался воздействовать на собачку дистанционно – гипнозом. То есть мысленно убеждал ее, а заодно и себя, что пора спать… спать… спать… Через полчаса это помогло – собачка перестала цокать.
А еще через пару минут проснулся мой Гейтс, почесался, прошелся туда-сюда по коридору, а затем взялся выполнять свою любимую недопустимую операцию: тихонько драть обои в коридоре, полагая, что я из комнаты не услышу и не увижу. Может, я бы и не услышал, но видел это безобразие прекрасно. За недопустимую операцию Гейтс крепко получил по ушам. А после – немного еды, в знак примирения и на сон грядущий. Поев и успокоившись, Гейтс улегся на батарею и заснул.
Понаслаждавшись наступившей темнотой, я, по-видимому, все-таки начал засыпать. Заснуть не заснул, но уже чуть-чуть погрузился в дрему… Как вдруг из прихожей ударил ослепительный колокольный клекот дверного звонка. Это было похоже на электросварку, вдруг заискрившую перед носом. Сердце подпрыгнуло вверх, потянуло меня за собой и подбросило высоко над диваном. Я вскочил в тапки, завернулся в одеяло и бросился в прихожую, пытаясь сообразить на ходу, кто бы это мог быть. Одно из двух: либо следователи, либо… Алла? А вдруг Алла? Бывают же в мире чудеса?
Чуда не произошло – подойдя к двери, я разглядел за ней силуэт Андреевны. Повернул ключ, открыл дверь, и Андреевна слегка отпрянула, увидев меня в одеяле.
– Саша, ты спишь?! – спросила она так изумленно, что мне стало ясно: снова ошибся со временем и сейчас наверняка стоит ясный день.
– Люблю спать днем, – соврал я.
– Но сейчас-то полтретьего ночи? – еще больше изумилась Андреевна.
– Ночи?.. – Я снова был ошарашен. – Но… что же вы тогда так трезвоните? Что-то случилось?!
– Ничего не случилось… – пожала плечами Андреевна. – Не спится мне чего-то, вот, думаю, к кому бы зайти, за жизнь поговорить, кто тоже не спит…
– Как?! Откуда вы знаете, что я не сплю?! – опешил я.
– Я ж не слепая! – усмехнулась Андреевна и пристально на меня уставилась.
– Э-э-э… И все-таки с чего вы взяли? – Я затравленно укутался в одеяло.
– Глянула с балкона, у кого свет горит; у Саши горит – и в комнате, и на кухне, ну, думаю… – Андреевна вдруг осеклась, оглядела меня с ног до головы и замерла с открытым ртом, прижав ладонь к груди. – Батюшки, вот же дура старая! Сашенька, миленький, прости меня, пожалуйста! У тебя ж, наверное, девушка в гостях! Я ж видела три раза, к тебе девушка крашеная приезжала! И у вас, наверное, с ней… – Андреевна смущенно помяла руками воздух, словно лепила кекс. – Секс?
– Книжку читал перед сном, – соврал я, помолчав. – А знаете, Ольга Андреевна, к кому пойдите, кто не спит? Сейчас скажу…
Я поднял указательный палец, призывая помолчать, и начал оглядываться, стараясь увидеть, откуда доносится шумок. Андреевна тоже прислушалась, для человеческих ушей эти звуки, конечно, были слишком слабы. А вот для моего… Перемежающиеся багровые и зеленые вспышки говорили, что там вовсю идет семейная ссора.
– Ольга Андреевна, значит, так: пять этажей вниз, справа от лифта в торце – чья квартира?
– Васятка Осипенко с женой! – как автомат откликнулась Андреевна. – Ну, которого ты сегодня так напугал, что он тебе деньги за помятую машину дал, я видела…
– Васятка? – подпрыгнул я. – Этот пожилой мужик? А разве не он виноват?
– Он, он! – прошептала Андреевна. – Сама видела.
– А чего ж мне не сказали?! – обиделся я.
– Обещала Васятке, что не скажу… – вздохнула Андреевна с детской непосредственностью. – А он мне линолеум обещал настелить в кухне… Но раз ты и сам видел… Только не говори ему, что я сказала, бога ради!
– Угу, Ольга Андреевна. – Я зябко поежился в одеяле. – Спокойной вам ночи, идите к Васятке, он точно не спит.
– А откуда тебе знать? – недоверчиво покосилась Андреевна.
– Да вот знаю. Чую. Проверьте, убедитесь.
– Схожу… – кивнула Андреевна и на прощание добавила: – А Васятку не пугай, он хороший. Только глупый и неуклюжий. Я ж его еще вот таким пацаненком помню…
И она ушла.
Я запер дверь и прошелся по квартире, проверяя клавиши выключателей. Действительно, в комнате и в кухне были включены. Я выключил их, хотя ничего не изменилось. И снова забрался на диван.
Было очень тихо, даже крики из квартиры Васятки сюда практически не долетали. И только я собрался уснуть, как вдалеке за домами заорала чья-то автомобильная сигнализация. Она светила так ярко, что этажом выше заскрипели проснувшиеся соседи, ворочаясь прямо надо мной в своей раздолбанной кровати… Заскрипели, завертелись, толстый сосед встал и побрел в туалет, в ванную, на кухню попить водички… Сигнализация все не умолкала, а он все шаркал тапками, скрипел и хлопал дверями, открывал и закрывал воду, двигал табуретки…
Я перевернулся спиной вверх и лег животом на подушку, но все равно со всех сторон наползали огни и вспышки… Затем сигнализация наконец заглохла. Но тут стали слышны вопли из квартиры Васятки – теперь там светились сразу три голоса.
