Последние звёзды уничтоженного мира - Мария Александровна Ушакова
— Ох, я думала, что вы ещё спите, — как бы извинилась она, — Как вы себя чувствуете?
— Обычное похмелье, — Пётр не мог смотреть ей в глаза, — Мне так стыдно… Прости меня, Кирстен.
— Я вас прощу, если вы останетесь здесь до полного выздоровления, — улыбалась женщина, садясь на край кровати, — Я приготовила ужин. Думаю, вам стоит немного подкрепиться.
— Уже вечер?
— Да, вы проспали целый день.
Павлов застонал, удивляясь своей глупости. Как он вообще смог себе позволить такое?! Даже в студенческое время в России такого не было. Он сел, пытаясь словить хоть одно воспоминание о прошлой ночи. Но ничего после их встречи с Томасом он уже не помнил. Хоть бы пронесло, и он не…
— Как я вообще здесь оказался? — раздосадовано спросил психолог, поправляя майку.
— Я возвращалась от Стейро. Мы с отцом Беатрис очень долго обсуждали их переезд. Но несмотря на то, что было поздно, мне захотелось прогуляться. И по дороге домой я заметила качающегося из стороны в сторону человека. Я хотела пойти другой дорогой, но вы окликнули меня, — брови Кирстен сразу поднялись, а на глазах уже почти наворачивались слёзы, — У вас были такие печальные глаза. И улыбка… Я не могла вас так оставить.
Головная боль ушла на второй план. Чувство беспомощности и отчаяния вновь нахлынули с ещё большей силой. Он вспомнил ужасные слова Лолиты, и сейчас перед ним стоял, заваленный подарками, стол с красными розами, лепестки которых он хотел безжалостно растоптать. От той злости ничего не осталось. Только в сердце щемит.
— Я принесу вам ужин, — после долгой паузы, во время которой Пётр думал, сказала Кирстен и встала с кровати.
— Не стоит нести сюда, — остановил её психолог, — Я подойду сам.
Женщина утвердительно кивнула и вышла. Павлов смотрел на дверь и закрыл рот рукой, боясь, что не сможет сдержать внутренний крик. По горлу прошлись несколькими маленькими ножами, разорвав мягкие ткани до крови. Пётр даже почувствовал этот неприятный водянистый вкус металла. Мысли уносили его в самые чёрные представления о будущем. Он отчётливо видел каждую букву на её надгробии…
Резкая пощёчина вернула его в реальный мир. Звук от неё отскочил от всех стен комнаты и вернулся к Петру вдвойне. Правое ухо от такого удара заложило. Павлов вскочил с места, забыв о мучавшем его несколько минут назад головокружении, и стал натягивать на холодное тело костюм.
«И в нём я разгуливал по улицам Осло пьяным… Как отвратительно, — думал Пётр, застёгивая пуговицы на рубашке, — Удивительно, что не порвал. Молодец, Пётр. Хоть в чём-то преуспел».
Мужчина отодвинул шторы. За окном солнце уже касалось горизонта. Желтеющие листья летали по улице. Осень наступила неожиданно рано в этом году. Но для Петра это не имело никакого значения. Он так увлёкся своей работой и свиданиями с Лолитой, что совсем не обращал внимания на изменения в природе. Иногда разве что красный закат притягивал его, когда он писал дипломную работу. Не успел он опомниться после аварии, как уже наступила осень.
Он вышел из спальни в гостиную совмещённую с кухней. За барной стойкой, которая заменяла обеденный стол, уже стояли две порции обещанного ужина. Пахло по-домашнему, и улыбка сама появилась на лице Петра. Кирстен перемешивала салат, смотря по телевизору какое-то популярное скандальное шоу, где все люди ведут себя, как последние твари. Павлов сел на стул незамеченным, поэтому, когда хозяйка повернулась к стойке, она вздрогнула, чуть не уронив из рук тарелку.
— Вы меня напугали! — обиделась в шутку она, — Нельзя же так внезапно появляться.
— Прости. Ты так внимательно смотрела это шоу, что мне не хотелось тебя отвлекать.
Кирстен сделала звук телевизора тише и села напротив Павлова. Стол она накрыла, как для президента: первое, второе, закуски, салат, сок. Наверняка она приберегла что-то для десерта. Пётр хмыкнул, рассматривая весь арсенал этой необыкновенной женщины.
— Ой, вам что-то не нравится? — сразу запаниковала она, — Я могу предложить что-нибудь другое.
— Нет-нет, — Пётр замахал руками, понимая, что Кирстен уже сорвалась с места, чтобы нести всё содержимое холодильника, — Просто… Это восхитительно! Пока я не увидел всё это, аппетита не было, но сейчас… Готов съесть всё, что здесь есть!
Хозяйка облегчённо вздохнула и, они принялись ужинать. Всё проходило в молчании, только на фоне звучали голоса из телевизора. Пётр иногда посматривал на свою спасительницу и удивлялся её преображению. Он считал, что она ходит дома в каком-нибудь вызывающем пеньюаре, накрученными волосами и боевым раскрасом, пытаясь таким образом спрятаться от своих проблем. Но он ошибся. Дома она была собой.
Пётр продолжал смотреть на Кирстен, забыв об ужине. Женщина заметила долгий взгляд и вопросительно взглянула на гостя. Он не реагировал. Тогда её щёки покрылись алым румянцем.
— Я испачкалась? — Кирстен потянулась за телефоном, чтобы посмотреть на себя.
— Что? Нет, — засмеялся Пётр, — Ты просто хорошо выглядишь. Не мог это не заметить.
Она отвела взгляд и заметив, что тарелка Петра пуста, принялась убирать всё со стола. Павлов не прекращал улыбаться, наблюдая за смущённой женщиной. Покрасневшее лицо с кокетливой улыбкой делали её моложе на несколько лет. Как странно, что первое впечатление о ней было столь не схоже с тем, что он видел сейчас.
— Десерт? — спросила Кирстен, боясь встретиться взглядом с психологом.
— Не смею отказаться.
Когда на столе оказались чашки с зелёным чаем и пирожные, Кирстен решилась на то, чтобы спросить Петра о вчерашней ночи.
— У вас была весёлая ночка?
— Можем уже на «ты», Кирстен, — сказал Пётр, разрезая десерт на маленькие части, — А насчёт ночи, то могу сказать, что она была совсем не весёлой. Скорее наоборот.
— Вот как? — сразу понизила тон женщина, — У вас… у тебя что-то случилось?
— Не думаю, что тебе нужны мои проблемы…
— Да ладно! Дай и я побуду твоим психологом. Я может и не дам какой-то умный совет, но выслушать могу.
Пётр посмотрел на серьёзную Кирстен. Она въелась в него таким уверенным взглядом, что отказать было невозможно. Да и рассказав всё вслух, у него, возможно, получится решить проблему.
— Моя девушка попала в аварию больше трёх месяцев назад, — первые слова дались очень сложно, но останавливаться было уже поздно, — Она повредила позвоночник, и теперь всё
