Джанет Каган - «Если», 2001 № 01
Не знаю, как королям и президентам, но принцу номер в «Альпи-нии» понравился. Четыре комнаты, два санузла, бассейн, личный бар, все средства связи с оплаченным на время проживания доступом — все это способно сделать пребывание вполне сносным. Плюс вид на океан. Минус общий лифт, но к таким вещам я не привередлив, хотя это создает некоторое неудобство в работе.
Мой багаж был уже в номере. На обоих чемоданах и дорожной сумке висели бирки, свидетельствующие о том, что они прошли таможенный досмотр. В принципе, мой статус специального агента позволял мне обойтись без таможенных процедур, но эту часть своей биографии я решил пока не афишировать.
Не успел я щелкнуть замками первого чемодана, как в дверь номера постучали. И это называется «отдых»?
На мое разрешение вошла миловидная женщина лет тридцати в форменном голубом халате и белом переднике. У порога она сделала мне книксен и поздоровалась.
— Меня зовут Роза.
— Очень приятно, — сказал я, ожидая продолжения.
— Я горничная. Обслуживаю этот номер. Нет ли у вас каких-нибудь пожеланий или замечаний?
— Нет, спасибо. Все отлично.
— Это вам спасибо, господин Тим.
— Интересно, за что?
— Вы выбрали наш отель, оказав нам большую честь.
Черт побери! Мне начинало казаться, что парни здорово перестарались, готовя мой приезд. Времени у них, конечно, было маловато, но в глазах окружающих я, наверное, выглядел каким-нибудь набобом. На мой взгляд, пришла пора убрать часть этого флера и устанавливать контакт с персоналом.
— Скажи мне честно, Роза, — начал я, глядя ей в глаза. — Ты всем это говоришь или только мне?
— Только вам, ваше высочество, — ответила она, опуская очи долу и делая еще один книксен.
Из всего этого я сделал второй за сегодняшний день вывод. В тонкостях придворного этикета горничные разбираются лучше администраторов. Если я решу организовать свой собственный двор, она вполне может претендовать на роль фрейлины. Но пока я был по-королевски строг.
— И ты хочешь, чтобы я тебе поверил?
— Извините, — пролепетала она. — Но меня предупредили, что вы принц. Я еще ни разу не видела принца!
Я не стал вдаваться в детали ее воспоминаний и великодушно сменил гнев на милость, тем более что ее раскаяние выглядело довольно мило, хотя и чересчур простодушно для искушенного работника отеля такого класса. Да и не бывает простушек в тридцатилетием возрасте. Лично я не встречал.
— Тогда, Роза, помоги мне распаковать чемоданы и справиться со всем этим барахлом.
— Именно это я и хотела предложить, господин Тим.
Пока она раскладывала и развешивала мои вещи, я уселся в кресло и взял со столика довольно пухлый конверт из рисовой бумаги, в левом углу которого красовался логотип отеля, а справа стояло мое имя.
В конверте имелось красочное приветствие от администрации Парфии (опоздали, братцы, меня уже лично поприветствовал вице-губернатор с супругой), приглашение посетить несколько культурных мероприятий, карта Парфии в подарочном исполнении, приглашения в казино и на аукцион предметов искусства и миниатюрное меню ресторанов «Альпинии», изобилующее незнакомыми названиями блюд. В общем, шелуха.
Роза закончила развешивать вещи и обернулась ко мне, ожидая указания. Я сделал царственный жест, отправляя ее из номера.
— До свидания, — сказала она, делая очередной книксен около двери. — Приятного вам отдыха.
Я спохватился буквально в последний момент. Радость от общения с наследным принцем — дело, конечно, приятное, но бесполезное. Гораздо интереснее иметь от него быструю и реально ощутимую выгоду в виде радужных кредитных билетов банка Системы. Сообразив это, я достал пару мелких купюр. Уж не знаю, какими чаевым одаривали здешних горничных, но, судя по выражению лица Розы, я ей явно не переплатил.
Если бы я не знал, как действуют службы безопасности крупных отелей, то поступил бы иначе. Но мне известно, что все сообщения, запросы и разговоры, которые ведутся по информационным каналам — компьютерным, телефонным и прочим, — автоматически записываются в стационарные блоки памяти узлов связи. Делается это не для того, чтобы причинить неудобство постояльцам. Просто это одна из составляющих безопасности: записи извлекаются из памяти тогда, когда есть вероятность, что некто замышляет или, хуже того, уже совершил некое неблаговидное дело. Я сам несколько раз пользовался такими дежурными записями и по роду своей деятельности должен относиться к подобным вещам терпимо. Хотя, скажу честно, сталкиваясь с подобного рода контролем, ощущаю раздражение. Особенно, когда он обращен против меня самого.
Я достал записную книжку и вставил ее в дисковод компьютера. В течение нескольких секунд компьютер искал нужных мне людей. Новый постоялец проделывал стандартную процедуру поиска знакомых, которые в данный момент находились на Парфии или могли оказаться здесь в ближайшее время.
К моему искреннему удивлению, компьютер обнаружил Юджина Ге из соседнего отдела. Его специализация — преступления в области экологии, а на Парфии, где за экологией следили очень строго, ему делать было абсолютно нечего. Может, он просто отдыхает. Но нашему брату подобная роскошь не по карману. Если, конечно, говорить о собственном, личном кармане.
Здесь же оказался и Вовочка Протапчук. Этому — самое место. Знатный шулер. Только вряд ли с такой биографией его пустят на порог местного казино. С ним, кстати, мне сейчас искренне не хотелось бы встречаться, потому что не только я его хорошо знаю, но и он меня. И не как принца, а как специального агента.
Еще одним сюрпризом стало имя Джозианы Гардоне, красавицы и любительницы пожить за чужой счет, а заодно и прихватить кое-что у очередного дружка.
Обрадовался я присутствию Вэла Рубана. Он был не слишком удачливым розыскником, но хорошим товарищем, на которого всегда можно было положиться. Два года назад он уволился и, по слухам, работает на какую-то частную службу безопасности… В крайнем случае можно будет обратиться к нему за помощью.
Маленькая программка, которую я ввел, позволила мне отследить присутствие еще нескольких знакомых — очно и заочно, которые гостили здесь в последний месяц, но большинство из них уже покинули гостеприимные пределы планеты удовольствий и вряд ли имели отношение к смерти представителя Конфедерации Сорка.
О генерале Уинстоне, чьи данные я занес в свою книжку только вчера вечером, сведений оказалось немного. Должность, звание, короткая (официальная) биография — и приговор: «Скончался». Позавчерашняя дата. Для его давнего и близкого знакомого, каким я стал вчера, это было много. И в то же время ничего. Расстроенный принц Тим Пятый Алтынский решил кое-кому позвонить.
— Приемная представительства Конфедерации Сорка на планете Парфия. Слушаем вас, — ответил мне женский голос.
— Здравствуйте, — быстро заговорил я. — Понимаете, я только что узнал: на днях умер мой друг Темер…
— Представьтесь, пожалуйста, — заученно проговорил голос, и я наконец понял, что говорю с автоматом. Это меня никак не устраивало.
— Это говорит принц Тим Пятый Алтынский, — стальным голосом произнес я. — Прошу соединить меня с секретарем представительства.
Не знаю, научились ли автоматы различать интонацию…
— К сожалению, сегодня рабочий день закончен. Перезвоните завтра.
Не верю, что в представительстве нет ни одного живого человека!
* * *Моя красавица огненного цвета ждала в пяти шагах от дверей лифта. Дверца открыта, и ее придерживает молодой парень в униформе. Сунув ему в руку очередную купюру, я уселся в подогнанное под мои габариты кресло и рванул вон из гаража.
Впечатление от езды на этой машине потрясающее. Лучше всякой выпивки. Мой гнев испарился уже на первом километре, так что, подъезжая к представительству, мне пришлось собирать его по крупицам.
Вход никто не охранял, и я, показав объективу опознавателя сетчатку своего глаза, беспрепятственно вошел в прохладный холл, выполненный в помпезном колониальном стиле — беломраморные колонны, балюстрады, ажурные арки и наборный паркет под ногами. Не хватает только скрещенных сабель на стенах и портретов усопших предков, в данном случае — полномочных представителей. Впрочем, не исключаю, что все это может где-нибудь находиться, в каком-нибудь парадном зале, который здесь называется рыцарским или, скажем, триумфальным.
Мне неоднократно приходилось бывать на планетах Конфедерации Сорка. Не могу сказать, что там приятно. Имперская помпезность, эдакая великодержавная монолитность, насквозь пронизанная государственной идеологией, за которой легко угадывается если и не презрение к окружающим, то по меньшей мере исключительность, почти святость. А к таким вещам я отношусь с большим подозрением хотя бы по той простой причине, что никто из живых, если он в своем уме, не может считать себя святым, потому что прижизненное предназначение человека — грешить. И пусть я в силу своей профессии и, хочется верить, некоторых личных качеств и воззрений занимаюсь борьбой именно с человеческими грехами, но прекрасно. понимаю, что все мы можем только пытаться держать эти грехи в неких рамках, пределах, которые делают их безопасными для окружающих, но не способны искоренить вовсе. И кому, как не мне, знать, что человек никогда не был святым — да, наверное, и не будет. В Конфедерации, как мне представляется, полагают иначе. И тут у меня с ними противоречие.
