Владимир Колотенко - Дети света
И мы снова вернулись к своим баранам. Жоре туго пришлось, но он с радостью дарил нам своих претенденток на звание «мисс Совершенство».
Когда страсти немного поулеглись, Жора, с карандашом в руке, казалось, изучавший какую-то научную статью, вдруг оторвал глаза от журнала, внимательно посмотрел на Юру, затем на Тамару, затем, выдержав паузу, направил указательный палец своей правой руки Стасу в грудь.
- И помнишь, - произнёс он, - мы вчера с тобой...
- Я помню, - сказал Стас, кивнув, - Чурикову.
- Да, Чурикову, - кивнул в такт Стасу Жора, - именно!
- Чурикову?..
- Чурикову?..
- Чурикову?..
- Чурикову?..
Это «Чурикову?..», словно снежная лавина, неслось на Жору со всех сторон. Наконец, воцарилась тишина, которая ждала Жориного ответа.
- Инну?.. - не удержалась и Инна.
Тишина просто царапала наши души.
А Жора уже сидел на своем стуле-вертушке и, казалось, вчитывался в какой-то текст на той же странице того же «Nature». С карандашом в руке. Затем, привычно дернув скальпом и улыбнувшись произнес:
- Да, Инну!
Теперь он смотрел в глаза Инне.
- Если нам удастся собрать воедино, - мягко произнес он, - всех ваших Инн и всех ваших Чуриковых, мы и получим ту самую Инну Чурикову, в которой каждый, каждый из нас и найдет Его Высочество Совершенство!
Я не помню, чтобы Жора когда-либо так яростно отстаивал совершенство женщины. Он помолчал, затем коротко дернув плечами, произнес:
- Как можно этого не понимать?
Затем тоном, не терпящим возражений, мягко добавил:
- Чурикову и Чурсину... Неужели не ясно?
И снова вперил свой взгляд текст той злополучной статьи, которую все еще не мог осилить. С карандашом в руке.
Чуич, Чурикова, Чурсина... Чу!.. Жора набирал себе команду чудотворных?
- И Ксению, Ксению... Мне.
- Алферову?
- И Лаврову. Ксюха наконец-то нашла время потрясти мир своими талантами...
- Алферова?
- И Лаврова! Ты видела ее иллюстрации к моей книжке? А ее росписи Пирамиды?!!
- Ты и книжку уже успел написать? Дал бы хоть на картинки взглянуть, - сказала Света.
- На.
Жора взял с полки свою нашумевшую книгу «Жить вредно» и протянул ее Свете.
- Держи, - сказал он, - и устрой со своим Переметчиком громкую читку. Вслух! Он уже выучил алфавит?
Света лишь пожала плечами.
- Он уже, - сказала она, словно оправдываясь, - прочитал голубую книжку и теперь раскрашивает розовую. С алфавитом у него еще трудности-трудности... Он все еще путает буквы «жы» и «фы». И водит пальцем по строчкам.
- Как же их можно спутать? - удивляется Рона.
Света только пожимает плечами, мол, вот так!
- И Химену, - сказал Жора, - и обязательно Химену Наварете, Хименочку... Ну и Юленьку...
- Нашу? Елькину?
- Наша - с нами, - сказал Жора, - возьмем еще и Зимину! И...
- Не забудьте Коко Шанель! - подсказал Франсуа, - и Уитни Хьюстон!
Жора кивнул.
- И Элен, и Элен... Быстрицкую.
Жора кивнул.
- Вот, - сказал он, - и ещё Сати! Да-да, Сати!.. Но не Сати, а Сати. С ее музыкой. Я сам позвоню Спивакову. Только Сати! Всё, точка!
- Зачем тебе весь этот га-арем? - спросил Вит.
- Чем более гетерогенна популяция, тем она устойчивее к действию факторов окружающей среды. А Лола... Лола... И мне, знаете, еще нравится Катенька... Катенька Гусева...
- Да-а-а... - протянул Вит, - Е-э-катеррри-ина - даааа! И поё-от-то ка-ак!..
- Жор, - спросила Рада, - зачем тебе весь этот... курятник? Ты же не Соломон.
- Не знаю.
- Не знаешь зачем, или не знаешь - не царь? - допытывалась Рада.
- Не знаю.
Рада расхохоталась.
- Ну, а правда, - зачем? Это же целый гарем, что похлеще, чем у Соломона. Мало тебе...
- Мало! - сказал Жора, - ты же знаешь - мне всегда мало!
Мы притихли.
- Милая моя, - продолжал Жора, - ты представляешь, какой это банк генов! Плавильный котел! Здесь же целая Новая Америка! Ведь каждая из них, совершенно не важно каким путем, добилась известности! В каждой проявили себя гены успешности и знаменитости! И это - надо уважать! Если сбить их все воедино, в кулак и затем... Это же будет такая упоительная композиция, если хочешь - божественный коктейль совершенства! И если ты не турок...
Он не стал продолжать, делая вид, что ищет свою трубку. Затем подошёл ко мне и ни слова не говоря, посмотрел мне в глаза, мол, ну а ты, ты что можешь сказать? Я понимал, о ком он молчит - о Тине. Но и я молчал. Ну, просто ещё...
- И вы всех их клонировали? - спрашивает Лена.
- Жора велел...
- Ну, а Тине пару нашли?
- Я тебе уже говорил.
- Кто?!
- Второй бесспорной парой, - говорю я, - стали Цезарь и Клеопатра. Мир трубит о них, не переставая. Здесь не о чем было спорить. За ними следовали креолка с Мартиники и Великий корсиканец. Жозефина Таше де ля Пажери! Какое звучное имя! Правда, было время, когда Наполеон был по уши влюблен и в хорошенькую ослепительно белокожую, белокурую Маргариту-Полину Белиль, ради которой готов был развестись с Жозефиной. Слава Богу, этого не случилось, и нам не пришлось сомневаться в правильности выбора этой пары. Леонардо да Винчи и Мона Лиза были так же бесспорны, как Лаура с Петраркой, и Данте с Беатричче, и Тургенев с Полиной Виардо. И как Гете со своей Анжеликой...
- Не Анжеликой, а Ульрикой.
- Все равно...
- Как Бред Пит со своей Анжелиной...
- И как Галкин со своей Аллой... Аллкин Галкин...
- А кого вы в жёны выбрали Соломону? - спрашивает Лена. - У него их там было-было... Штук триста! И семьсот наложниц... Интересно - кого же?
- Ясно кого, - говорю я, - Савскую, царицу Савскую! Или Жанну д'Арк?
Мы хорошо потрудились... И всё-таки были сомнения: кого оставить?
- Жор, - сказала Сесилия, - пришло время выбирать, - ты ведь можешь многим из них сказать свое дерзкое «прощай».
Жора улыбнулся и произнес:
- Дело в том, родная моя, что в нашей Пирамиде нет слова «прощай». И это прекрасно! Тебе не кажется?..
Сесилия задумалась.
- А вы читали вот это? - спросил Жора, подняв журнал над головой. - Здесь наш Коля Грановский предлагает создать «Орден совершенства»!
- Коля?..
- Грановский?..
- Орден, - сказал Вит, - орден... Ордена нам пригодятся. Готовьте свои груди.
- Shady не забудьте, - еще раз сказал Жора, - обязательно не забудьте!.. Шэди, Шерон и Диану! Как же мы без принцесс-то?..
И снова задумчиво улыбнулся. Посмотрел мне в глаза и, подняв вверх указательный палец, затем произнёс едва слышно, чтобы мог слышать только я:
- Правильно!.. И Тину! Тинку - в первую голову!.. Иначе, - Жора сделал выразительный жест ребром ладони перед своим кадыком, - голова с плеч!
Он уже собирался уйти, уже сделал первый шаг к двери и вдруг обернулся:
- А что твоя Тина - тоже принцесса? - спросил он.
Я уставился на него: да я откуда знаю?!
- Узнай, - сказал он, - это важно! Я уверен! И это настолько важно, что ты даже... Ты когда-нибудь видел её глаза? Нет? Нет?! Мальчик мой, ты - не жил! Тыыыы... Да ты просто...
Он не договорил, повернулся и вскоре исчез за дверью.
«...это настолько важно...».
Хотел бы я знать: насколько?!
Хм: «... ты - не жил!».
Ты поживи с моё, а потом говори...
Ха! Принцесса!..
Глава 10.
Но все они не стали предметом первого нашего рассмотрения и расположения, поскольку в первую очередь надо было уладить дела с апостолами и их женщинами и женами. Задачка не из простых, если принять во внимание тот факт, что даже Коперник, этот божий агнец, проживший до старости отшельником, как сам он писал папе Павлу Третьему на «самом отдаленнейшем уголке земли» в своей башне Фромборкского собора, даже этот, как назвал его Галилей, не только католик, но также священник и каноник, вынужденный соблюдать целибат (обет безбрачия), не смог устоять перед чарами своей экономки Анны Шиллинг, девушки из хорошо обеспеченной и известной семьи, пренебрегшей обязательными для ее круга правилами и взявшей на себя обязанности по ведению хозяйства в доме стареющего каноника. Что это - пылкая любовь или христианская жалость? А что говорить о Соломоновых женах! Чтобы Соломон остался Соломоном, со всеми его привычками и прихотями, нам необходимо было знать все подробности не только его отношений с мириадами женщин, но и подробности его формы правления царством, сношения с внешним миром, тягу к золоту и вину. И хотя биополе Соломона позволяло создать его виртуальный образ, чтобы поселить в нем живую жизнь, нам пришлось немало потрудиться.
- А что если бы новому Соломону вы дали бы вашу Тину?
У Лены глаза просто искрятся!
- Не говори ерунды!
- А что? Они же совсем тут у вас юные, молодые...
- Не говори ерунды...
Были сложности и с другими парами, а как же! Но мы только радовались этим испытаниям, радовались, преодолевая невзгоды и трудности, многие из которых сами себе создавали. А как иначе? Для нас, как впрочем и для всего человечества, это был первый опыт сотворения мира. Ладонями Самого Бога мы из вязкой холодной пустой глины пытались лепить простоватых тепленьких беззащитных человечков, чтобы, натаптывая их мозги совершенством, получить в конце концов истинного Homo, истинного Sapiens, получить наконец Человека. Кто здесь может застраховать себя от ошибок? Даже Бог ошибался, создавая Вселенную. Я могу привести тысячи примеров, свидетельствующих, что мир не так уж и совершенен, как об этом судачат на каждом перекрестке. Простой пример - религиозные войны, террор... Разве это не ошибки Бога? Да, Вселенная справедлива, да, Она в постоянном поиске совершенства, но сколько, так сказать, оступей и огрехов?! Взять хотя бы открытие ДНК. Зачем эти две спиральные нити рисовать на подножном коврике ванной комнаты? Какие бы нежно-розовые пяточки не ступали по нему, это ведь все равно втаптывание в грязь. Пусть неосознанное, пусть неосмысленное, но это явное надругательство над собой. Это правда, что ДНК - кислота жизни, но это вожделенная кислота, сладостная, сладкая. Как этого можно не понимать? Примерчик, надо признать, так себе... Есть гораздо более весомые причины быть разочарованным пониманием смысла жизни от какой бы то ни было букашки до всего человечества. Смысла жизни, так сказать, вообще. Это издержки развития мирового сознания и только сознания. Великовозрастный, даже старческий инфантилизм. Как-никак уже четыре с половиной миллиарда лет Земля тупо вращается вокруг своей оси, но ни сегодня, ни завтра у меня нет оснований утверждать и, я уверен, не будет, что сознательность людей возросла или возрастет хотя бы на гран. Поразительно, но за две тысячи лет - ни одного Иисуса. Да что там Иисуса - ни одного Сократа! Что грядет слабоумие разума, воинствующий кретинизм? Похоже. Ты посмотри, послушай, почитай своих соплеменников, своих братьев по разуму! Что они тебе демонстрируют, о чем прожужжали уши, о чем они пишут? Ни единой достойной мысли, ни единого намека на мысль. Ужас! Ужасужасужас! Точка и край, абсолютная прострация. Кисель в голове, плавленый сырок «Дружба». У меня нет оснований...
