Кеннет Балмер - Воин Скорпиона (сборник)

Сардан же продвигался все ближе и ближе к жертвенной плите. Внезапно, с оглушительным ударом гонга, прорезавшим все звуки ритуала подобно удару меча, безумная пляска остановилась. Сардан завис над лежащим Кандаром. Медленно, словно нехотя, он указал на медноволосую девушку. Она выпрямилась во весь рост, как змея при звуках дудочки укротителя, сбросив остатки своего облачения. Округлила губы. Похоже, ею овладел глубокий транс, глаза горели, не отрываясь от Кандара, тело сотрясалось от похоти, вызванной наркотическим веществом и безумным ритуальным танцем.

Женщины бросились к ней, умащая ее тело маслами. Испытывая невероятное отвращение, Кандар почувствовал, как ловкие пальцы трудятся над ним, не оставляя без внимания ни одного места на теле, щедро втирая масло, дабы тело это могло сыграть свою последнюю роль перед гибелью.

Девушка встала над Кандаром, широко расставив ноги. Ему было отчетливо видно ее лицо, живое, открытое, восхищенное, окрашенное безумием и радостью по поводу того, что должно было случиться. Она начала опускаться на Кандара с широко открытыми глазами, вытянув губы, руки ее дрожали в предвкушении.

— Кроксом клянусь! — прошептал Крак. — Она же высосет нас досуха!

— Думай, о Наш Кандар, во имя пресветлого Майюса! Вспомни!

Кандар уже почувствовал прикосновение девушки. Такое уже было возле входа в пещеру Тошо, когда он был отвергнут ею. Но теперь ему предстоит отведать грубых удовольствий, которые закончатся его смертью. Юноша пытался бороться, двигая телом из стороны в сторону, но две старые ведьмы, насладившиеся умащиванием тела девушки, с хихиканьем и бормотаньем огрели его кнутами, так что он со стоном затих. Показавшаяся из ранок кровь закипела, смешиваясь с маслом.

— Думай, Наш Кандар. Вспоминай!

Великая книга, фолиант из кожи дракона, где содержатся рецепты практической магии…

— Да поможет мне Гелиос! — стонал Кандар.

Словно раздувшаяся паучиха, девушка наседала на него.

Холокова и Сасилинджа… Овладение духом убитого в бою воина… Тотак и Мумулак… всемогущая власть Дангорна… Обрывки заклинаний возникали и перемешивались в его мозгу. Теперь-то он понял, отчего Квантох не смог вспомнить нужного заклинания, когда серые полуволки напали на колесницу там, на Конской Равнине… О Защитной Мембране… Хрустальный Мост над землей… Усыхание правой руки недруга… Холокова… Да, это должно быть оно… просто не может быть по-другому…

— Холокова! Сасилинджа! — прокричал Кандар в непроглядной темноте своего отчаявшегося сознания. Прикосновения девушки вызывали протест, но предательское тело отвечало чувственным сладострастием, которое невозможно было сдерживать.

— Вызываю всемогущие силы Холоковы и Сасилинджи! — он повторил заклинание, а затем перешел ко второй части, содержавшейся в «Золотом свитке». Ответ должен быть. Должен. Девушка опустилась уже так низко, что ее руки обвивались вокруг его головы. Кандар уловил опасный блеск кинжала, зажатого в ее руке, каменья неистово сверкали. Выталкивая слова из себя, он выкрикнул последнюю, третью часть заклинания, из «Завещания мертвых», и это совпало с хриплым агонизирующим криком, знаменующим окончание гонки безумной страсти. Все. Накатила ужасная слабость.

Он чувствовал себя обессилевшим, выжатым как лимон, высосанным досуха.

Казалось, земля на бесконечно долгий момент прекратила свое движение в небесах. Все звуки сошли на нет. Кинжал, зажатый в руке юной ведьмы, коснулся его горла, как змеиное жало. Он даже ощутил это жало.

А затем кинжал подпрыгнул. Повернулся в воздухе, как живой. И вспыхнул! Золотые искры полетели во все стороны.

Издав вопль неописуемого ужаса, девушка отбросила дымящееся лезвие.

И завопила снова. Кандар чувствовал, как ее умасленное тело скользит по нему, словно рыба, бьющаяся в сетях. Юноша ощутил все части своего тела. Ремни из человеческой кожи загорелись, и он, двинув руками, разорвал их одним движением. Девушка бесформенным кулем рухнула на землю перед жертвенным камнем.

Кандар сполз с плиты, поворачиваясь всем телом, ощущая могильный холод плиты обнаженной кожей, пропитанной маслом. Он припал к земле и огляделся.

То, что он увидел, наполнило его ужасом и одновременно подбодрило. На какое-то мгновение он решил, что устроил такую адскую ловушку, что даже Сардану, принцу Тьмы, не снилась.

Гигантский дракон парил над землей, медленно взмахивая крыльями, каждое из которых могло накрыть собой углубление между скалами, где собрался шабаш нечистой силы. С рогами и шипами, усеянный чешуей, отливавшей золотом и серебром при свете факелов, исполинский дракон протягивал кроваво-красные когти, чтобы ухватить кусок скалы. Скала крошилась в этих жутких когтях. Сборище нечисти застыло в немом ужасе. Они столкнулись с мощью, превосходившей их всех, вместе взятых, повергшей их в состояние полного упадка духа, ибо все их злые силы — ничто перед такой силищей.

Кандар вначале отвел глаза, не в состоянии выдержать зрелища, потом снова посмотрел вверх. Картина разъяснилась сама собой. На шее дракона, протянувшейся примерно футов на пятьдесят, сидела девушка.

Она была довольно пухленькой. Объемистые бедра блестели среди белоснежной плоти. Груди — полные и глянцевые, соски прикрыты звездами из самоцветов, и самоцветы же украшали ее чувственное тело во всевозможных сочетаниях. Вокруг горделивой шеи обвивалось ожерелье, а венчала эту стройную белую колонну небольшая головка, склоненная презрительно и надменно. А волосы! Чистейшего серебра, они сверкали, создавая ореол вокруг головы, украшенные заколками из золота и алых камней.

Слово «девушка» ей никак не годилось: то была настоящая женщина, гордая и царственная. Губы ее приоткрылись в широкой улыбке, приглашающей и повелевающей одновременно. Зеленые глаза зорко осматривали открывающуюся внизу панораму, над ними вырисовывались изумительно очерченные брови. Эта женщина излучала сияние и поражала совершенством форм. Золотые колокольчики на ее лодыжках вызвякивали нежную мелодию. Лицо, прекраснейшее из существующих на свете, выражало бесконечную красоту, обаяние и милосердие.

И, кроме того, помимо светлого небесного начала и бесконечной силы, она была средоточием женственности, живой и чувственной, как сама мать-Земля, несущая в себе неиссякаемый запас любви и сострадания.

— Клянусь всеми богами, что есть на свете! — услышал Кандар потрясенный шепот Крака. — Да это никак сама сладчайшая Ваштилулу!

Медноволосая храмовая пророчица скрючилась у подножия жертвенной плиты. В наступившей тишине раздавались только ее щенячьи всхлипывания.