Айзек Азимов - Мечты роботов

Вот так я представил себе взаимосвязь человеческого мозга и компьютера, а теперь, работая над новой книгой, не могу не думать над этой проблемой и пытаться найти новые решения.

Полагаю, что впервые человек научился устанавливать связь между своим сознанием и другим видом сознания в тот момент, когда он приручил лошадь и научился использовать ее в качестве транспортного средства. Общение человека с лошадью достигло своей наивысшей точки, когда он сел верхом и при помощи кнута, шпор, серии определенных движений и звуков сумел заставить лошадь вести себя так, как ему нужно.

Неудивительно, что древние греки, увидев всадников, скачущих по относительно широкой Тессалийской долине (район Греции, наиболее подходящий для коневодства), решили, что они видят животное с человеческим торсом и телом лошади. Так на свет появились кентавры.

Разумеется, не следует забывать о гонщиках и каскадерах, которые могут заставить автомобиль выделывать поразительные штуки. Можно представить себе, что житель Новой Гвинеи, который никогда не видел и не слышал про автомобиль, подумает, что подобные фокусы вытворяет диковинное живое существо, частью строения которого является человек, сидящий у него в брюхе.

Но человек в соединении с лошадью — это несовершенное слияние интеллектов, а человек плюс автомобиль — всего лишь механический инструмент для усиления мышечной силы человека. Лошадь может легко проигнорировать приказ или даже убежать, охваченная неконтролируемым страхом. Автомобиль может сломаться в самый неподходящий момент.

Однако слияние человека и компьютера может оказаться максимальным приближением к идеалу. Оно может стать инструментом для более эффективной мозговой деятельности человека, и я постарался показать в романе «Край Основания» усиление и интенсификацию восприятия окружающей действительности.

В данных обстоятельствах, возможно ли, что благодаря такому слиянию появится единый организм, нечто вроде кибернетического «кентавра»? А как только такой союз будет создан, захочет ли человек его разорвать? Не почувствует ли он, что разрыв причинит ему невыносимую боль потери, настолько сильную, что он не сможет жить с ощущением нищенства своего ума и воли? В моем романе Голан Тревиз мог в любой момент по собственному желанию отсоединиться от компьютера и не испытывал при этом никаких неприятных ощущений. Но, возможно, это не очень реалистично.

Другая проблема, которая время от времени обсуждается в серии «Город роботов», — это отношения роботов между собой.

Я не слишком часто обсуждал ее в своих рассказах, поскольку, как правило, в каждом данном рассказе у меня один главный герой-робот, и меня интересуют вопросы взаимодействия этого конкретного робота и людей.

Давайте представим себе разные сочетания роботов.

Первый закон утверждает, что робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред.

Предположим, у нас имеется два робота. Один из них по неосторожности, из-за отсутствия необходимых знаний или в силу определенных обстоятельств ведет себя таким образом (неосознанно), что его действия могут причинить вред человеку, — и предположим, что второй робот, обладающий более обширными знаниями или пониманием ситуации, это осознает. Разве Первый закон не требует от него, чтобы он остановил первого робота? Если нет другого пути, разве Первый закон не требует от него, чтобы он уничтожил первого робота без сожалений и колебаний?

Так, в моей книге «Роботы и Империя» (1985) показан робот, которому объяснили, что люди — это существа, разговаривающие с определенным акцентом. У героини книги другой акцент, следовательно, робот имеет полное право ее убить. Его мгновенно уничтожает другой робот.

Точно такая же ситуация возникает и когда мы вспомним о Втором законе, в котором говорится, что робот должен повиноваться приказам человека, если эти приказы не противоречат Первому закону.

Если один из двух роботов вследствие незнания или небрежности не выполняет приказ человека, второй должен либо выполнить команду сам, либо заставить первого робота это сделать.

Так, в одной из самых напряженных сцен в «Роботах и Империи» злодейка отдает роботу прямой приказ. Тот колеблется, потому что его выполнение может причинить вред героине. Возникает конфронтация между злодейкой, которая настаивает на выполнении своего приказа, и вторым роботом, пытающимся убедить первого в том, что героиня может пострадать. Здесь возникла ситуация, когда один робот пытается уговорить второго подчиниться Второму закону в его истинном звучании и противостоять человеку.

Однако самые серьезные проблемы, когда речь идет о взаимодействии роботов, возникают в связи с Третьим законом.

Третий закон утверждает, что робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в какой это не противоречит Первому и Второму законам.

Но что, если речь идет о двух роботах? Озабочен ли каждый из них своим собственным существованием, что является буквальным пониманием закона? Или каждый робот испытывает необходимость помогать своим собратьям в ситуациях, когда речь идет об опасности для их существования?

Как я уже говорил, я не слишком много занимался этой проблемой, когда писал рассказы, в которых главным героем был один робот. (Иногда там появлялись и другие роботы, но они были второстепенными персонажами — всего лишь оруженосцами, если можно так выразиться.)

Однако сначала в «Роботах рассвета» (1983), а затем в сборнике «Роботы и Империя» я описал двух роботов, которые играли одинаково важную роль для повествования. Один из них — Р. Дэниэл Оливо, антропоморфный робот (которого не так просто отличить от человека), появлявшийся в «Стальных пещерах» (1954) и в его продолжении «Обнаженное солнце» (1957). Другой — Р. Жискар Ревентлов, который имеет более стандартную металлическую внешность. Оба робота обладают интеллектом, сходным по сложности с человеческим.

Именно они вступили в борьбу со злодейкой по имени леди Василия. Она приказала Жискару (таков поворот сюжета) оставить службу у Глэдии (главной героини) и поступить в ее собственное распоряжение. А Дэниэл приводил доводы, чтобы убедить Жискара остаться с Глэдией. Жискар обладает способностью устанавливать ограниченный ментальный контроль над человеческими существами, и Дэниэл пытается его уговорить, что ради безопасности Глэдии ему следует взять под контроль Василию. Он даже рассуждает о пользе для всего человечества («Нулевой закон»), которую принесет данный образ действий.