Филип Дик - Вспомнить всё (сборник)

– Да, именно, – кивнула Мэри и подмигнула Байблмену.

– Благодарю за пояснение, – сказал майор Каселс и повернулся к голограмме, которая теперь сопоставляла обычный контрфорс с арочным. – Я говорил лишь о том, что часть информации, например, архитектурные принципы долговечного…

– Большинство архитектурных принципов долговечны, – перебила Мэри, – иначе они бессмысленны.

– Почему? – спросил майор Каселс и покраснел. Несколько студентов захихикали. – Данные такого рода секретными не являются, – продолжал Каселс. – А многое из того, чему вас будут учить, является. Поэтому Колледж подчинен военному уставу. Любое разглашение секретной информации, которую вам сообщат в процессе обучения, считается военным преступлением. Совершившие его предстанут перед военным трибуналом.

Студенты зароптали. «Обхитрили, неизвестно куда зафигачили, а теперь еще и угрожают», – вертелось в голове у Байблмена. Даже Мэри притихла. На ее лице появилось непонятное выражение: девушка словно смотрела в себя и юной уже не казалась. Байблмен стал гадать, сколько ей лет. «О чем она думает? Скажет что-нибудь еще? Как не боится? Слышала ведь, здесь мы во власти военного закона».

– Сейчас я приведу пример строго секретной информации. Речь пойдет о двигателе «Пантера»…

Как ни странно, голограмма за его спиной потемнела.

– Сэр, голограмма ничего не показывает, – пожаловался студент.

– Эта тема в вашей подготовке освещаться не будет, – пояснил майор Каселс. – Двигатель «Пантера» двухроторный, оппозитно расположенные роторы действуют как единый главный вал. Основное достоинство двигателя – центробежная сила нейтрализует изгибающий момент корпуса. Роторы соединены цепью ГРМ, что позволяет валу менять направление без гистерезиса.

Большая голограмма не реагировала. «Странно, – подумал Байблмен, – непривычно до жути: информация без информации, словно компьютер ослеп».

– Огласка любой информации о двигателе «Пантера» запрещена. Запросить данные о двигателе невозможно. Колледж о «Пантере» ничего не знает и запрограммирован уничтожать любые данные о нем.

– То есть даже если кто-то сообщит Колледжу данные о двигателе… – начал поднявший руку студент.

– Наша система их уничтожит, – заявил майор Каселс.

– Это единичный случай? – спросил другой студент.

– Нет, – ответил майор Каселс.

– Значит, не будет распечаток по многим темам, – прошептал кто-то.

– Ничего важного не упущено, – заверил майор Каселс. – По крайней мере, важного для ваших занятий.

Студенты затихли.

– Программу для каждого из вас составили с учетом интеллектуальных способностей и личных данных. Сейчас я начну вызывать вас по фамилиям. Услышите свою – подходите за программой. Все вы прошли строгий отбор, поэтому ошибки исключены.

«Вдруг меня на проктологию пошлют? – в панике подумал Байблмен. – Или на педиатрию? Или на герпетологию? Или вдруг его мудрейшее компьютероидное величество Колледж решит вдолбить в меня всю накопленную человечеством информацию о губном герпесе? Или что похуже, если похуже бывает».

– По уму, нужны предметы, которые помогут заработать на жизнь, – сказала Мэри, когда майор начал вызывать студентов по фамилиям. – Нужно быть практичным. Я знаю, что получу. Знаю, к чему у меня способности. Химия – вот мой удел.

Когда объявили его фамилию, Байблмен подошел к майору Каселсу. Они переглянулись, и Каселс вручил ему незапечатанный конверт. На ватных ногах Байблмен вернулся на свое место.

– Хочешь, я открою? – предложила Мэри.

Байблмен молча протянул ей конверт. Мэри вытащила листок и пробежала его глазами.

– Ну как, смогу я заработать этим на жизнь? – спросил Байблмен.

– Область высокооплачиваемая, – улыбнулась Мэри. – Скажем так, на планетах-колониях такие специалисты очень нужны. Сможешь работать где угодно.

Байблмен глянул ей через плечо и прочитал: «Космология, космогония, досократики».

– Древнегреческие философы от Гомера до Сократа, – пояснила Мэри. – Не хуже, чем строительная механика. – Она протянула ему распечатку. – Зачем тебя обманывать? Этим на жизнь не заработаешь, разве только преподавать. Хотя вдруг тебе это интересно. Тебе интересно?

– Нет, – отрезал Байблмен.

– Зачем Колледж выбрал эти предметы? – удивилась Мэри.

– Что еще за космогония, черт ее дери?

– Наука о происхождении Вселенной. Разве тебе не интересно, как наша Вселенная… – Девушка запнулась. – Распечатки секретных материалов тебе точно не понадобятся, – задумчиво проговорила она и чуть слышно, скорее для себя, добавила: – Может, так даже лучше. Им не придется тебя сторожить.

– Мне можно доверить секретные материалы, – заявил Байблмен.

– Неужели? Ты так хорошо себя знаешь? Погоди, начнут пичкать древнегреческой философией, тогда увидишь! «Познай самого себя» – девиз Аполлона, высечен на его храме в Дельфах. Вот тебе резюме половины греческой философии.

– Военный трибунал не будет судить меня за разглашение секретной информации, – заявил Байблмен, потом задумался о двигателе «Пантера» и понял, что до конца осознал зловещий смысл мини-лекции майора Каселса. – Интересно, какой девиз у Гиены Герби?

– «Решился стать я подлецом, – предложила Мэри, – и проклял ленивые забавы мирных дней. Я клеветой, внушением опасным о прорицаньях пьяных и о снах смертельную вражду посеял в братьях»[7]. – Мэри коснулась руки Байблмена. – Помнишь? Мультфильм с Гиеной Герби по мотивам «Ричарда III»?

– Мэри Лорн! – по списку вызвал майор Каселс.

– Извини! – Мэри ушла за конвертом. – Лепрология! – с улыбкой объявила она, вернувшись. – Диагностика и лечение проказы. Шучу! Химия, конечно!

– Тебе вот секретная информация достанется, – проговорил Байблмен.

– Ага, знаю.

В первый учебный день Боб Байблмен перевел коммуникационный терминал в аудиорежим и нажал соответствующую кнопку для доступа к своему секретному курсу.

– Фалес Милетский, – начал терминал, – основатель ионической школы натурфилософии.

– Чему он учил? – спросил Байблмен.

– Что мир покоится на воде, питается водой и произошел из воды.

– Глупость какая! – ужаснулся Байблмен.

– Фалес обосновывал это тем, что окаменелые останки рыб находят далеко от воды, даже на больших высотах. В общем, не такая уж и глупость. – На голографическом экране отображался большой текстовый массив, который не слишком интересовал Байблмена. Он-то просил аудиокурс. – Фалес считается первым рациональным философом, – подытожил терминал.

– А как же Эхнатон? – удивился Байблмен.