Александр Мирер - Обсидиановый нож

— Ха! Фарс? — он вытянул руку и живо загнул три пальца. — Краснов, первый кибернетист! Бутенко, второй кибернетист, Жермен, космический психолог. Трое, тро — е их было, и — проглядели машину! Какие слова им говорить, о великий космос!

— А никакие, — кротко отозвался Хайдаров. — А нечего тебе сказать.

— Нечего?

— Ну, конечно. Они поклоняются командиру Уиму. Как они могли заметить, что Оккам тоже влюбился в командира Уима?

Командир язвительно ухмыльнулся:

— У вашего брата это называется методикой провокации, йес?

Быстро же ты заводишься, подумал Николай. Быстро, сдержанно, агрессивно — как надо…

— Ну какая же провокация, — сказал он. — Ты — хороший командир и обаятельный человек. Очень заботливый. Внимательный к мелочам, но не придирчивый. Помолчи, командир… Ты прикрыл экипаж колпаком душевного комфорта, причем экипаж твердо знал, кому он обязан комфортом. Человек есть хомо социабилис, командир… Но, как сказал один умный человек, мы лишь вчера отпустили канаты, удерживающие нас в каменном веке. Социальный лидер с необыкновенной легкостью становится вожаком стаи, а это — разные роли…

— В чем моя вина? Кругом виноват, о великий космос!

— Это их беда, а не твоя вина. Вы приняли «Мадагаскар» всем экипажем, так ведь?

— Так. Мы ходили на «Армстронге». Вместе.

— То есть Оккам попал к твоим кибернетистам совсем свеженьким, правда? Они воспитали компьютер, создав его психику по своему образу и подобию, ориентировав его на тебя. Теперь — происходит событие. Ты попадаешь под подозрение, и Оккам — поскольку дело касается тебя — проникает в эту этическую проблему… Кстати, кого ты подозревал?..

— Причем мои подозрения? Я их не высказывал.

— Они, э, влияли на твое состояние, — деликатно отговорился Хайдаров. — Тебе приходилось дополнительно сдерживаться. Итак, компьютер проникается проблемой. По твоим кривым мозга он мог бы определить, что «субъект Икс» — не ты. Однако, он не умеет читать кривые. И здесь у него произошла ошибка… По стечению обстоятельств и по визуальным данным ты оказался субъектом Икс — для Оккама.

— По каким данным? — фыркнул Уим. — Не фантазируешь ли ты, куратор?

— Никогда, — сказал Хайдаров. — У меня фантазия бедная. А у вас с Юнссоном поразительное сходство телосложения. Спроси у Оккама. Он расскажет тебе — и никому другому, — как, глядя по пятилинейному каналу, он принял Юнссона за тебя. Как решил тебя выгораживать — вплоть до лжи. Насколько он способен ко лжи, разумеется… Как воспрял духом, когда я во всеуслышание заявил, что экипаж вне подозрений. И тогда он учинил собственный розыск.

Уим поднял ладонь:

— Не так быстро, куратор… Расскажи без поспешности. Как ты добрался до Оккама?

— А по ступенькам. Первая: он пытался что — то утаить при первом опросе. Хитрил, — Хайдаров усмехнулся. — Очень по — детски хитрил. Не хотел демонстрировать твои кривые. Тогда я и заподозрил, что он к тебе неравнодушен.

Уим тоже усмехнулся — смущенно.

— Второй ступенью были «пчелки», дорогой Грант. Я обнаружил, что Оккам следит за людьми, и спросил себя — зачем? Одной из моделей его поведения был розыск. Он искал человека, похожего по росту и телосложению па тебя. Кстати, я не верю, что он определил рост Юнссона по пятилинейке с допуском в двадцать сантиметров. У вас одинаковый рост. В этом он солгал прямо…

— Так ты пришел к Оккаму. А дальше?

— Дальше? Юнссон уже был на подозрении, как любой пассажир четвертого яруса, затем как единственный подопечный Шерны, наконец, как пилот, три года не бывший в отпуске. Я бы так и сяк добрался до пего, но тогда мы отвлеклись на черное облако, а?

— Пожалуй, — сказал Уим. — Несколько отвлеклись… Но как ты объяснишь дальше?

— Трюки в шлюзовой камере? А очень просто… Погоди! Ведь Оккам еще сбил меня с толку в некоторый момент. Я дал ему тест — проверку, пока вы готовили шлюзовую… И он показал абсолютное доверие к экипажу, а я — я не понял, что он радовался, потому что перед этим Тиль явился в кают — компанию и Оккам узнал в нем «субъекта Икс». Машина была в эйфории, ведь для нее следствие завершилось успешно. Теперь Оккам должен был натолкнуть на эту мысль меня. Мне он доверял — я уже заявил, что экипаж вне подозрений. И я часто, куда чаще, чем корабельный куратор, работал с биотоками мозга. Компьютер резонно рассудил, что я, увидав кривые Юнссона, установлю истину. Как он мог заставить меня снять биотоки Юнссона? Ну — ка?

Уим кивнул:

— Правильно… Посадить Тиля в пилотское кресло. Верно…

— Верно? Допуская пассажира к пилотажу, вы обязаны проверить биотоки мозга?

— Так. «Корабельный свод», раздел «Аварийные ситуации». Параграф сто восьмой.

— Но здесь Тиль нас перехитрил — не подключился к системе капсулы, а пошел автономно.

— Ха! Бедняга Оккам, — сказал командир. — Воображаю его разочарование. Еще вопрос, куратор. Оккаму следовало доложить, что Юнссон находится в капсуле.

— Почему он не сделал этого? Не знаю. Я не специалист по электронной психике, дорогой Грант. Допустим, Оккам притаился, как нашаливший ребенок. Он ведет себя достаточно инфантильно.

— О — а, достаточно! — проворчал Уим. — Сущий бэби, зловредный бэби. Подумай, куратор, — занимает своим мозгом лучший отсек на корабле, и позволяет себе делать глупости…

— Не без того, — отозвался Хайдаров.

Он сообразил, что Уим так и не проболтался насчет своих подозрений. Командир хитренько посмотрел на него:

— Куратор, а почему ты успевал заметить эти лампочки? Ну, «пчелки», «пчелки»?

— Ума не приложу. Разве что он нарочно давал мне понять — наблюдаю, мол?

— Все уважали его, и люди, и машины, — продекламировал Уим. — Нет, Николай. Бедный компи не умеет видеть свои глаза. Иконоскопы, йес? Не может знать, что послесвечение «пчелок» — порядка секунды… Э?

Хайдаров невесело засмеялся:

— Значит, он еще раз сбил меня с толку…

— Стоп! — сказал Уим. Еще раз? А когда был первый раз?

— Я же говорил. Когда он показал полное доверие к экипажу, и я не осмелился вернуть Юнссона из шлюзовой. Потерял кураж. А я должен был его вернуть.

— И мы бы здесь не сидели, — сказал Уим и ткнул пальцем в палубу.

— Не понимаю, Грант…

— Мы бы сидели там! — Уим показал на потолок. — В небесах. В черном облаке.

— Я все же не понимаю, — сказал Хайдаров. — Ты что, всерьез так думаешь? Ну, не ждал… Искупительная жертва?

— Ты и не поймешь, — грустно ответил Уим. — Ты слишком рационален. Я тоже рационален, но я — понимаю. Тиль сделал так, как было нужно… Этому… — Он опять поднял палец к потолку и некоторое время сидел так, опустив на глаза тонкие веки.