Ринат Мусин - Любви все роботы покорны (сборник)
– Характер какой будем заказывать? Добрый? Веселый? Заботливый? – заученной скороговоркой тараторит костюмный человек.
– Хочу… – медленно тянет Ритка и сама не знает, чего же хочет. – Хочу… настоящий! – Ритка робеет и думает, а вдруг настоящий – нельзя? Вдруг малолеткам только веселый или добрый муж напрокат полагается?
Костюмный человек кивает и клацает мышкой. Ритка подпрыгивает от нетерпения.
«Дзи-и-инь! Счет на тысячу мумриков. Один муж напрокат. Заплатить?» – кисло бубнит домашний помощник, как будто ему жалко Риткиных мумриков. «Заплатить!» – отвечает Ритка и топает ногой – на всякий случай.
По дороге домой Ритка все время тараторит и украдкой поглядывает на мужа. Муж послушно идет за Риткой, послушно сидит в кресле, послушно смотрит телевизор.
«Дзи-и-инь! Пора собираться», – напоминает домашний помощник, и Ритка бежит за красным платьем в белые ромашки.
– Ну как тебе? – спрашивает.
– Нормально, – отвечает брюнет из кресла.
– Как… нормально… – Ритка удивленно смотрит на мужа. Ромашки на платье вянут. – Нормально… – повторяет Ритка. – Нормально – и все?
– И все, – соглашается муж.
– Ну ладно… Тогда пойдем, – Ритка идет к двери.
– Не хочу.
Ромашки превращаются в кактусы. Ритка возвращается и смотрит на мужа. Муж сидит в кресле и смотрит на Ритку.
– А я хочу, – говорит Ритка и топает ногой.
– Иди.
– А я с тобой хочу! – Ритка хмурится и вызывает домашнего помощника. Муж сидит в кресле и делает вид, что читает газету.
Домашний помощник вызывает костюмного человека.
– Чем я могу помочь? – вежливо спрашивает костюмный голос.
– Он… он… – Ритка не может подобрать слов. – Он сказал «нормально» и еще сказал «иди»! – всхлипывает Ритка. – Он… он как Ольга Васильна! Не хочу, заберите! – Ритка плачет навзрыд.
Костюмный человек извиняется, кается, обещает все-все исправить, старого мужа забрать и разобраться, и вообще наказать, и снова извиняется.
– Вау! Какие кактусы! – Новый муж выпрыгивает из-за двери, тормошит зареванную Ритку. – Прикол! Супер!
– Правда? – Ритка размазывает по лицу серебристую краску с ресниц и недоверчиво смотрит на мужа.
– Супер! – повторяет муж и тащит Ритку к выходу.
Бум! Бум! Е-е-е! Бум! Бум! Е-е! Ритка прыгает под музыку и делает вид, что брюнет, который прыгает рядом, – это так, ерунда.
Поворачивает мужа той стороной, где красивый профиль, и как будто не замечает косых завистливых взглядов.
Просит мужа принести холодную колу – и рассеянно чмокает в щеку…
Утром счастливая Ритка жадно глотает свежий воздух.
– Прикольная дискотека, скажи? – спрашивает Ритка немного помятого, но все равно красивого мужа.
– Супер! – отвечает муж.
– Правда – супер? – Ритка хмурится. – А я? Я тоже – супер?
– Ты тоже супер! – Муж смотрит на Ритку радостными глазами.
– Дурак… – всхлипывает Ритка и думает, что в следующий раз лучше возьмет яхту.
Андрей Скоробогатов
Густой чувак
– Ты густой чувак, – вещает Кит технику Сеньке.
Кит раскачивается на стуле, подбрасывая в руках карандаш. В самом разгаре бурная дискуссия на тему взаимоотношений полов, которую он, как самый опытный в группе, неизменно выигрывает. Кит рисковый парень, к тому же ведущий конструктор и альфа-самчина в их суровом мужском коллективе. И американец в третьем поколении, потомок беженцев из постъядерной Калифорнии.
Карандаш подлетает на метр вверх, вращаясь вокруг центра и едва не задевая коммутатор рабочего места над экранами. Любой забежавший и увидевший такое системный инженер запросто пропишет люлей за нарушение правил ТБ и порчу имущества. И дело не только в коммутаторе. Карандаши сейчас можно найти только в антикварных художественных лавках и сетевых магазинах для дошкольников, да и то с пометкой «классическая педагогика». Это большая редкость и раритет, пожалуй, во всех офисах России, за исключением Подвала и десятка подобных суперсекретных контор.
В Подвале работают на довоенной технике две тысяча двадцатых годов, без использования медных и беспроводных каналов. Только оптические кабели, которые невозможно подслушать. Плюсом к этому – «голый режим», и единственным способом утечки информации остается голова сотрудника. А тренажерка и получасовые сеансы виртуальной реальности в конце рабочего дня помогут сделать все, чтобы на нерабочее время мозги переключались и были заняты чем-нибудь другим, а не Проектом.
– Как это, густой? – хмурится техник, чуя недоброе.
– Так ободрительно звали друг друга грустные неохипстеры сороковых. Они фанатели от построка, таскали в карманах полную реплику ай-тюнс на пета-флешках, носили густые шевелюры и бороды… – Кит разворачивается на стуле, смотрит с лукавым прищуром и добивает: – И поголовно были девственниками, как ты!
С соседних столов слышатся смешки.
– Я не девственник! – Сенька густо краснеет и прячет румянец в рыжей бороде.
Он новичок и самый младший в отделе, но борода у него самая лохматая. Тема больная, парень подавлен и огорчен, и Кит на правах офисного «деда» продолжает давить:
– Ну и что, что девственник. Ты же не гей, не зоофил? Медкомиссию и предварительный отбор на завершающую стадию проекта прошел, да?
– Слушай, иди к черту.
– Но почему так, Сенька?! Тебе, черт возьми, двадцать четвертый год. Тебе что, некогда заняться бабами? Бросай быть ботаником, трахни кого-нибудь!
– Ну, как же… Я трахал. Просто я с родителями живу. Мне не хочется с сотрудницами. И привести некуда…
– А-а! Спалился! – кричит Сережа. – Точно мальчик.
Кит внезапно меняется в лице, бросает карандаш на стол.
– Дебильнейшие аргументы, – продолжает Кит. – И про сотрудниц, и про родителей. Сколько комнат в квартире твоих родителей?
– Ну… три. Две родительские и моя.
Соседи, зная красноречие офисного «деда», разворачиваются на стульях и готовятся слушать монолог.
– Жеваный крот. Ты реально густой чувак. Мы живем в эпоху расцвета посткорпоративного социума. Мы бесправные офисные биофункции, шурупы системы, и это клево. Мои троюродные братишки на постъядерном Западе в полисах при ультразаводах почитают за счастье спать в кабинках на двух квадратных метрах, рвать попу по четырнадцать часов с семидневной неделей и одним выходным в месяц. Эти чуваки ни разу в жизни не вылезут за пределы их ржавых кубических полисов, жеваный крот, лишь бы им в этот выходной дали полноценную комнату с двухместной кроватью, синтетическим бухлом и женщиной, готовой к соитию. А я, с тех пор как развелся и ушел в Проект, живу в съемной комнате в общаге, на восьми квадратных метрах, и каждый месяц меняю девушку. А у тебя, жеваный крот, своя комната, в спальном квартале, наверняка с нормальной кроватью и защелкой на двери. Да, нам по понятным причинам сложно заводить отношения с женщинами из гражданки – мы можем многое рассказать. Так почему бы тебе не пойти и не склеить застенчивую экологичку с пятого уровня, не соблазнить ее в собачьей позе в своей собственной комнате? Должен сказать, что экологички весьма недурны в этом ракурсе, я проверял.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});