Александр Казанцев - Иножитель (Клокочущая пустота, Гиганты - 3)

- Я понял, Тристан. Поблагодари своих знатоков знания за этот урок. Никогда мои сородичи на Земле не услышат от меня о том, что может повредить их будущим поколениям.

- Уэлл! Знатоки знания одобряют тебя, - закончил Тристан.

А Сирано уже ждала Эльда.

- Я хотела спросить тебя, землянин, что значит "сыны неба входили к дочерям человеческим. И пошло с тех пор племя гигантов"?

Сирано ужаснулся. Откуда это юное инопланетное существо знает продолженную цитату из земной Библии, которуго он, Сирано, мысленно вспоминал при первой встрече с Эльдой?

- Можешь не отвечать, - сказала Эльда, угадав мысли Сирано. - Мне рассказал об этом отец. Я спросила тебя только для того, чтобы ты выслушал мое желание.

- Твое? Оно для меня закон.

- На Солярии закон - непреложность действия. А ты на Солярии, землянин, - и она шутливо погрозила пальцем.

- Я счастлив здесь, прелестнейшая соляресса! Так что ты желаешь?

- Я хочу превратить в застывшую лаву инопланетный камень.

- Вот как? - поднял брови и наморщил свой новый гладкий лоб Сирано.

- Ты не все понял? - запальчиво спросила Эльда.

- Я боюсь это понять.

- Не бойся, я приняла решение за тебя. Моя мать хотела стать подругой прилетевшего с Земли. Я буду такой же!

- Но здесь пока никого не ждут оттуда.

- Отец прилетел не один.

Теперь Сирано готов был покраснеть и спастись бегством, но смог лишь невнятно выговорить:

- Но... но я, прекрасная Эльда, не могу не улететь обратно на Землю, оставив здесь свою подругу.

- Я полечу с тобой! - решительно заявила она.

Поистине на этой планете "все наоборот"! Начиная с лошади, едущей в самокатящейся карете, лестницы, уносящей ввысь, кончая подругой, которая первой избирает себе желанного!

Если сказать, что Сирано де Бержерак, так жаждавший женской любви на Земле, отказался от этого счастья на Солярии, то это было бы неправдой, которую автор не хотел бы допустить ни в какой из частей своего романа.

Не решение, а вывод, что на Землю полетят трое, был сделан на Солярии с той же естественностью, с какой был включен в сообщество соляриев гость Земли.

В назначенный день на знакомом лугу в новое его разноцветье, появившееся спустя прошедший солярийский год, в корабле, напоминающем снова выросшую крепостную башню в Альпах, уже находились Тристан и Сирано, овладевший обращением с аппаратурой управления.

По солярийским традициям никаких торжественных (или горестных) проводов (как и встреч!) не было. Недоставало лишь Эльды, опоздание которой для соляриев казалось невозможным.

Но вот по ровному лугу, как под горку, покатилась карета без упряжки. Из нее на ходу ловко выскочила проворная Эльда. Однако она не была одета для путешествия. Ее нарядное полупрозрачное одеяние развевалось от быстрого бега.

Остановившись у подножия корабля-башни, она звонко крикнула:

- Отец! Я не могу лететь с вами. Я жду нашего с Сирано ребенка. На Земле я буду только обузой, а здесь принесу дитя с кровью "сына неба" в сердце. И от него пойдет на Солярии "п л е м я  г и г а н т о в". И я всегда буду любить его отца, как моя мать любила тебя.

С Солярии звездный корабль запускался остающимися на ней устройствами, но поднятый при его взлете ветер заставил трепетать на Эльде ее одеяние, подчеркивая рельефный рисунок ее тонкой и гибкой фигуры. А она, единственная провожающая посланцев "Миссии Ума и Сердца" в полет к далекой Земле, недвижно стояла, запрокинув голову, смотрела в небо и плакала, неизвестно, от горя или от счастья...

Глава седьмая

ПОСЛЕДНИЙ ДОЛГ

Нет большего подвига, чем отдавать

себя людям.

С о к р а т

Тристан, как и предложил после аутодафе в горах Сирано, мягко посадил свой звездный корабль в Новой Франции, к северу от реки Святого Лаврентия. Так назвал ее французский мореплаватель Картье, водрузивший на этой земле французский флаг. В безлюдном месте, в горах, "крепостная башня" могла бы оставаться незамеченной годами.

Но покинуть свое "звездное убежище" Тристану с Сирано не удалось. Усталое сердце Тристана сказалось. Подъем по скалам все-таки не прошел для него даром.

Бледный, изможденный, лежал он недвижно на ложе в круглом помещении с экранами и циферблатами.

- Друг мой, - обратился он к ухаживающему за ним Сирано. - Я не ошибся, остановив свой выбор на тебе, как на своем преемнике. Силы покидают меня, словно и мне привелось выпить свою чашу цикуты. Теперь ты должен действовать в служении Добру один.

- Учитель, не пугай меня. Такая потеря слишком много значила бы для меня.

Тристан горько улыбнулся.

- О нет, нет! Я не стану называть по именам тех, кого оставил, не называй и ты никогда моего имени, но помни меня и мои советы, как помнил их великий Сократ. Уэлл?

- Не равняй меня с ним, учитель! Под твоим мудрым руководством он учил людей благу.

- Ол райт! Ты тоже должен их учить. Вот об этом я и хочу говорить с тобой, пока еще мыслю и, как сказал ваш великий философ, существую.

- "Когито эрго сум" - Декарт! Я защищал его книги от сожжения изуверами.

- Я помню этот подвиг. Но шпагу тебе придется вложить в ножны н а в с е г д а, чтобы отныне служить Добру только пером.

- Я склонен к этому, учитель. Писал стихи и даже комедию.

- Твое оружие - смех. Ты должен высмеивать Зло, Несправедливость, Жестокость власти.

- И церкви!

- Уэлл, и церкви, изуверов, но... Здесь ты должен быть так же осторожен, как при скрещивании шпаг. Нет! Более осторожен, ибо требуется иное уменье, чем владение клинком. Церковники могут наложить запрет на твои сочинения, если ты не заключишь их в кольчугу.

- Кольчугу? Какую? Я всегда дрался без нее.

- Ты был только дуэлянт, остряк и балагур. Так останься и в сочинениях своих остряком, балагуром, весельчаком. Вот тебе маска, равная кольчуге, маска вроде той, что пригодилась мне в почтенной Англии, чтобы скрывать свое "инопланетное уродство"!

- А я всем выставлял его напоказ. И мучился, и дрался за него - и не добился ничего.

- Ты не пробился во дворец, но вызволил из заточения Кампанеллу, которого с почетом усыновила бы Солярия. За это да простится тебе сотня твоих драк.

- Я готов служить Добру пером и расскажу людям все то, что знаю о Солярии, именем которой назвал свой "Город Солнца" Кампанелла.

- Это я воспользовался его словом, говоря о своей планете. Но тебе придется писать по-иному. Если отец Кампанелла учил, рисуя идеальное, как он считал, устройство жизни, то ты рази земные уродства, показывай их через телескоп, в какой Галилей смотрел на звезды. Пусть люди увидят в твоих сочинениях самих себя и нелепые, сложившиеся между ними на Земле отношения.

- Я для контраста расскажу о всех чудесах твоей планеты.