Константин Кедров - Винтовая лестница

О таком мире писал Циолковский: "...мне представляется... что основные идеи и любовь к вечному стремлению туда - к Солнцу, к освобождению от цепей тяготения - во мне заложены чуть ли не с рождения. По крайней мере я отлично помню, что моей любимой мечтой в самом раннем детстве, ещё до книг, было смутное сознание о среде без тяжести, где движения во все стороны совершенно свободны и где лучше, чем птице в воздухе".

Человек и космос - единое неразрывное тело, а мозг и сердце человека в середине космического котла и чаши.

Многие фундаментальные понятия современной космогонии, будучи принципиально новыми, в то же время в чем-то соответствуют основным значениям, выявленным ещё в фольклоре и первобытном искусстве.

Универсальная чашеобразная поверхность зеркала Искандера, Кощеева ларца, как это ни странно, может быть хорошей моделью, наглядно популяризирующей такое понятие, как световой конус мировых событий в специальной теории относительности А. Эйнштейна. Здесь тоже проход через горловину чаши как сквозь узкое пространство, ведущее к будущему, совпадает с моделью рождения, зачатия и смерти как выворачивания. Во всяком случае, геометрическая модель здесь может быть та же самая - расходящаяся и сходящаяся к центру спираль или розетка, концентрические круги, расходящиеся от центра и сходящиеся к нему.

До сих пор эти спиральные узоры, распространенные во всех ареалах культуры, не без основания отождествлялись с изображением солнца. Как мы уже показали ранее, сфера солнца, так же как и сфера луны, земли и неба, при переходе в свою противоположность как бы выворачивается наизнанку. Проекция взаимовыворачивания двух сфер на плоскость как раз и дает рисунок такой спирали. Это земля - небо, солнце - луна, мужчина - женщина, человек - вселенная, малая матрешка в большой и большая в малой одновременно. Этой модели соответствует понятие об универсальной элементарной частице фридмон. Она же и частица, но она же и вся вселенная.

Если представить вслед за многими популяризаторами гипотетическую возможность течения времени в черной дыре в обратную сторону, а точку встречи двух миров обозначить через нуль, мы увидим два конуса, обращенные остриями друг к другу. В каждом конусе время движется нормально из прошлого в будущее, но при взгляде из противоположной части нам оно кажется текущим вспять - из будущего в прошлое. Причем луч света не может выйти из черной дыры, искривляется под воздействием сильного тяготения, то есть свет там как бы есть тьма, черное солнце. Перейти из одного конуса в другой - то же самое, что вывернуться наизнанку, "родиться заново". Надо пройти через узкую горловину песочных часов, перескочить через нуль, "войти в одно ушко и выйти в другое", прошмыгнуть в трещину хрустальной горы Кощеева царства, пройти за нитью Ариадны по узкому лабиринту. В момент воображаемого перехода из одного мира в другой происходит все то, что и с героями фольклорного действа: тьма становится светом, свет тьмой, малое вместит в себя большое и большое уместится в меньшем.

Достаточно вспомнить эпизод из "Смерти Ивана Ильича" Л. Толстого, чтобы понять неуничтожаемость этой модели на самых высоких уровнях литературы.

Современному человеку, привыкшему к принципиальному несовпадению научного и художественного мышления, конечно, не так просто преодолеть психологический барьер И увидеть генетическое родство модели пространства-времени в науке и художественном мире древней и современной литературы. Но только преодолев этот барьер, можно понять истинное значение фольклора, где нет мира, отчужденного от человека, и нет человека, отчужденного от мира.

Для понимания этого единства нужно опять же овладеть некоторыми методами мышления, ставшими открытием XX века. Это прежде всего принцип дополнительности Нильса Бора, поразительным образом соответствующий фольклорному взгляду на двуединство человека-космоса. Сам принцип появился в результате раздумий над странным поведением частицы, которая оказалась волной-частицей, что трудно представить в рамках обыденного здравого смысла. Если частица, то в определенной точке пространства; если волна - то во многих. Между тем именно так: волна и частица одновременно. Отношения человек - космос в фольклоре такого же свойства. Он, человек, в одном определенном месте вселенной и он же - вся вселенная.

Перечислив все эти соответствия между некоторыми представлениями о космологии в сознании древнего и современного человека, хочется уяснить, в чем различие. А различие это фундаментальное. Модель одна и та же, но действующие в ней лица другие. В древней космологии - человек-космос, в современной - частица фридмон. В древней космологии выворачивание как смерть-рождение, как воскресение; в современной - квантовый скачок, расширяющаяся и сжимающаяся вселенная. Там роды, здесь взрыв, расширение. Там мать, здесь материя. В древней космологии доминирует живое, оно творит мир. В современной доминирует неживое, которое творит живое.

Так ли безусловна во всем наша правота перед древними? Откроем труды академика В. Вернадского, в частности его книгу "Живое вещество". Вернадский обращает внимание на то, что наука знает множество фактов превращения живого в мертвое и не знает ни одного случая возникновения живого из мертвого. Не являются ли живое и мертвое двумя масками единой материи и не существовали ли они всегда?

Не затрагивая некомпетентным вмешательством вопросы О живой и неорганической материи и о происхождении жизни, скажем только, что взгляды Вернадского во многом гармонируют с древней космогонией. Итог такой космогонии в известной мере отражен в трудах поздних платоников:

"Притом всякое тело движется или вовне, или вовнутрь. Движущееся вовне не одушевлено, движущееся внутрь - одушевлено. Если бы душа, будучи телом, двигалась вовне, она была неодушевленною, если же душа станет двигаться вовнутрь, то она одушевлена".

Как видим, выворачивание внутрь - человек живой, выворачивание вовне его космос, пока неодушевленный двойник. Древний человек несет в себе живое и мертвое как два образа единого тела. Если вспомнить, что ещё Нильс Бор предлагал распространить принцип дополнительности на понятия "живое" и "неживое", то станет очевидным, что космология древних содержит в себе не только отжившие, но и чрезвычайно близкие современному человеку понятия и проблемы.

Мы подходим к моменту грандиозного перелома в мышлении, который внезапно сблизил современное научное мышление с древним космогонизмом. Этот перелом включает в себя всю сумму знаний современной науки, где особую роль играет картина мира, созданная на основе общей теории относительности и квантовой физики.