Михал Айваз - Парадоксы Зенона

«Какие красивые!» – воскликнула я, увидев их. Я спросила его, для чего используют эти камни. Или они делаются только для красоты? Он ответил, что камни – это побочный продукт процесса; вещество же, которое должно получиться и ради которого происходит все действо, – это черный порошок. Его дядя, который открыл эту химическую реакцию, выкидывал камни на помойку.

«А зачем нужен черный порошок?» – спросила я.

«Для самых разных целей, – неуверенно ответил он. – Например, для работы кондиционеров на американских подводных лодках, для производства дамского белья, для разгадки древнего критского письма и для ловли австралийских птиц».

Я спросила, зачем он насмехается надо мной. Он сел в кресло под торшером, положил камни на стеклянную столешницу круглого столика и пригласил меня сесть в другое кресло. А потом стал рассказывать мне о своем дяде-химике. В середине шестидесятых дядя эмигрировал и жил то в Германии, то во Франции, то в Соединенных Штатах. Когда он уезжал, племяннику было десять лет; они иногда переписывались, но о дяде он знал мало, лишь то, что тот работает в исследовательских лабораториях какой-то крупной международной компании. В девяносто втором году дядя вернулся в Прагу. У него и до отъезда почти не было друзей, и за границей он вел замкнутую жизнь, занимаясь только своей работой. Его племянник к тому времени остался один в большой квартире на Жижкове, потому что родители, с которыми он жил в этой квартире с детства, в восьмидесятые годы умерли, – и, когда в Прагу приехал дядя, молодой человек предложил ему поселиться в одной из комнат. Дядя перевез в квартиру свои химические приборы, целыми днями сидел, запершись в своей комнате, и проводил какие-то опыты. Мужчина в очках работал сторожем шлюза на одном из пражских островов, часто уходил в ночную смену, а днем отсыпался. И потому они встречались, как правило, в кухне за завтраком или ужином, да и тогда в основном молчали. Когда сторож шлюза выходил в прихожую, то почти всегда видел в щели под дверью дядиной комнаты отблески разноцветного света; часто оттуда слышались бульканье и шипение и по квартире распространялись странные запахи, прекрасные и отвратительные. Все это слишком напоминало истории из комиксов и кинокомедий о чокнутых американских изобретателях, которые всегда заканчиваются тем, что раздается взрыв и из облака дыма появляется несчастный изобретатель в изодранном костюме и с забавно перепачканным сажей лицом. Однажды он осторожно спросил дядю, в самом ли деле безопасны его опыты. Дядя улыбнулся, зашел в свою комнату и вернулся с пачкой писем. Там были письма от французских академиков, от американских и японских нобелевских лауреатов, все они восхищались его трудами и интересовались его мнением по всевозможным специальным вопросам.

Он понял, как мало на самом деле знает своего дядю. В одно воскресное утро за завтраком он попытался расспросить, почему дядюшка живет на то, что накопил за границей, и почему работает с простыми приборами в темной жижковской комнате с окнами во двор. Дядя поднял голову от омлета с беконом и сказал, что за границей нашел способ производства удивительного черного порошка. Это открытие, сказал он, приведет к перевороту в науке и получит широкое применение в самых разнообразных отраслях. Он уже испытал черный порошок для решения всевозможных задач, и результаты превзошли самые смелые ожидания. Теперь ему нужно только проработать некоторые детали, а для этого вполне достаточно небольшого прибора. Уединение на Жижкове помогает ему не отвлекаться и гарантирует, что до поры до времени его работа останется в тайне. Потом он сказал племяннику, что понимает, каким он был беспокойным и тяжелым соседом, и хочет компенсировать это, сделав его своим партнером. Он говорил, что для него самого открытие интересно только с научной точки зрения, но он знает наверняка, что оно сулит миллионы. Племянник спросил его, каким образом черный порошок используется во всех этих отраслях, и дядя ответил, что требуется несколько операций, которые сами по себе несложные, но их трудно объяснить, и обещал все растолковать, когда у него будет побольше свободного времени. На следующей неделе времени не нашлось: дядюшка доделывал какие-то мелочи и не покидал своей комнаты. Сторож прожил эту неделю точно во сне. Он никогда не стремился к богатству, ему и в голову не приходило делать карьеру, однако он с детства мечтал путешествовать по экзотическим странам. Теперь, когда он услышал о миллионах, в его сознании стали появляться картины, дремавшие там с детских лет, – побережья с пальмами, шумные рынки у подножия раскаленных солнцем глиняных стен, тихие коридоры отелей, террасы над морем и застекленные веранды горных шале. Потом наступила следующая неделя; дядюшка заглянул к нему и сообщил, что наконец-то закончил свою работу и пойдет прогуляться. Через час зазвонил телефон, и незнакомый голос сказал, что, переходя улицу, дядюшка попал под машину и умер в «скорой помощи», которая везла его в больницу.

Придя в себя после смерти родственника и снова привыкнув к пустой квартире, сторож стал просматривать дядины записи, чтобы узнать хоть что-нибудь о его открытии. Оказалось, что химик детально документировал процесс производства и что по его записям несложно повторить и получить черный порошок. Но дядя забыл об одной вещи: написать, как именно используется черный порошок, то есть что с ним нужно сделать, чтобы достигнуть всех этих удивительных результатов. Не найдя никакого упоминания в дядиных бумагах, сторож стал расспрашивать об этом специалистов, но те в ответ лишь пожимали плечами.

При этом оказалось, что порошок и в самом деле универсален. Сторож нашел в дядюшкиных вещах папки с корреспонденцией, которая относилась к тем нескольким случаям, когда дядя испытал действие порошка. Там были письма из Главного штаба американского военно-морского флота, где какой-то адмирал хвалил дядюшкину установку по кондиционированию воздуха на подводных лодках, письмо от директора фирмы «Кристиан Диор», интересовавшегося искусственным волокном для производства дамских чулок, образец которого дядя, видимо, посылал фирме, черновик письма профессору из Оксфорда, где дядя сообщал, что может при помощи своего изобретения расшифровать критское письмо, и послание, где австралийский министерский чиновник благодарил дядю за то, что ему удалось поймать птицу, которую до тех пор никто не мог изловить. Было ясно, что и при ловле птицы как-то помог черный порошок. Сторож шлюза ломал голову над тем, что может быть общего между всеми этими письмами, что именно связывает подводную лодку, дамские чулки, австралийскую птицу и критскую пиктографию, но так ничего и не надумал, – в его сознании все эти вещи угрюмо застыли друг возле друга, как на картине Магритта.