Андрей Попов - Обманутые сумасшествием

– А если вот этой самой лопатой по гнилому темечку ка-ак бабахом!! Аппетит сразу пропадет или еще осиновый кол в глотку надо?

Айрант громко расхохотался.

– Скажи честно, ведь ты испугался!

– Шел бы ты на хрен, идиот! Вот у Оди, например, от таких шуточек мог вообще быть сердечный приступ. Ты на самом деле придурок?

– Испугался! Испугался! — бортмех даже запрыгал от собственного торжества. — Кому рассказать, не поверят: великий навигатор космоса Кьюнг Нилтон испугался какой-то вшивой мумии, поднявшейся из могилы!.. Да я ее уже давно назад закопал, не переживай…

Лишь много-много времени спустя капитан нехотя признался себе, что (черт бы все побрал!) ведь на самом деле в тот момент слегка труханул. Шутки шутками, но в эти первые, относительно спокойные и ламинарно текущие дни никто и не думал, даже в качестве предположения, какой сумбур событий вскоре начнет развиваться на фоне этой жуткой спрессованной темноты, какие странные, не объяснимые ни умом, ни интуицией, вещи будут твориться вокруг. Ни в одной из прежних похоронных компаний, ни в одном из отчетов не упоминалось еще ничего подобного. Проклятие, тяготеющее над планетой, станет медленно сводить всех с ума. В то время станет уж явно не до розыгрышей. И тем более, никто не мог знать, каким непредсказуемым, полным страстей и ярости, будет выглядеть финал всех этих злоключений. Если столь туманная формулировка, опережающая события, сойдет за пророчество, то пусть так оно и будет. Грядущее нетерпеливо ожидало своего исполнения. Настоящее беспечно дремало в зыбком сне полусуществования, лениво, как четки, перебирая вереницу дней — черных как галактическая тьма.

Началось все, пожалуй, с невинного и незначительного происшествия, случившегося суток десять после посадки.

Линд и Фастер уже перестали вести счет захороненным телам, найдя это занятие столь же бессмысленным, как, например, считать звезды на умершем небосклоне Флинтронны. Ряды свежих могил росли и росли, заполняя собой все большую территорию песчаной поверхности: прямые, стройные, чем-то похожие на ряды огромнейшей армии, что своей многочисленностью простиралась до горизонтов. Армия, как и подобает, медленно наступала. Пустеющее пространство песков, с чем шла война, так же медленно отползало назад.

– Мне эти застывшие физиономии будут сниться до конца жизни, — ворчал Линд, уже в сотый, если не в тысячный раз подходя к контейнеру с трупами. — Эй, Фастер, чего ты там застрял?

Из динамиков связи сначала выползло какое-то шипение, затем невнятное бормотание и только потом отчетливые слова:

– Вот еще напасть… что за ерунда?

– Тебя долго ждать?

– Да я не могу… иди помоги!

Линд настороженно вгляделся во тьму и увидел вдали копошащуюся фигуру в скафандре. Подойдя ближе, он стал свидетелем совсем уж нелепой картины. Фастер одной ногой провалился по колено в песках и тщетно пытался освободиться из плена, оставшейся свободной ногой толкая вниз всю планету.

– Ну ты молодец! Куда это тебя угораздило?

– Откуда я знаю?

– А чего вообще сюда приперся? Мы же работаем в другой стороне.

– Просто хотел посмотреть…

– Ну и как, посмотрел? — Врач, чуя, что ничего серьезного не произошло, решил немного повременить и позабавить себя зрелищем. — Говорю, чего посмотрел-то?

Фастер извивался, то сжимаясь в комок, то растягиваясь, как это делает червяк, если ему наступить на один из концов. Бесполезно. Нога словно увязла в болоте.

– Вытащи меня отсюда! Чего стоишь? — из-под обзорного стекла скафандра в сторону врача сверкнул негодующий взгляд. — Весело, да?

Линд обхватил своего напарника и что есть силы рванул на себя. Небо и земля на какие-то мгновенья пошатнулись, и оба шлепнулись на пески. Едва почувствовав свободу, Фастер не стал обременять свой язык словами благодарности, а сразу посветил назад. Дыра зияла чернеющим пятном, уходя вглубь и привораживая к себе пару недоумевающих взоров. Небольшая в диаметре, но достаточная, чтобы стать ловушкой для неуклюжих ног. Он засунул туда руку, но пальцы так и не встретили препятствие. Кажется… да нет, не кажется, а точно: она уходила под ближайшую могилу. Аномальное образование пока не вызывало серьезного опасения, но настойчиво требовало какого-нибудь объяснения.

– Романтика… — Линд опять вставил это нелепое слово, скорее всего от неспособности произнести что-то более осмысленное, но тут же высказал предположение: — Может, она образовалась от падения метеорита?

Бритая голова Фастера как-то неуклюже блуждала в запотевшем шлеме скафандра, его взор был рассеян. Он зачем-то посмотрел на небо, откуда действительно иногда ниспадали всякого рода причуды богов, и произнес:

– Другой версии и не придумаешь… Хотя для падения метеорита слишком неестественный угол, да и не мог он пройти так глубоко, если…

– Если что? Или если кто? Или если чего?

– Если только кто-нибудь из прежних похоронных компаний шутки ради не пробурил здесь отверстие.

Линд нажал одну кнопку на своем комбинезоне и включился внутренний кондиционер. Запотевшее стекло скафандра, сквозь которое и без того нереальный мир превратился уже в матовую пелену, начало проясняться. Все вещи и зримые образы вновь стали отчетливыми.

– Головы бы поотрывать за такие шутки… Да нет, я так не думаю.

Гипотезы гипотезами, а факт оставался фактом: черная, назойливая для глаз дыра, ныряя в пески, находилась прямо перед ними. До нее можно было дотронуться, пощупать руками — словом, лишний разубедиться в факте ее существования.

– Да и черт с ним! — махнул рукой Линд. — Пойдем работать. До конца смены уже осталось немного.

Планетоход, на совесть разрыв очередную яму, тихо гудел, ожидая дальнейших распоряжений. Тишина вселенской ночи пыталась глушить этот звук, а ее холод, недоступный для тела, все же сумел проникнуть в душу: там поселилась какая-то неясная, неразборчивая, но ощутимая тревога.

Этим вечером, когда внутрибортовые огни звездолета уже имитировали поздние цвета заката, вся компания по обычаю начала собираться в своем «ресторане на экзотичном побережье». Появление Айранта было самым шумным и ничем не уступало явлению некого блуждающего смерча. Бортмех забежал в таверну весь вспотевший и громко взмолился:

– Пить! Пить! И еще раз пить! Просто сдыхаю от жажды! О небо! Пролей нам дождя! — он простер обе руки к мозаичному потолку и сумрачно добавил: — М-да… от местного неба дождя хренушки когда дождешься! Ну дайте хотя бы сока глотнуть.

Бортмех суматошными движениями налил себе целый стакан и, расплескивая вовсе стороны манящую ароматом жидкость, припал к нему пересохшими губами. Честное слово, даже к женщинам он редко когда с такой вот страстью припадал своими губами. Потом добавил: