Александр Казанцев - Спустя тысячелетие

— Надеетесь на теплую встречу? — усмехнулся Галлей.

— Мы хотели остаться здесь вдвоем с Андом, — сказала Эльма. — Теперь могли бы все вместе… — добавила она и, не договорив, схватила Анда за руку. — Смотри! — Ужас слышался в ее голосе.

Все посмотрели в сторону сельвы.

Из зарослей появлялись фигуры с дубинами. Впереди шествовал рослый мужчина с копной торчащих во все стороны волос на голове и всклокоченной бородой.

Еще издали он выкрикнул угрожающим голосом несколько лающих фраз.

— Что он говорит? — спросил Эльму Бережной.

— «Смерть пришельцам!» — пролепетала Эльма. — Он хочет разделаться с вами.

Бережной поднялся во весь свой рост и отважно шагнул навстречу вождю бурундцев, которого все-таки успел предупредить жрец-соглядатай.

— Милости просим к нашему костру, — пригласил звездонавт.

И вдруг Урун-Бурун, к удивлению Эльмы с Андом и пришельцев, залаял на древнекнижном языке, языке звездонавтов:

— Смерть ненавистным предкам! Обрекли нас, своих потомков, на одичание, лишив всех благ, которыми пользовались. Испортили свою планету. В назидание всем потомкам торчать будут ваши головы на шестах на площади Синей травы, где справедливый суд вынесет вам приговор, признав все ваши знания вредными.

— Зачем же лишать знаний потомков ваших и наших? Они смогут распорядиться ими более разумно. Об этом мы хотели бы сказать во время суда на наг званной вами площади.

— Нет вам оправдания! Семь шестов украсят древнюю площадь! — И уже спокойнее обратился к Анду:

— Юный бурундец может вести плененную им вешнянку к своей матери. Она ждет их.

Анд растерянно взглянул на Эльму. Вертикальная морщинка прорезала ее лоб меж бровей. Он прошептал:

— Должно быть, Урун-Бурун…

— Он поднимался в Дом до неба, — закончила Эльма. — Но почему он так благосклонен к тебе?

Послесловие к первой части

Поскольку есть у каждого чуткость к страданиям от общественных бедствий, постольку он человек.

Они оба прочитали первую часть романа.

— Не может того быть, — назидательно сказал солидный, уверенный в себе седой читатель в строгих очках с золотой оправой и повторил: — Не может того быть, чтобы из десяти миллиардов человек, составлявших население планеты в XXI веке, к XXXI веку осталась лишь жалкая кучка дикарей!

Она была моложе, красивее, элегантнее, но не менее искушена в спорах, модно причесанная, чуть ехидная.

— А гибель человеческого вида из-за изменений условий существования на планете вы допускаете?

— Ну мало ли что может произойти с Землей! Космическая катастрофа, столкновение планет. Луна в свое время непонятно как удержалась на своей орбите, не врезалась в Землю. А не так давно малая планетка, величиной с хороший наш остров, мимо Земли промелькнула. И, говорят, еще вернется… Или, скажем, когда-нибудь Солнце погаснет или, наоборот, в «белого карлика» превратится, испепелив всю свою планетную систему. — И он выпустил клуб дыма. Она поморщилась:

— Значит, вы допускаете гибель человечества?

— Допускаю. Это может произойти и в результате ядерной войны. Поэтому такой войны нельзя допустить.

— А чем лучше (или хуже?) погасшего Солнца или столкновения планет смертоносная радиация, которая может возникнуть не только из-за ядерных бомб? Или отравление воды, воздуха, растительности? Исчезновение защитного слоя в атмосфере? Или, скажем, возникновение из-за уродливого развития цивилизации эпидемий, столь же неожиданных, как и неотвратимых?

— У вас бедствия сыпятся как из рога изобилия, — запротестовал он. — Придумать все можно. Надо провести грань между возможным и неизбежным.

— Вот видите! — обрадовалась она. — Выходит, вы допускаете не только увядание, но и полную гибель цивилизации. Так почему протестуете против показа горькой судьбы оставшейся его части?

— Не знаю, не знаю! — раздраженно ответил он. — Тому, что читаешь, не хочется верить.

— Хочется или не хочется? — наступала она.

— Если на то пошло, то не хочу! Не могу поверить в гибель цивилизации, всего того, что создавалось тысячелетиями!.. В торжество Урун-Бурунов! И безнравственных Жрецов — вдохновителей. Средние века с их религиозным изуверством миновали невозвратно.

— А в опасность гибели цивилизации готовы поверить?

— В опасность готов, — сказал он и погасил сигарету в пепельнице; потянулся было за другой, но отдернул руку.

— И задуматься над этим готовы?

— Задуматься всегда полезно.

— Так вот, вы уже и задумались над Городом Руин и Урун-Буруном. Кстати, ему подобных можно найти не только среди руин.

— Да, встречались такие даже в странах благоустроенных, цивилизованных, — неохотно признал он.

— Так не расцветут ли такие Буруны в дни общих бедствий?

— Бедствия должны объединять, а не разъединять людей.

— Но, с другой стороны, обострится эгоизм, всплывут на поверхность негодяи. Разве мало таких примеров?

— Да что вы спрашиваете? Сами знаете. — Он готов был уже рассердиться.

— Юпитер, ты сердишься. Значит, ты не прав! — процитировала она.

— Посмотрим, кто прав, — проворчал он, шаря по карманам в поисках сигарет.

— Подождем второй части романа, — предложила она.

Он закурил и нехотя согласился.

Этот разговор воображаемых читателей происходил, конечно, лишь в авторском сознании. Однако такой диалог возможен, и автор заранее согласен с каждым из спорящих. Они по-своему правы.

Но и автор прав, приступая к следующей части.

Часть вторая

СУД ПОТОМКОВ

И прогремят раскаты громко

Суда разгневанных потомков.

Глава 1

НАСТОЯЩАЯ ЖЕНЩИНА

В минуту нерешительности действуй быстро и старайся сделать первый шаг, хотя бы и лишний.

Планета казалась чужой.

Под конвоем бородачей с дубинками звездонавты вереницей пробирались сквозь синие заросли.

Деревья здесь не тянулись к солнцу, а, уродливо изогнувшись, стелились по земле. Их странные ветви переплетались, как клубки диковинных змей, а неправдоподобная «листва» меньше всего напоминала сочную зелень дубрав или душистую хвою тайги. Закрученные в жгуты и спирали ветви сцеплялись, перепутывались, сплетаясь в непроходимую сеть.

Отыскивали узкие тропы, проходы, проложенные в зарослях неведомыми обитателями; никто не встретился на пути.