Наум Сладкий - Последняя загадка тунгусского метеорита

52

На Гималаях мы знаем совершенное Вами. Вы упразднили церковь, ставшую рассадником лжи и суеверий. Вы уничтожили мещанство, ставшее проводником предрассудков. Вы разрушили тюрьму воспитания. Вы уничтожили тюрьму лицемерия. Вы сожгли войско рабов. Вы раздавили пауков наживы. Вы закрыли ворота ночных притонов. Вы признали, что религия есть учение всеобъемлемости материи. Вы признали ничтожность личной собственности. Вы угадали эволюцию общины. Вы указали на значение познания. Вы преклонились перед красотой. Вы принесли детям всю мощь космоса. Вы открыли окна дворцов. Вы увидели неотложность построения домов Общего Блага! Мы остановили восстание в Индии, когда оно было преждевременно, также мы признаем своевременность Вашего движения и посылаем Вам всю нашу помощь, утверждая Единение Азии! Знаем, многие построения свершатся в годах 1928-1931-1936. Привет Вам, ищущим Общего Блага!

53

Я - Альтшуллер Наум Исакович, секретный агент российской полиции. Нигде и никогда я не был разоблачен, хотя работал в разных местах: с эсерами, с Бундом, с социал-демократами, с теософами. Моим начальником был крупнейший сыщик Медников Евстрат Павлович. Настоящий отчет предназначен для него. Ставлю в известность того, кому достанется эта тетрадь: вы можете распоряжаться информацией, как хотите. Саму тетрадь отдайте Медникову. Это странная просьба? Поймете сами. Моему начальнику: следовало бы полагать, что события вышли из-под контроля, что я провалил задание. Я не собираюсь сглаживать углы и специально привел здесь текст ихнего опуса. Хозяин назвал его "Письмо махатм" и повез в Москву, а также горсть земли на могилу "брата нашего махатмы Ленина". Каганович, Луначарский. Майтрейя-победитель. Но об этом далее. Сейчас я хочу, чтобы Вы вспомнили тот день, когда мы сидели в полицейской конторе, в черных кожаных креслах возле большого фикуса, среди тяжелых шкафов с бумагами, и мы говорили тогда об эзотерике. Лакей только что протер листья фикуса мокрой тряпочкой, и они блестели, а на концах веток желтели острые молодые отростки. Мы пили восхитительный золотистый чай (наверное, индийский), и я сказал, что чай под фикусом мне гораздо дороже, чем все золото Рейна. Вы мне не поверили тогда и предложили задание. Я согласился. Я должен был прекратить агентурную работу среди революционеров, симулировать религиозный сдвиг, втереться в доверие к теософам. Вы были твердо уверены, что кто-то из них знает, где настоящая Шамбала. Мне должно было быть легче: эзотерикой я интересовался всегда, и к тому же был инженером-электриком, изобретателем. Именно мое изобретение - детектор геоэлектрического поля - должно было служить приманкой. Но как мне было трудно! Я выбрал надежный, но трудный путь - спутался с теософической девочкой. Я был тогда молод, и тем было труднее, надо было расстаться с ней не раньше, чем войти в круг приверженцев теософии. Проще говоря, член мог и не встать. Но я хотел в Индию! Мне слишком надоели жирные женщины и покосившиеся русские города. Задание было представлено Вами как личное, но я продолжал получать оплату в прежнем порядке, хотя и в увеличенном размере. Пусть будет личное - Вы сказали сами, но, повторяю, все это не имеет никакого значения.

По двум причинам:

- Срок годности этих консервов вышел. России нет, а об интересах большевиков и их экспансии мы с Вами не договаривались. Фикус мне все-таки дороже, чем белый пароход, плывущий к морю крови по голубой реке демократии. (Не считая того, что Вы сейчас в Париже и вряд ли служите большевикам).

- Кому попадет эта тетрадь и кто именно будет продолжать выполнение задания, и даже что это на самом деле за задание - все это зависит вовсе не от нас.

54

Никаких измерений не потребовалось. Через два дня, в знойный полдень, когда мы, как обычно, ползали с мешками по горам возле деревни Чхота, суета внизу, возле машин, усилилась, и даже стали долетать отдельные звуки. Я присмотрелся - там был кто-то еще, похоже, из местных. Потом внизу началось размахивание руками, и мы потащились назад. Хозяин был потным и красным - непонятно, от жары или нет, но тюбетейку он не снял. Рядом стоял старик в шерстяной одежде и что-то возмущенно говорил на местном языке. Шин прислушивался с удивлением, а потом вступил в разговор и долго уговаривал старика, пока тот не успокоился и не сел на большой камень. Тогда Хозяин подошел ко мне и спросил, какого черта мы хозяйничаем на чужой земле. Я ответил, что все мы здесь хозяйничаем на английской земле. Хозяин фыркнул и велел садиться по машинам. Шин сел, как всегда, со мной, а местный старик вместе с Хозяином, и мы поехали. По дороге Шин сказал, что на участке этого старика кто-то за одно утро построил сарай, и определенно это сделали мы.

- Какой еще сарай?

- Очень большой сарай, деревянный.

- Откуда здесь дерево на сарай?

- Сейчас посмотрим. Если старик не спятил.

55

Как вспомню, до сих пор чувствую отвращение. Это и в самом деле был сарай, нелепо торчащий посреди склона среди разбросанных камней. Сарай был очень высок, высотой с двухэтажный дом, и действительно состоял из досок. Из старых, побелевших от дождей, трухлявых от времени досок, весь в дырках, как решето, и некоторые доски отвалились и валялись рядом, а несколько штук не успели упасть и лениво колыхались под самой крышей без всякого соединения со стенкой. Через дырки был виден какой-то большой предмет. Шин подошел к старику и опять принялся его уговаривать. Потом стал помогать Хозяин, и на расстоянии чувствовалось, что любопытство прибавляет ему красноречия. Наконец старик ушел, а мы втроем - Хозяин, Шин и я - направились к странному сооружению. Внутри было сумрачно и пыльно, полуотвалившиеся доски качались от ветра, хотя весь сарай выглядел устойчиво. Посередине стоял высокий, до потолка, аппарат овальной формы, основанием которому служили две толстые пружины, закрученные навстречу друг другу. Витки были толщиной с руку и сужались от пола к корпусу. Все это было покрыто пылью, а на стенке аппарата из-под пыли виднелась овальная дверь, какие бывают на кораблях. Я стоял к аппарату ближе всех и смотрел на него снизу вверх, наверное, открыв рот, и вдруг услышал сзади азартный хриплый крик и движение, отскочил, обернулся и увидел, как Хозяин с радостными криками "ЕЕЕЕЕЕ" наносит с размаху удары какой-то заточкой. Шин, согнувшись, вертелся на месте в соответствии с направлениями ударов, и наконец упал в пыль. Я замер в позе готовности, но Хозяин только скользнул по мне взглядом и вышел из сарая, поскользнувшись в луже жирной грязи, в которую превратилась кровь, смешанная с пылью. Я услышал, как он скомандовал:

- По местам. Ждать, из машин не выходить.