Василий Щепетнев - Первое дело Иеро

Из-за елей он увидел достопочтенного Хармсдоннера, спешащего к дому. Откуда его можно увидеть еще? Из церкви, но в ней нет никого. А больше… Похоже, больше и неоткуда.

— Несчастный Рон, — завидя его, воскликнул старшина. — Я только сейчас понял, отчего вы хотели взять его с собой. Надеялись отвлечь от тоскливых мыслей, верно? Внушить, что он очень нужен поселению. Он очень переживал смерть пера Кельвин и вот — наложил на себя руки. Я послал за Брасье, он, как старший Киллмен, должен дать заключение.

— Рон… — внезапно Иеро умолк. Торопиться не нужно. Путь посмотрят, скажут свое, не замутненное, не навязанное мнение.

Они встали у дома, поджидая Брасье.

— Он нес вам бумаги пера Кельвина. Прочитал, наверное, и расстроился.

— Расстроился?

— А вы еще не читали?

— Это ведь были не бумаги а пергамент, достопочтенный Хармсдоннер?

— Да, я называю все бумагами по привычке. Печальная бумага, я и сам читал с тяжелым сердцем. Потому и запечатал, и никому не показывал, кроме членов совета.

— Но что в нем было, в пергаменте Кельвина?

— Тоска и печаль. Быть может, он болел?

— Вы бы не могли привести мне дословно его записи?

— Дословно? Я не запоминал, да и зачем? Пергамент должен быть у Рона.

— Судя по всему, он сгорел, пергамент.

— Сгорел?

— В доме запах пергамента, и в очаге разведен огонь.

— Очень жаль. Я недооценил состояние Рона, иначе не доверил бы ему бу… простите, пергамент.

Капитан Брасье выглядел очень озабоченным.

— Тело нашли вы, пер Иеро?

— Да. Нашел и сразу попросил госпожу Абигайль известить вас и достопочтенного Хармсдоннера.

— Абигайль?

— Она вызвалась отнести ужин перу Иеро, — вступил в разговор старшина. — Хотела поговорить насчет воскресной школы.

— Понятно, — кивнул киллмен и переступил порог.

Следом вошли Иеро и старшина.

— Это вы разрезали ремень, пер Иеро?

— Я, — коротко ответил Иеро. Странный вопрос. Не мог же это сделать мертвый Рон.

— А зачем вы сняли ремень с балки?

— Не очень приятно, когда в твоем доме над головою болтается ремень. С учетом всех обстоятельств.

— Все-таки не стоило этого делать.

Иеро едва не сказал «в следующий раз не стану». Не время острить.

Или…

Или ему пришла в голову не скверная острота, а предвидение?

— Табурет…

— Табурет поставил я. Когда я вошел, он лежал вот так, — показал Иеро.

Киллмен выразительно вздохнул. Затем опустился на колени и стал разглядывать Рона.

— Нужно его раздеть.

— Мое ложе…

— Нет. Ложе не годится. Тело лучше оставить на полу.

Киллмен действовал аккуратно и четко.

— Обращаю ваше внимание, достопочтенный Хармсдоннер и Иеро, что на теле отсутствуют следы борьбы — ссадины, кровоподтеки, за исключением правой руки, о которой нам доподлинно известно, что она была сломана прежде.

— Совершенно верно, — подтвердил старшина. Иеро только кивнул.

Затем Киллмен разрезал петлю, стягивающую шею Рона.

— Безусловно… Безусловно, он умер из-за удушения петлей. Скользящая петля. Под тяжестью тела она затянулась, и…

— Совершенно верно, — вновь сказал старшина.

— С учетом отсутствия беспорядка в комнате — за исключением табурета, по свидетельству пера Иеро, лежавшего опрокинутым около висевшего тела, отсутствию следов борьбы на теле, характеру борозды удавления, соответствия ее петле я, старший киллмен поселения Но-Ом Жан Брасье, объявляю данный случай смертью в результате самоповешения. Свидетелями этого являетесь вы, достопочтенный Хармсдоннер и вы, пер Иеро.

— Я, старшина поселения Но-Ом Эллери Хармсдоннер, свидетельствую, что истинно так и есть, — произнес старинную формулу достопочтенный Хармсдоннер.

Без колебаний ему вторил Иеро.

— Сейчас подойдут мои ребята и отнесут тело бедняги в холодный шурф, — объявил киллмен будничным тоном.

— В холодный шурф?

— Да, если не возражаете, пер Иеро. Он ведь самоубийца. Нужно решить, где его похоронить.

— Холодный шурф, — вмешался старшина — это один из шурфов, что пролегает в мерзлоте. Под нами на глубине пяти-шести саженей вечный холод — местами. Дальше к северу сплошь мерзлота, а здесь островки. Тело в шурфе прекрасно сохранится.

— Сохранится — для чего?

— Надеюсь, пер Иеро, что круглолицые позволят бедняге успокоиться рядом с пером Кельвином.

— Возможно, — Иеро не стал спорить. Кандианская Универсальная Церковь не считала погребение таинством, и, следовательно, обряд погребения был скорее данью живым, чем мертвым. Мертвому все равно, где лежать — на поле боя, в глубинах моря-окияна, на кладбище при церкви или на кладбище Людей Льда.

— А вот и они.

«Ребятами» киллмена оказались два дюжих парня. Иеро видел их во время утренней службы в церкви, но знаком лично не был.

— Джон и Дон, — ответил на безмолвный вопрос священника киллмен. — Дон рыжий.

Рыжий верзила шаркнул ногой. — А Джон лысый.

Безволосый парень улыбнулся — отсутствие шевелюры его нисколько не удручало.

— К вашим услугам, пер Иеро.

— Не волнуйся, Джон, пер Иеро непременно воспользуется твоим предложением. А пока, ребята, отнесите бедолагу в холодную шахту.

— Да, киллмен.

Стражи сноровисто уложили тело Рона на носилки, прикрыли куском темной ткани и вынесли в дверь.

— Вы как хотите, пер Иеро, а здесь вам оставаться не след. Две смерти, два самоубийства — чересчур. Прошу под мой кров, — достопочтенный Хармсдоннер бодрился, но видно было, что настроение у старшины неважное.

— Возможно, пер Иеро, вам лучше эту ночь провести в казарме? Ведь утром нам предстоит пойти на озеро.

— Вы не думаете отложить поход, Брасье?

— Нет, достопочтенный Хармсдоннер. Почему? Смерть Рона — печальное событие, но не повод откладывать дела насущные. Так как, пер Иеро?

Иеро хотелось принять предложение старшины. Именно поэтому он пошел ночевать в казармы, не забыв вместе с оружием взять и узелок госпожи Абигайль. Люди старались, готовили ужин. Наверное, Лора и готовила.

Казармы находились недалеко — как и все в поселении Но-Ом. Выстроены были с расчетом на будущее, сейчас же пустовали. Службу несли дюжина Стражей, но сейчас все они были при деле — поселение не могло позволить себе, чтобы две дюжины рук бездействовали.

— Ребята будут спать в другом конце казарм и вас совершенно не побеспокоят, — счел нужным разъяснить Брасье.

— Меня другое беспокоит.

— Догадываюсь, пер Иеро. Жилище ваше того… Нехорошее жилище. Вы его святили?