Фредерик Пол - Операция «Венера»

Ещё раз проверив маршрут по карте, я снова пустился в путь. Чёрт побери, сказал я себе, вся эта история с Ренстедом — просто из-за разницы в характерах. Очевидно, он не способен видеть широкие горизонты. Здесь нет злого умысла с его стороны. Он считает идею с колонизацией Венеры сумасбродной, — просто не может понять, что есть люди, которых она способна увлечь. Ему надо только объяснить…

Однако надежды, рождённые благодушным настроением, тут же разбились о доводы трезвого разума. Ведь вздумал же Ренстед отправиться на ледник. Если из всех мест на земле он выбрал ледник Старзелиус, значит, он не против широких горизонтов? Что же, ждать осталось недолго. Встреча всё объяснит. Бип-би-ип!

Глянув через визир компаса, я заметил прямо по курсу неподвижную точку. Тогда я перешёл на скользящий бег, но тут же запыхался и волей-неволей снова умерил шаг. Точка превратилась в человека.

— Мэтт! — крикнул я. — Мэтт Ренстед!

— Ты угадал, Митч, — ехидно ответил он. — Сегодня ты точен.

Я впился в него долгим пристальным взглядом, не зная, как лучше начать разговор. Его сложенные лыжи стояли рядом, воткнутые в снег.

— Как же!.. Как же это ты!.. — наконец начал я, запинаясь.

— Хоть времени у меня достаточно, но ты и так слишком долго морочил мне голову, — бесцеремонно прервал он меня. — Прощай, Митч. — И прежде чем я успел опомниться, он выхватил из снега лыжи и со всего размаха ударил ими меня по голове. Я упал оглушённый; боль, удивление и бессильный гнев душили меня. Я почувствовал, как его руки шарят у меня по груди, и затем потерял сознание.

Когда я пришёл в себя, мне показалось, что с меня сползло одеяло и я зябну от раннего осеннего холодка. Но белое небо Арктики больно резануло глаза, а под собой я почувствовал непрочный колючий наст. Значит, это не сон, всё это действительно случилось. Голова раскалывалась от боли, и было холодно, ужасно холодно. Я ощупал себя и обнаружил, что батарея исчезла. Тепло больше не поступало в комбинезон, рукавицы и ботинки. Лишён питания передатчик, бесполезно подавать сигнал бедствия.

С трудом поднявшись на ноги, я почувствовал, как холод клещами впился в тело. На снегу виднелись следы, уходившие куда-то в сторону. А вот и моя лыжня. Ноги окоченели, и я с трудом сделал шаг, потом второй, третий.

Я вспомнил о рационе. Можно засунуть пакеты с едой под комбинезон, сорвать термоизоляционную обёртку, и благодатное тепло, которое ещё сохранила еда, хотя бы на мгновенье согреет закоченевшее тело. Едва волоча ноги, я медленно брёл и спорил с собой: остановиться, отдохнуть, пока тепло от пакетов с едой согревает меня, или идти дальше? Отдохни, убеждал я себя. Случилось что-то страшное, от боли трещит голова, но тебе станет легче, если ты присядешь на минутку, вскроешь один-два пакета с едой, чтобы хоть немного согреться, а потом снова пустишься в путь.

Но я не разрешил себе сесть, зная, чем это грозит. Каждый шаг стоил мне невероятных усилий. Отыскав в кармане банку с Кофиестом, я сунул её под комбинезон. У меня не хватало сил сорвать обёртку одеревеневшими, непослушными пальцами. Тогда я приказал себе:

— Сядь, соберись с силами. Но не смей ложиться, даже если очень хочется… — Наконец я сорвал обёртку, и горячая жестяная банка обожгла руки.

В голове туманилось. Я открывал ещё банки, затем у меня уже не было сил доставать их из карманов. Я сел, но тут же заставил себя встать. Потом снова сел, мучимый чувством вины и стыда за свою слабость, говоря себе, что через секунду я встану — ради Кэти, через две секунды — ради Кэти, через три секунды…

Но я не тронулся с места.

Глава 7

Уснул я на ледяном холме, а проснулся в многоголосом, пульсирующем пекле с пылающей печью и свирепого вида чертями. Именно в такое пекло мне всегда хотелось отправить писак из рекламного агентства «Таунтон». Как же я сам здесь очутился? Меня это порядком обескуражило. Но удивляться долго не пришлось. Один из чертей грубо тряхнул меня за плечо и сказал:

— Хватит дрыхнуть! Помоги-ка убрать койку.

В голове немного прояснилось, и я начал соображать, что передо мной не чёрт, а всего лишь представитель самого низшего класса потребителей, наверное, санитар из госпиталя.

— Где мы? — спросил я. — Опять в Литтл-Америке?

— Эй, чтоб тебя! Что ты мелешь? — заорал тот, кого я принял вначале за чёрта, а потом за санитара. — А ну-ка, подсоби, слышишь!

— Ещё чего не хватало! — уже обозлился я. — Это я-то — литературный работник высшей категории?!

Он с явным сожалением посмотрел на меня и, обронив: — Как есть свихнулся! — убежал куда-то в гулкую, пронизанную красными вспышками темноту.

Я поднялся, пошатываясь, и невольно ухватился за чей-то локоть.

— Простите, где я? Это госпиталь?

На этот раз мне попался потребитель с нравом похлеще, чем у первого.

— Отпусти к чёрту руку! — рявкнул он. — Нужен тебе госпиталь, — подождёшь до высадки.

— Какой высадки?

— Вот такой. Послушай, чокнутый, ты что, запамятовал, как подписывал контракт?

— Какой ещё контракт? Ничего я не подписывал. Да как ты смеешь так разговаривать со мной? Знаешь ли ты, кто я? Я литературный работник высшей…

Выражение его лица смягчилось.

— Ага, ясно, — понимающе кивнул он. — Сейчас я тебе помогу. Одну минутку, полоумный, я вмиг соображу кое-что.

Через минуту он действительно вернулся и протянул мне на ладони маленькую зеленоватую таблетку.

— Всего пять сотен, — угодливо зашептал он. — Может, последняя на пароходе. Хочешь, организуем припадочек. Не хочешь? Ну, тогда этой пилюльки тебе хватит перед высадкой.

— Перед какой высадкой? — завопил я уже в отчаянии. — Что всё это значит? Я ничего не понимаю. Не надо мне твоей отравы! Только скажи мне, где я и что это за чёртов контракт, а дальше я уж сам разберусь.

Он внимательно посмотрел на меня:

— Здорово же тебя отделали. Должно быть, треснули по башке. Ну так вот, чокнутый, ты в шестом трюме грузового судна «Томас Мальтус». Ветер или шторм — неважно, курс 273 градуса, скорость 300 узлов, пункт назначения Коста-Рика, везёт таких вот олухов, как ты да я, на плантации «Хлорелла».

Поначалу я решил, что это грубая и неуместная шутка подвыпившего матроса.

— А сам-то ты?.. — начал было я и умолк.

— Вот, скатился к чёртовой матери, — докончил он с ожесточением и впился взглядом в зелёную таблетку на ладони. Затем, бросив её в рот, продолжал: — Но я ещё вернусь домой. — Глаза у него заблестели. — Я покажу им, как надо работать на плантациях. Через неделю меня уже назначат мастером, через месяц — управляющим, через год — директором компании. Я куплю пассажирскую линию «Кювард» и все ракетопланы отделаю чистым золотом. Только высший класс обслуживания пассажиров, всё самое лучшее. Когда-то я сам водил суда по Атлантике. У себя на флагмане я отделаю твою каюту чистым золотом. Ничего не пожалею для друга, чокнутого. Не хочешь золотом, могу платиной. Не хочешь платиной, могу…