Стивен Кинг - Весны извечные надежды (Рита Хейворт в Шоушенкской тюрьме)

Мрачное состояние Энди прекратилось в 1967 году во время мирового чемпионата. Это был сказочный год, год, когда "Ред Соке" стали победителями. Первое место вместо предсказываемого Лас Вегасом девятого. Когда это случилось - когда команда стала призером Американской лиги - невиданное оживление охватило всю тюрьму. Это была какая-то идиотская радость, странное ощущение, что если ожила безнадежная, казалось бы, команда - то шанс на воскресение есть у всякого. Теперь я едва ли смогу объяснить природу этого чувства, как бывший битломан не объяснит причин своего сумасшествия, когда оно уже прошло. Но тогда все это было вполне доступным и реальным. Всякое радио включалось на волну радиостанции, передающей чемпионат, когда играли "Ред Соке". Жуткое уныние охватило публику, когда в Клевелэнд была пропущена под конец пара мячей, и идиотский взрыв буйного веселья последовал за решающим броском Рико Петросели, который решил исход игры. Затем, после поражения в седьмой игре чемпионата, "Ред Соке" утратили свое магическое воздействие, и заключенные вновь впали в тягостное оцепенение. Подозреваю, как обрадовался этому Нортон. Проклятый сукин сын любил видеть вокруг себя людей с постными лицами, посыпающих головы пеплом, и на дух не переносил счастливых улыбок.

Что касается Энди, ему не было причин унывать. Возможно потому, что он никогда не был бейсбольным фанатом. В любом случае, он сумел поймать то непередаваемое ощущение удачи, которое, казалось, потерял. Энди вытащил свою свободу, как невидимый пиджак, из пыльного шкафа - и примерил вновь...

Я вспоминаю один ясный осенний денек две недели после окончания чемпионата. Возможно, было воскресенье, потому что я помню множество людей, расхаживающих по двору, перекидывающихся мячиком, треплющихся друг с другом о всякой ерунде и заключающих сделки. Другие в это время сидели в зале для посетителей, общаясь с близкими под пристальным взором охранников, рассказывая с серьезным видом совершенно неправдоподобные сказки о своей жизни и радуясь передачам.

Энди сидел на корточках у стены, сжимая в руке подобранные им только что камешки. Лицо он поднял к солнцу и, зажмурившись, впитывал тепло его лучей. В тот день была на редкость ясная погода, это я помню точно.

- Привет, Ред, - окликнул он меня. - Подсаживайся, поговорим. Я подошел.

- Хочешь? - Он протянул мне парочку тщательно отполированных "тысячелетних сэндвичей". - Конечно. Чудные вещицы... Спасибо большое тебе. Энди сменил тему:

- У тебя в следующем году знаменательная дата. Я кивнул. В будущем году я отмечу тридцатилетие своего поступления в Шоушенк, шестьдесят процентов жизни проведено в тюрьме...

- Думаешь, ты когда-нибудь выйдешь отсюда?

- Разумеется. Когда у меня отрастет длинная седая борода, а старческий маразм разовьется настолько, что я уже не буду осознавать, в тюрьме я или на свободе.

Энди слегка улыбнулся и прищурился на солнце:

- Хорошо.

- Я думаю, в такой чудный денек почему бы не быть хорошему настроению. Он кивнул, и некоторое время мы молчали. - Когда я отсюда выйду, -наконец произнес Энди. - я поеду туда, где все время тепло.

Iн говорил с такой уверенностью, как будто до освобождения оставалось не больше месяца.

- И ты знаешь, Ред, куда я поеду?

- Понятия не имею, и куда же?

- Зихуатанезо, - ответил Энди, медленно, мягко выговаривая это слово, и оно звучало как музыка. - Недалеко от Мехико. Это маленькое местечко в двадцати милях от тридцать седьмой магистрали. Оно находится в сотне миль к северо-востоку от Акапулко в Тихом океане. Ты знаешь, что говорят мексиканцы о Тихом океане? Я ответил, что не знаю.

- Говорят, у него нет памяти. Именно там я хочу провести остаток своих дней. Ред. В теплом месте, где исчезает память.

Энди забрал в ладонь горсть пыли, и теперь, продолжая говорить, отбирал камешки. Пару раз кварц вспыхнул под солнечными лучами.

- Зихуантанезо. Там у меня будет маленький отель. Шесть домиков вдоль побережья, и еще шесть - чуть по дальше около магистрали. У меня будет парень, который будет возить гостей на рыбалку. А для того, кто поймает самую большую рыбу сезона, будет учрежден приз, и его портрет я повешу в вестибюле. Это будет такое место, где стоит провести свой медовый месяц.

- И где ты собираешься взять денег для этого всего? Финансовые операции? Он взглянул на меня и улыбнулся:

- В точку. Ред. Временами ты меня просто пугаешь.

- Так вот, слушай, - продолжал Энди, закуривая сигарету. - Когда случается что-нибудь скверное в этом суетном мире, люди делятся на две категории. Предположим, есть маленький домик, уютно обставленный и полный гениальных полотен и всякого антиквариата. И вот хозяин его услышал, что приближается ураган. Один из этих двух типов людей будет надеяться на лучшее. "Ураган свернет с пути, - говорит себе такой человек. - Было бы абсурдно уничтожить этот чудный дом и эти старые картины. Господь не позволит этого... Да если что и случится, все имущество здесь застраховано". Это один сорт людей. А другой пребывает в уверенности, что ураган может идти прямо на него, и тогда разрушит все на своем пути. И даже если прогноз погоды утверждает, что ураган сменил путь, такой человек знает, что в любой момент он может вернуться вновь и сравнять его милый домик с землей. Такие люди отдают себе отчет в том, что стоит надеяться на лучшее, это еще никому не вредило... Но готовиться стоит к худшему. Я зажег сигарету и спросил:

- Ты хочешь сказать, ты застраховался от неожиданности?

- Да, я подготовился к урагану. Я знаю, как скверно он выглядит. У меня было мало времени, но во все отведенное мне время я действовал. У меня был друг, единственный человек, который остался со мной. Он работал в инвестиционной компании в Портленде. Шесть лет назад он умер.

- Жаль.

- Да. - Энди отбросил окурок. - У нас с Линдой было что-то около четырнадцати тысяч долларов - не много, но кое-что. Однако, черт, мы были молоды и не о чем не думали. Но когда начался ураган, я принялся вытаскивать свои .картины в безопасное место. Я продал акции и честно заплатил весь налог, как примерный школьник. Внес в декларацию абсолютно все, ничего не скрыл.

- Они заморозили твой счет?

- Я был обвинен в убийстве, Ред, а не мертв! Невозможно заморозить имущество невинного человека. И слава богу. А это все было еще до того, как меня обвинили в преступлении. У нас с Джимом, тем моим другом, было немного времени. Я все быстро скинул по дешевке. Конечно, много проиграл на этом. Но тогда у меня были другие, гораздо более серьезные поводы для волнения.

- Да, пожалуй.

- Когда я попал в Шоушенк, все это оставалось в целости. Как и теперь. Там, за этими стенами, живет человек, которого никто никогда не видел в лицо. У него есть карточка социальной безопасности и водительские права, полученные в Майне. А также свидетельство о рождении на имя Питера Стивенса. Превосходное имя, не правда ли?