Владимир Фалеев - Фантастика 1990 год

Орбел смотрел на отца и не мог разжать зубы - все слова, способные зародиться в нем, вдруг утратили смысл.

– Конечно, я не бог и даже не скульптор. Все это художественные аналогии, не более. Я ученый. “Замесить глину”- лишь эффектная фраза, за которой годы раздумий, поисков, расчетов, опытов. За которой аппаратура, инкубаторы с идеальной средой, термостатами и увлажнителями, искусственной радиацией и электрической насыщенностью водяных паров. Я сутками не разгибал спины, не отходил от микроскопа… Человек тщеславен. Возомнил себя божественной копией. Дарвин низвел наших предков до обезьяны. Я спущусь еще ниже - к праху земному.

– Я не ослышался, отец? Не помутился рассудком?- оборвал его Орбел, вновь обретая дар речи.- Ты создал Лилит из… глины?- В его вопросе прозвучали упрек и разочарование.Зачем ты это сделал, отец?

Меньше всего Карагези ожидал такого вопроса. Он думал, Орбел вскочит с места, бросится к нему с восторженными похвалами. Ведь он сделал то, что никому в мире сделать не удавалось. Нет, положительно, он ждал от сына другой реакции.

– Легенда о создании человека из глины, из праха земного имеется едва ли не у всех народов мира,- сказал он обиженно.- У античных греков и иудеев, у вавилонян, шумеров, древних китайцев и египтян, среди племен Центральной Индии и аборигенов Австралии, у индейцев Америки и Африки, у жителей островов Тихого океана, в Панопее. Жители островов Палау в Тихом океане уверены, что людей лепили из глины, замешенной на крови животных. Заметь: на крови. Не я первый додумался до этого. За тысячи лет до меня человеческий ум искал и постигал, казалось бы, непостижимое. А может, просто знал? По вавилонской легенде, бог Бел отрезал собственную голову, чтобы другие боги, смешав его кровь с землей, вылепили первых людей. Не удивительно ли?… По-еврейски “Адам” значит “человек”, “адама” - “земля”.

– Я смотрю, в оппоненты ты выбрал себе Библию и мифологию,- усмехнулся Орбел.- Но тогда тебе следовало свое творение назвать Евой, а не Лилит.

– Э-э, нет. Ева была создана из ребра Адама, а не из глины. Я хотел воссоздать первую прекрасную дочь Земли. И я ее воссоздал. Она должна пленить мир.

– Прости, отец, ты знаешь мои увлечения мифологией, и я могу кое в чем тебе возразить, напомнив образ диаметрально противоположный той прекрасной соблазнительной деве, которую желали видеть в ней поэты и писатели. О Лилит впервые упоминалось в каббалистической книге “Разиэл”, как о Первой Еве, не так ли? А в книге “Зогар” она становится матерью демонов. И уже отсюда перекочевывает в европейскую литераrypv как поекряеная но дьявольская женщина, умеющая перевоплощаться, сильно завладевает мужчинами, чтобы родить от них детей. У иудеев ее считали вредительницеи деторождения.

– Замолчи,- отмахнулся отец.- Я такого не помню.

– А вот я помню,- настаивал Орбел.- В одном из преданий она стала женой, демона Сатаниила. Чего ты хочешь? Зачем портишь мне знаменательный день?- поморщился Карагези.

– День действительно знаменательный,- согласился Орбел.- Лилит прославит и увековечит тебя. Описание твоего беспрецедентного эксперимента войдет в учебники и справочники. Но… насколько я смог заметить, с Лилит не все в порядке…

– Увы,- вздохнул Карагези.

– Кто она? Объясни: юная дикарка, которую ты не успел еще оформить в существо социальное, или… право же, не поворачивается язык… животное в облике человека?

– В этом-то вся загвоздка,- хмуро признался Карагези. - Я и сам до конца не могу понять, кого сотворил. Что с ее мозгом? И что именно тормозит нормальное умственное развитие… или вовсе исключает его: отсутствие наследственности? Дефекты генного кода? Или мозг не поддается ускоренному развитию? Кажется, я сойду с ума, если не решу эту загадку.

А в понедельник они с отцом читали в зарубежных газетах броские заголовки: “Библейская дева во плоти”, “Глиняная девушка”, “Искусственная леди из СССР”. Но наряду с восторженными попадались и другие: “Кто ты, существо из глины?”, “Человек-или животное?”, “Осторожно! Оно кусается…” Отец и сын не обменялись мнениями. Они молча вышли из дома, молча доехали до НИКа, молча шли по аллее, в толпе сотрудников и стажеров, спешащих на свои рабочие места, в толпе людей, для которых труд давно стал чем-то привычным, обыденным, не мешающим иметь другие интересы, увлечения, занятия. Еще вчера Орбел принадлежал к их числу, а теперь вот мысль о девушке, которая никогда не станет такой, как все, не давала ему покоя.

А в лаборатории снова было все казенно и буднично. За одним из столов сидел Роман Борисович и что-то записывал в журнал, будто и не выходил отсюда с самой субботы.

– Утро доброе, Роман Борисович,- приветствовал его Карагези не то утвердительно, не то вопросительно. И, кивнув в сторону закрытой двери, осведомился:- Как там?

– Все по-прежнему, Тигран Мовсесович. С ней Ольга Пескарева.

– Если хочешь, можешь зайти…- сказал Карагези сыну.

Орбел с опаской отворил дверь. Постель была пуста, но на коврике подле нее, свернувшись по-кошачьи, спала обнаженная девушка. Ольга при виде Орбела беспомощно развела руками.

– Ничего не можем с ней поделать. Вечером, как полагается, надеваем на нее ночную пижаму и укладываем в постель. А наутро… вот, находим спящей на полу без ничего.

Девушка приподняла голову и показала два ряда влажно блеснувших зубов. Он решил, что она, признав своего недавнего знакомого, в знак приветствия улыбается ему.

– Сидеть!- крикнула Ольга, бросаясь между ней и Орбелом.

– В чем дело?- не понял тот.

Ольга смутилась.

– Извини, мне показалось, она хочет напасть на тебя.

– И ты решила, что я не справился бы с девчонкой?

– Это не девчонка, это… это черт знает что.- И, вздохнув, добавила:- Отвернись, пожалуйста, мне надо ее одеть.

Орбел отошел к окну, рассеянно глядя сквозь решетку в заснеженный парк. За спиной шла возня, сопровождавшаяся странными, нечеловеческими звуками.

– Спокойно, Лилит, спокойно… Дай ногу… другую… Умница…

– Лилит умница, Лилит молодец,- отозвалась девушка интонацией Ольги. Орбел вздрогнул, снова услышав ее голос.

– Ну вот мы и готовы. Можешь повернуться,- сказала Ольга.- Сейчас завтракать будем.

– Лилит кушать хочет,- произнесла та уже знакомую фразу, и глаза ее вспыхнули нетерпением. В синем строгом платье она походила сейчас на благовоспитанную школьницу.

– А умываться кто будет?- хитро ввернула Ольга и объяснила Орбелу:- Умывать ее и тем более купать - чистая мука. Рычит, кусается, рвется из рук.

– Лилит кушать хочет,- упрямо повторила девушка и, недружелюбно покосившись на Ольгу, с ногами забралась на стул.