Роберт Сойер - Смертельный эксперимент

Но этого не случилось. Он продолжал медленно перемещаться, в точности сохраняя свои размеры и поворачиваясь, через мышцы, через кожу и…

Наружу. За пределы сенсорного поля.

Он не рассыпался. Он просто ушел. И он по-прежнему сохранял свою целостность. Эта конфигурация осталась неизменной вплоть до того момента, пока сеть датчиков не потеряла его.

Невероятно, подумал Питер. Просто невероятно.

Он обшарил глазами стену, ища следы других активных нейронных сетей.

Но их не было.

Мозг Пегги Феннелл вырисовывался на экране безупречным силуэтом, лишенным какой-либо электрической активности.

Она была мертва.

Мертва.

И что-то покинуло ее тело.

Что-то покинуло ее мозг.

Питер почувствовал, что голова у него идет кругом.

Этого не могло быть.

Этого не могло быть никогда.

Он прокрутил запись назад и запустил ее снова в другой проекции.

Почему сгусток света перемещался из левого полушария в правое? Противоположный висок ведь был ближе.

Ах да, Пегги ведь лежала в кровати на боку. Ее левый висок был прижат к подушке; а правый оставался свободен. Хотя он был и дальше, он оказался более легким путем для выхода.

Питер проигрывал запись снова и снова. В других проекциях. При других способах графического отображения. С другими цветовыми кодировками. Все это не имело никакого значения; результат оставался неизменным. Он сопоставил полученные данные с другими важнейшими показателями состояния Пегги — пульсом, дыханием, кровяным давлением. Сгусток света ушел из тела сразу после того, как остановилось сердце, сразу после того, как она испустила последний вздох.

Питер нашел наконец то, что искал: четкий маркер, показывающий, что жизнь уже прекратилась, бесспорный знак, что пациент стал теперь просто мясом, готовым к отбору органов.

Маркер.

Это было не то слово, и он это знал, но сознательно избегал даже думать об этом. И все-таки уже невозможно было отрицать, что его собственные сверхчувствительные приборы уловили уход из тела самой души Пегги Феннелл.

Питер не сомневался, что, если он попросит Саркара немедленно прийти, тот ему не откажет. Саркар наконец пришел. Питер не мог скрыть своего возбуждения. Безуспешно пытаясь согнать с лица торжествующую улыбку, он потащил Саркара в свой рабочий кабинет и запустил еще раз запись смерти Пегги Феннелл.

— Ты это подстроил, — не поверил Саркар.

— Ничего подобного.

— Ну же, не заливай, Питер.

— Честное слово. Я даже не обрабатывал данные. Ты видел в точности то, что случилось на самом деле.

— Покажи еще раз последний кусок, — попросил Саркар. — Со стократным замедлением.

Питер коснулся клавиш.

— Сабханалла, — воскликнул Саркар. — Это невероятно.

— Это уж точно.

— Ты ведь знаешь, что это было, правда? — сказал Саркар. — Прямо здесь, в четких картинках. Это ее нафс — ее душа — покидает тело.

Питеру не понравилось, когда его затаенную мысль высказали вслух. Он даже сам этому удивился.

— Я так и знал, что ты это скажешь.

— У тебя есть какое-то другое объяснение? — спросил Саркар.

— Я не знаю.

— Вот именно, — назидательно заметил Саркар. — Это единственная приемлемая гипотеза. Ты уже рассказывал об этом кому-нибудь?

— Нет.

— Хотел бы я знать, как ты собираешься объявить о подобной штуке? В медицинском журнале? Или сразу позвонишь в газеты?

— Не знаю. Собственно, я еще об этом не думал. Наверно, созову пресс-конференцию.

— Вспомни о Флейшмане и Понсе, — предостерег Саркар.

— Это те парни, что объявили о холодном ядерном синтезе? Да, я помню, они раструбили на весь мир, а потом их закидали тухлыми яйцами. Мне нужно будет получить еще несколько таких записей. Я должен быть уверен, что в конце-то концов это происходит со всеми. Но я не могу тянуть до бесконечности. Кто-нибудь довольно скоро обязательно придет к такому же результату.

— А как насчет патентов?

Питер кивнул:

— Ну, с этим все в порядке. Я уже получил патенты на большую часть технологий, используемых в супер-ЭЭГ, — это, в конце концов, всего лишь дальнейшее развитие мозгового сканера, который мы изготовили для твоей работы по искусственному интеллекту. Я уж точно не собираюсь объявлять о своих выводах, пока весь прибор не будет защищен.

— Когда ты все же о них объявишь, — сказал Саркар, — поднимется страшная шумиха. Это, кажется, на самом деле крутая штука. Ты доказал существование жизни после смерти.

Питер покачал головой:

— Ты выходишь за рамки того, что подтверждается реальными фактами. Маленькое, слабенькое электромагнитное поле покидает тело в момент смерти. Вот и все; нет никаких доказательств, что это поле обладает сознанием или является живым.

— В Коране написано…

— Я не вправе полагаться ни на Коран, ни на Библию, ни на что-либо еще. Связный сгусток энергетического поля переживает смерть тела — вот все, что мы знаем. Долго ли оно сохраняется после того, как покидает тело, и переносит ли какую-либо информацию — совершенно неизвестно, и любая другая интерпретация в данный момент — всего лишь праздные домыслы.

— Не прикидывайся глупцом. Это душа, Питер, и ты сам все прекрасно понимаешь.

— Я не хочу использовать это слово. Не стоит делать преждевременные и тенденциозные выводы.

— Ладно, называй это как знаешь, даже Каспером Дружелюбным Привидением, если тебе так больше нравится, хотя я бы назвал это физическое явление «душеграммой». Оно существует — и ты не хуже меня понимаешь, что люди с готовностью сочтут его самой настоящей душой, доказательством существования загробной жизни. — Саркар посмотрел другу прямо в глаза. — Это перевернет весь мир.

Питер кивнул. Ему больше нечего было сказать.

ГЛАВА 11

Питер не видел Колина Годойо несколько месяцев — с тех пор, как они встретились на семинаре по нанотехнологическому бессмертию. Они никогда не были друзьями — по крайней мере так считал Питер, — но когда Колин позвонил Питеру в офис и пригласил на ленч, что-то, прозвучавшее в его голосе, заставило Питера согласиться. Ленч, в конце концов, не может продолжаться до бесконечности — у Питера в два часа была назначена встреча с важным американским клиентом. Они пошли в маленький ресторанчик в Восточном Шеппарде, с видом на Парк Виктории — в нем клубный сандвич делали, нарезая индюшачью грудку ножом, а не пропуская ее через машинку, а хлеб жарили на гриле, так что на нем оставались коричневые следы от решетки. Питер любил бывать в подобных заведениях. Он никогда не считал себя запоминающейся личностью, но, похоже, в половине ресторанчиков Северного Йорка его считали завсегдатаем, хотя, за исключением заведения Сонни Готлиба, он заходил в любой из них не чаще одного-двух раз в месяц. Официант принял у Колина заказ на напитки (виски с содовой), а Питеру сказал, что и так знает, что ему нужно (диетическую колу с лимоном, верно?). Когда официант ушел, Питер выжидательно посмотрел на Колина.