Станислав Лем - Непобедимый. Кибериада

По приблизительным подсчетам, интенсивность жесткого излучения на поверхности планеты в то время не могла быть настолько сильной, чтобы стать причиной массовых гекатомб. Тем более было непонятно, почему начиная с этого момента остатки животных и растений встречались реже. Зато появлялось все больше этого спрессованного «ила», сульфидов сурьмы, окислов молибдена, железа, солей никеля, кобальта и титана. Эти металлические, относительно тонкие слои, насчитывающие от восьми до шести миллионов лет, местами содержали очаги повышенной радиоактивности, но с точки зрения времени существования планеты это была короткопериодическая радиоактивность. Казалось, в ту эпоху что-то вызвало целую серию бурных, но очень локальных ядерных реакций, продукты которых обнаруживались в «металлическом иле». Кроме гипотезы «железисто-радиоактивного» метеорита, высказывались и другие, иногда совершенно фантастические, связывавшие эти обособленные очаги «радиоактивного пламени» с катастрофой планетной системы Лиры и гибелью ее цивилизации. Было сделано предположение, что во время попыток колонизации Региса III произошли атомные столкновения между кораблями, высланными с подвергавшейся опасности системы.

Но это по-прежнему не объясняло размеров загадочных металлических пластов, которые в ходе пробных бурений удалось обнаружить также и в других, весьма отдаленных районах. Во всяком случае, неотвратимо обрисовывалась картина одновременно загадочная и очевидная: жизнь на суше планеты погибла в ту же самую эпоху, длившуюся несколько миллионов лет, когда начали появляться металлические слои.

Причиной гибели живых форм не могла, однако, быть радиоактивность: общая интенсивность излучения, пересчитанная на эквивалент ядерных взрывов, составляла самое большее двадцать — тридцать мегатонн. Распределенные на сотни тысячелетий, такие взрывы (если это вообще были взрывы, а не какие-либо иные ядерные реакции), естественно, не представляли серьезной опасности для биологической эволюции.

Подозревая какую-то связь между металлическими слоями и развалинами «города», ученые настаивали на проведении дальнейших исследований. Это вызывало огромные трудности, так как геологические работы требовали перемещения больших масс грунта. Единственным выходом было бить штольни, но под землей люди лишались защиты силового поля. И все же после того как на глубине двадцати с лишним метров в пласте, изобиловавшем окислами железа, были найдены расположенные весьма своеобразно ржавые куски металла, которые напоминали остатки разъеденных коррозией, распавшихся элементов каких-то механизмов, работы решено было продолжить.

На девятнадцатый день после посадки над районом работ начали стягиваться тучи, такие массивные и темные, каких до сих пор люди на планете еще не видели. Около полудня разразилась буря, которая силой электрических разрядов значительно превосходила земные. Небо и скалы соединились в хаосе непрерывно сверкающих молний. Вода, несущаяся в крутых оврагах, поднялась и начала заливать выбитые штреки. Людям пришлось покинуть их и вместе с автоматами укрыться под большим пузырем силовой защиты, в который ударяли километровые молнии. Буря медленно передвигалась к западу, и черная, иссеченная молниями стена закрыла весь горизонт над океаном. Возвращаясь на «Непобедимый», геологические группы обнаружили по дороге большое количество лежащих в песке черных металлических зернышек. Их приняли за знаменитые «мушки», старательно собрали и привезли на корабль. Они вызвали большой интерес ученых, но, конечно, и разговора не было о том, что это остатки каких-нибудь насекомых. Состоялось очередное, весьма бурное совещание специалистов. Наконец решили выслать экспедицию в северо-восточном направлении, за район «железных» пластов, поскольку на гусеницах машин «Кондора» были найдены мелкие кусочки интересных минералов, не обнаруженных ни в одном из изученных до сих пор районов.

Хорошо оснащенная колонна с энергоботами, шагающим излучателем с «Кондора», вездеходами и роботами, среди которых было двенадцать арктанов, снабженная автоматическими землеройными машинами и бурильными установками, с запасами кислорода, пищи и ядерного топлива выступила на следующий день под руководством Реньяра. С ней поддерживалась непрерывная радио- и телевизионная связь до того момента, пока кривизна планеты не преградила путь ультракоротким волнам. Тогда на стационарную орбиту был выведен автоматический телевизионный ретранслятор. Колонна двигалась целый день, ночь провела под защитой поля, а на следующий день продолжала поход. Незадолго до полудня Реньяр сообщил Рохану, что хочет осмотреть почти засыпанные песком развалины, находящиеся внутри маленького неглубокого кратера.

Через час после этого из-за сильных атмосферных помех качество радиоприема начало ухудшаться. Техники связи перешли на более короткие волны, прием стал лучше. Вскоре, когда гром далекой бури, передвигающейся с севера на восток, то есть туда же, куда направилась экспедиция, начал стихать, радиосвязь вдруг пропала. Самым удивительным было одновременное ухудшение телевизионной связи, которая поддерживалась через заатмосферный спутник и не могла зависеть от состояния ионосферы. К часу дня телесвязь прервалась окончательно. Никто из техников и физиков, призванных на помощь, не понимал механизма явления. Казалось, что где-то в пустыне выросла стена металла, заслонив отдалившуюся уже не сто семьдесят километров от «Непобедимого» экспедицию.

Рохан, все это время не расстававшийся с астрогатором, заметил беспокойство Хорпаха, которое ему самому вначале показалось безосновательным. Он считал, что отсутствие связи можно объяснить особыми экранирующими свойствами грозового фронта. Однако физики выражали сомнение в возможности образования такого мощного слоя ионизированного воздуха. Около шести буря утихла, но связь установить не удалось. Непрерывно повторяя сигналы, на которые не было ответа, Хорпах выслал два разведывательных аппарата типа летающих тарелок.

Один из них летел на высоте нескольких сотен метров над пустыней, другой — на четыре километра выше, служа первому телевизионным ретранслятором. Рохан и астрогатор с несколькими учеными, среди которых были Балмин и Сакс, стояли перед большим экраном рубки, непосредственно наблюдая то, что видел пилот первой машины. За районом извилистых, наполненных глубокими тенями оврагов открывалась пустыня, с ее нескончаемыми рядами барханов, сейчас покрытых темными полосами, так как солнце уже склонялось к западу. В его косых лучах, придающих пейзажу особенно понурый вид, под низко летящей машиной изредка проплывали небольшие, доверху засыпанные песком кратеры, некоторые были видны только благодаря центральному конусу давно-давно угасшего вулкана. Местность понемногу поднималась и становилась более разнообразной. Из-под песчаных волн выныривали высокие скальные гряды, образуя систему цепей, которым выветривание придало самые причудливые формы. Одинокие каменные столбы напоминали корпуса разбившихся звездолетов или человеческие фигуры. Склоны разрезались тонкими линиями ущелий, наполненных осыпавшимися камнями. Песок исчез совсем, уступив место дикой стране обрывистых скал и каменных россыпей. Кое-где извивались похожие на реки провалы трещин, рассекавших кору планеты. Ландшафт стал похож на лунный. Начали проявляться первые признаки ухудшения телевизионной связи и виде дрожания и срывов синхронизации изображения.