Николай Якубенко - Игра на выживание. Острие Иглы.

А поступить туда вы не сможете. И даже не в происхождении дело, многие поступают в Академию инкогнито. Просто дорогое это удовольствие — у вас столько денег нет, и никогда не будет. Можете про это забыть.

Жить в Галене, наверное, хорошо. Но не для нас. Такого количества наблюдателей, агентов и откровенных шпионов, как в Галене, нет нигде в мире Иглы. Нас там раскусят за пять минут. Андэстенд?

— Андэстенд, андэстенд… умеешь ты обнадежить.

В головах трех грязных оборванцев, которые уже час продирались сквозь траву высотой больше человеческого роста, возникли воздушные замки и башни сказочного Галена.

Его чистые мостовые, опрятные и добрые жители. Его просторные и уютные дома, где на камине готовится даже не спирт — глинтвейн. За стойкой бара в Галене можно в приятной кампании пропустить рюмашку чего покрепче и за хорошим разговором скоротать вечерок. Женщины Галена раскованны. Они любят интересные рассказы о необычных местах, пусть даже это покажется сказками. Стража предусмотрительна и лояльна. Там можно заниматься, чем душе угодно — хоть математику преподавать, хоть артефакты изготовлять и их продавать. А еще можно… да много чего можно, чего нельзя в лесу. Например, принять горячую ванну. Или лечь спать в мягкую, теплую постель и если пойдет дождь — он будет идти за окном. Внутри дома будет тепло и сухо. Эти мысли нахлынули, из них было не вырваться.

— Агрис, ты сказал, что в Академию можно поступить инкогнито. То есть вообще по все равно кто ты?

— Если у тебя есть такая куча денег, то понятно — не лох. А вообще все равно.

— А когда отучился, должен сказать кто ты? Или они сами догадаются и объявят всем?

— Нет. Ты пришел, отвалил им денег и назвался Васей Пупкиным. Ты и будешь студентом Васей Пупкиным и выпускником Академии Васей Пупкиным. Уважаемым человеком, кстати.

— А ордена эти ваши могут сказать, типа это наш человек, возвращайте его?

— Если бы такое был возможно — к чему тогда вся эта песня с нейтралитетом? Студент — гражданин не какой-то страны, а Галена. В его юриспруденции он находится. Выпускник тоже. Предупреждая твой следующий вопрос, скажу — базовое обучение длится пять лет и стоит, как небольшой замок где ни будь в захолустье.

— А дорого стоит такой замок?

— Макс, если я скажу, что дорого — тебя это успокоит?

— Нет. Это единственный реальный вариант легализоваться в этом долбанном мире. Не просто прозябать где-то землекопами и загнуться через десяток лет, а пожить нормально. Черт возьми, мне 25 лет, у меня вся жизнь впереди! Я хочу дожить до старости не прячась от своей тени!

— Я тоже, Макс. Наша великая цель — Академия в Галене. Однозначно и бесповоротно.

— Хм, если я поступлю в Академию и продолжу обучение после базового курса — всем будет реально пофиг, какой обет я давал, а какой не давал.

— Товарищи присяжные заседатели, думаю, что выражу общее мнение — необходимо доставать деньги. Много денег. После этого ехать в Гален и поступать сами знаете куда. От этого наша жизнь станет сытой, уютной и приятной. Мы будем ходить друг другу в гости бухать и обмениваться картинами с нарисованными прямоугольниками. Эти прямоугольники мы будем рисовать сами, а потом до хрипоты спорить чей лучше получился.

— Хорошо сказал.

Трава несмотря на выдающиеся перспективы и не думала заканчиваться, преодолевать ее становилось все труднее — под ногами появилась вода. От этого стало сыро. Но в душе поселилась надежда.

Организм человека — кладзедь неизведанного. Бывает так, что человек от одних только своих грустных мыслей сгорает за несколько часов. А бывает, несмотря ни на что борется за свое существование так, что только удивляться приходится. Например, идет корабль по морю, а потом бац — и утонул, мало ли на свете случается? Единственному выжившему члену экипажа приходится днями плыть до заветной суши. Без еды, пресной воды, в компании с акулами и ядовитыми медузами. И приплывают таки!

Уже двенадцатый день наши путешественники шли, шли, шли… в лесу стало заметно прохладней. Сандалии Агриса окончательно приказали долго жить. В прошлой жизни великолепный наряд превратился вообще непонятно на что. Шел он в шлепанцах из дерева и скотча, из одежды оставалась только похожая на безрукавку тряпка, спускавшаяся ниже колен и шерстяное трико Виталика. От пузика не осталось и следа, а в глазах появилась решимость несмотря ни на что пройти до конца этот путь.

Нефорский прикид Макса тоже подвергся тлетворному влиянию леса. Джинсы сели и в нескольких местах порвались, в рюкзачке порвалась лямка и потерялся шнурок от завязки. Все это заменил вездесущий скотч, которого оставалось совсем немного… великолепные ботинки окончательно потеряли свой товарный вид, а так же форму и большую часть покрытия. Сейчас они больше всего напоминали обычные армейские говнодавы уже не первой свежести и потасканности. Не те уже ботинки, совсем не те. Даже днем поверх футболки Макс носил балахон.

Голени Виталика уже давно перестали реагировать на внешние раздражители, будь то царапины или синяки. У прошедших огонь и воду кроссовок разорвался задник и часть шнуровки. Шорты и футболки просто стали рваными тряпками. Но тряпками крепкими и еще вполне носкими. Рюкзак оказался сделан на совесть и ему все было пофиг.

Дни и особенно ночи становились ощутимо холоднее. Перед каждой ночевкой делался небольшой шалаш — топором рубилась длинная боковая ветка подходящего дерева, срубленная часть ложилась на родное дерево и бока срубленной ветки закладывались ветками. Сверху обильно посыпались листья и прочая трава. Внутрь обильно сваливались хвойные деревья, сухая трава и вообще все. Когда рядом горел огонь — можно было ночевать не боясь замерзнуть или проснуться от того, что на тебя льется дождь. Все мероприятия по развертыванию — свертыванию лагеря достигли такого автоматизма, что совершенно не требовали участия разума или какого-то творческого начала. Лягушки и птички, даже без соли — с одной только золой, стали настолько привычным рационом, что можно было начинать удивляться — как люди что-то другое едят?

Сильно расстраивало отсутствие спирта. Хоть немного, но он скрашивал однообразный быт. Зато пришлись ко двору карты. На Игле было какое-то подобие земных карт, но у путешественников их не было, поэтому играли в земные карты. Агрис довольно быстро научился играть в «Дурака» и «Козла». И был доволен этим — очень уж эти незамысловатые игры показались ему увлекательными.

Местность вокруг окончательно перестала быть предгорьями. Путешественники шли по холмам, лишь изредка попадались приличных размеров выпуклости земной поверхности, но и их назвать горами язык не поворачивался. Река обрела статус солидной, став шириной метров под десять — без учета не занятых водой берегов. А людей все не было и не было. В какой то момент поступило предложение построить плот и на время стать моряками… но местности никто не знал — вдруг водопад попадется? Тогда всем трындец. Рисковать лишний раз никому не хотелось и путь продолжали пешком.