Филип Хай - Запрещенная реальность

- Хм, спасибо. Теперь я по-настоящему чувствую себя как дома. - Он улыбнулся, чтобы замечание не было таким колким. - Я полагаю, что его схватили на месте преступления?

Она кивнула. Ее лицо внезапно побледнело.

- Да, меня постоянно преследовали. Он сказал: "Там на столе стоит твой стакан", и вдруг загремело, и из стены блеснула молния. За мгновение до этого он еще улыбался и шел ко мне, а в следующее мгновение он был мертв и рухнул у моих ног. О, Боже! - Она закрыла лицо ладонями. Через несколько мгновений она глубоко вздохнула и опять почти улыбалась. - Простите, мне все еще трудно об этом говорить.

- Вы боитесь, - тихо сказал Джиллиад. - Вы боитесь не самих мужчин, а тех ассоциаций, что с ними связаны.

- Да, я это знаю, понимаю умом, но мне от этого не легче. Как только ко мне приближается мужчина, я цепенею. И ничего не могу с собой поделать.

Он снова закурил.

- Шок. Шоковое состояние - вам это уже объясняли?

Она кивнула.

- Да, мне это говорили, и давно - почти два года назад.

Он, морща лоб, разглядывал свою сигарету.

- Знаете, я не психолог да и не хочу лезть не в свое дело, но на вашем месте я бы... - Он вдруг смущенно замолк.

- Пожалуйста, продолжайте. - Она заинтересованно наклонилась к нему.

- Ну, хорошо, но вам это не понравится. Ваш наблюдающий врач, наверное, оторвет мне голову. - Он встал и посмотрел на нее сверху вниз. Прекратите свою борьбу, девушка, отбросьте свое стремление жить сообразно тому рисунку своей личности, который вы вообразили. Вы человеческое существо; вы проделали в больницах выдающуюся работу; никто, кроме вас, не сомневается в вашей храбрости или ваших способностях к состраданию.

Она с побледневшим и напряженным лицом смотрела на него.

- Я вас не понимаю.

- Тогда я вынужден выражаться понятнее. Вы пытаетесь соответствовать этому вымышленному представлению о своей личности, вы живете не так, как вам в действительности следует жить. Могу поспорить на любую сумму, что вы боритесь против слез, побуждений, чувств - против всяких естественных реакций, и все это накапливаете в себе. - Он наклонился вперед. - Плюньте на это, пусть все идет само собой, выплачьтесь основательно, закройтесь в комнате и кричите, пока не рухнут стены. Разорвите в клочья вашу постель и не боритесь вы с состраданием к самой себе. Насладитесь этим по самое горло. Никто ничего не будет об этом знать, только вы; раскройтесь, пока напряжение не раскололо вас. Вы единственная, кто еще верит, что вы так чертовски совершенны и должны иметь такое самообладание.

Она продолжала смотреть на него с побледневшим лицом.

- Вы подлец, - сказала она тихо. По ее щеке побежала слеза. Вдруг она закрыла лицо ладонями и всхлипнула.

Он взял ее под руку и помог встать с кресла.

- Идите в свою комнату, девочка, и выплачьтесь.

Он подвел ее к двери, и та почти мгновенно открылась и тут же закрылась, как только Ванесса - переступила порог.

Он несколько секунд смотрел на дверь, потом пожал плечами и начал ходить взад и вперед по комнате.

- Дверь справа ведет в гостиную, - сказал вежливый мужской голос, казалось, прямо из стены.

Он слабо улыбнулся.

- Спасибо за подсказку, - ответил он сухо.

- Не за что. Все, что вы ей сказали, записано и будет передано наблюдающему врачу. И помилуй вас Бог, если вдруг проявятся психические последствия.

- Я имею право свободно высказывать свое мнение.

- Мистер, вы даже не знаете, насколько близки к тому, чтобы неоднократно быть застреленным. Без вашей категории секретной службы вы сейчас лежали бы носом кверху.

Джиллиад лишь весело рассмеялся.

- Острый глаз в замочной скважине спальни? Очевидно, все ваши предки были толстыми тетками и старыми девами.

Стена испустила ругательство, а потом все стихло.

Он вышел а гостиную и разделся. Ему не удалось побороть искушение, и он проверил, открываются ли дверь. Она, как он и предполагал, была заперта.

Ему показалось, что прошло всего несколько секунд, как он заснул. Он был разбужен тем же вежливым голосом из стены, только звучал он на этот раз не укоризненно, а настойчиво.

- Проснитесь, мистер Джиллиад! Проснитесь!

- Я слушаю вас. Что случилось?

- Тревога. Уровень "желтый". Причина неизвестна. Мы не знаем, прямое это нападение или субъективное, но так как наши приборы сошли с ума, что-то, значит, случилось. Конечно, мы прикроемся. Активированы все минные поля и все вооружение, но этого, возможно, будет недостаточно...

ГЛАВА 15

А в это время, в городе, Остерли сидел перед рядом экранов связи и потел. Внезапно свалилось столько работы. Как гром среди ясного неба на него вдруг свалилось командование. Он был неподходящим для этого человеком; он любил очень долго размышлять и действовать осторожно. А теперь без всякого предупреждения на него навалилась такая ответственность, что он должен был молниеносно принимать решения, которым сам инстинктивно не доверял - совсем не было времени тщательно все обдумать и приходилось действовать наобум и чем-то слепо рисковать. Такая работа предполагала наличие уверенности в себе, а вот ее-то у него и не было.

Я перегружен, думал он подавленно. Такие чрезмерные перегрузки не для меня. Если рассуждать здраво, я даже не специалист в секретной службе. В принципе, я провинциальный полицейский, хотя и уголовного отдела, но все равно лишь полицейский.

Допрашивали иммунных, группы экспертов работали с тщательно продуманными вопросами, устраивали перекрестные допросы... И Остерли ждал сообщений.

Лабораторные техники послали проекции в Чикаго и Нью-Йорк; они изготовили усилитель и спроецировали субъективное предупреждение прямо в Объединенный Лондон.

Джозе Гаваит из Ииспигута электроники сконструировал шлем, который, как надеялись, мог сделать человеческое существо иммунным к субъективному нападению. Будет ли он функционировать и можно ли его применять для детей, младенцев и стариков? Сколько и за какое время их смогут изготовить? Остерли пожевал мундштук своей трубки и нахмурился.

Рядом даже не было Кейслера для утешения. Кейслер руководил отделом инструктирования, сотрудники которого сами были обучены по блиц-программе. Отдел должен был обучать население технике субъективной обороны. Уже закончили курс штаб армии, важные люди из секретной службы и определенные люди в правительстве. Остерли тоже, хотя все это казалось ему по-настоящему фантастическим. Если на тебя нападают субъективный лев, создай силой воображения субъективное ружье, которое могло бы его убить.

С помощью этого теста Остерли получил практическое доказательство действенности метода, но его сомнения не исчезли. А если он или кто-нибудь другой в серьезной ситуации не будет знать, что нужно делать? Он и сам едва-едва сумел вспомнить об этом; лев казался таким чертовски настоящим, а уж иммунные, конечно, создадут своему противнику не такую простую ситуацию. Это уж наверняка.