Айзек Азимов - Космический Рейнджер

— Вряд ли, — ответил Дэвид.

Значит, миллион лет прошёл с тех пор, как марсиане оставили поверхность своей планеты.

— Очень интересно. Я должен сообщить эту информацию непосредственно Центральному Разуму. Идём, ****.

— Позволь мне остаться, ****. Я хотела бы ещё пообщаться с этим существом.

— Как хочешь.

Женский голос:

— Расскажи мне о твоём мире.

Дэвид свободно заговорил. Он чувствовал приятную расслабленность. Все подозрения улетучились, и не было никаких причин, почему он не может отвечать правдиво и полностью. Эти существа добры и настроены дружески. Он выплескивал информацию.

А потом она освободила его мозг, и он внезапно замолк. Дэвид гневно спросил:

— Что я говорил?

— Ничего плохого, — заверил его женский голос. — Я просто сняла запреты с твоего мозга. Я не осмелилась бы на это, если бы **** был здесь. Но ты ведь только существо, а мне так интересно. Я знала, что твоя подозрительность слишком глубока, что ты не будешь говорить свободно без маленькой помощи с моей стороны. Твои подозрения совершенно безосновательны. Мы никогда не будем вредить вам, существа, пока вы не вторгнетесь к нам.

— Но ведь мы уже вторглись, — возразил Дэвид. — Мы заняли всю вашу планету.

— Ты по-прежнему испытываешь меня. Ты мне не веришь. Поверхность планеты не представляет для нас никакого интереса. Здесь наш дом. И всё же, — женский голос звучал почти взволнованно, — есть что-то возбуждающее в путешествиях с планеты на планету. Мы хорошо знаем, что существует множество планет и множество звёзд. Подумать, что существа, подобные тебе, наследуют всё это… Это так интересно, что я снова и снова благодарю за то, что мы вовремя почувствовали твои неуклюжие попытки добраться до нас и успели сделать отверстие.

— Что! — Дэвид не мог сдержать возгласа, хотя и знал, что звуковые волны, созданные его голосовыми связками, останутся незамеченными и только его мысли будут услышаны. — Вы сделали отверстие?

— Не я одна. **** помог. Поэтому нам и дали возможность исследовать тебя.

— Но как вы его сделали?

— Ну, пожелали.

— Не понимаю.

— Но это просто. Разве ты не видишь мой разум? Но я забыла. Ты существо. Видишь ли, уходя в пещеры, мы должны были уничтожить многие тысячи кубических миль материи, чтобы расчистить место для себя под поверхностью. Материю некуда было девать, и мы превратили её в энергию и ** ** ** ** **.

— Нет, нет, я не понимаю.

— Не понимаешь? В таком случае я могу только сказать, что энергия запасалась таким образом, что её можно извлечь усилием воли.

— Но если вся материя, из которой состояли огромные пещеры, превратилась в энергию…

— Её будет очень много. Конечно. Мы жили этой энергией полмиллиона вращений, и рассчитано, что её хватит ещё на двадцать миллионов вращений. Ещё до того, как мы ушли в пещеры, мы начали изучать соотношения разума и материи, а с тех пор мы так продвинулись в этой области, что совершенно оставили материю в том, что касается наших личных потребностей. Мы состоим из чистого разума и энергии, мы никогда не умираем и никогда не рождаемся. Я здесь с тобой, но так как ты не видишь разум, ты не можешь меня воспринимать иначе, как только своим мозгом.

— Но такие, как вы, могут овладеть всей Вселенной.

— Ты боишься, что мы будем соперничать во Вселенной с такими материальными существами, как ты сам? Что мы будем сражаться за место под звёздами? Глупо. С нами здесь вся Вселенная. Нам достаточно нас самих.

Дэвид молчал. Потом медленно поднял руки к голове, ощутив нежнейшее прикосновение каких-то невидимых пальцев к своему мозгу. Он впервые почувствовал это и отшатнулся.

— Опять прошу прощения, — зазвучал её голос, — но ты такое интересное существо. Твой мозг сообщил мне, что другие существа в большой опасности и ты подозреваешь, что мы можем быть её причиной. Уверяю тебя, существо, это не так.

Слова прозвучали очень просто, но Дэвид поверил.

Он спросил:

— Ваш товарищ говорил, что химия моих тканей совершенно отлична от любой жизненной формы на Марсе. Как это?

— Твои ткани состоят из азотного материала.

— Это белок! — воскликнул Дэвид.

— Я не понимаю этого слова.

— А из чего состояли ваши ткани?

— Из ** ** ** **. Это совершенно другое дело. В них практически не было азота.

— Значит, вы не можете предложить мне пищи?

— Боюсь, что нет. **** говорит, что любая органическая материя с нашей планеты для тебя ядовита. Мы можем составить только простейшие соединения для твоего пропитания, но сложных азотистых соединений без специального изучения — не можем. Ты голодно, существо? — В голосе её безошибочно распознавалось сочувствие и забота (Дэвид предпочитал об этих мыслях по-прежнему думать как о голосе).

— Пока у меня ещё есть своя пища, — ответил он.

Женский голос сказал:

— Мне неприятно думать о тебе просто как о существе. Как тебя зовут? — Потом, будто боясь, что он не понял, добавила: — Как другие существа опознают тебя?

— Меня зовут Дэвид Старр.

— Не понимаю. Есть отдаленная связь со Вселенной и звёздами. Тебя зовут так, потому что ты путешествуешь в космосе?

— Нет. Многие путешествуют в космосе. «Старр» не имеет особого значения. Это просто звук, чтобы отличить меня от других, как ваши имена тоже просто звуки. По крайней мере мне они такими кажутся, я их не понимаю.

— Жаль. У тебя должно быть имя, которое означало бы, что ты путешествуешь в космосе, летишь от одного мира к другому. Если бы я была таким существом, как ты, мне хотелось бы, чтобы меня называли Космическим Рейнджером.

Так из уст живого существа, которого он не видел и никогда не смог бы увидеть, Дэвид Старр впервые услышал имя, под которым буквально вся Галактика будет его знать.

11. БУРЯ

Более глубокий и размеренный голос сформировался в мозгу Дэвида. Он серьёзно произнес:

— Приветствую тебя, существо. **** дала тебе хорошее имя.

— Уступаю тебе место, ****, — попрощался женский голос.

И по тому, что мягкое прикосновение к его мозгу прекратилось, Дэвид безошибочно понял, что обладательница этого голоса больше не находится с ним в мысленном контакте. Он осторожно повернулся, всё ещё руководствуясь иллюзией, что у этих голосов есть направление, и обнаружил, что его земное сознание по-прежнему пытается в привычных образах представить то, с чем никогда раньше не сталкивалось. Голос, конечно, не имел направления. Он находился внутри его мозга.

Существо с глубоким голосом оценило его затруднения. Оно сказало: