Михаил Тырин - Легионы хаоса

— Это какую? — удивился Эдик.

— Не знаешь какую? То, что мы торчим уже который месяц под этим помойным небом, — это тебе нормально?

— Ну, не особо нормально… — студент часто заморгал. — А какие варианты? Я что-то не пойму…

— Ах, тебе еще объяснять надо… Они же, эти твои друзья, нас сюда дернули! А как бы с ними поговорить, чтоб теперь обратно?

— Во-от ты о чем… — Эдик сокрушенно вздохнул. — Так знай, про это и думать забудь!

— Почему? — у Марго вдруг охрип голос.

— Они нас, людей, к своим секретам никогда не подпустят и на сто километров! Они только сами учатся, но чтоб нас учить — это никогда и ни за что! Не в их интересах.

— Как это? Я же видела — ходят повсюду всякие колдуны-ведуны, а ведь учились-то они как раз у темных.

— Это совсем не то. Чему они учились — знаешь? Фигне всякой, типа лекарственных минералов и предсказаниям погоды. Это все равно что физик-ядерщик тебя научит огонь трением добывать. Нет, подруга, настоящее Темное знание — это совсем другое.

— То есть, говоришь, нет шансов? — у Марго молниеносно возникло щемящее чувство, что этот разговор — зря, да и вся их нынешняя жизнь — тоже зря.

— Шансы, может, и есть. А возможностей у меня сейчас нет. Да и не будет.

Он снова хлебнул из бутылки, на этот раз глоток был долгим.

— А я надеялась… — с вызовом произнесла Марго.

— Думаешь, я не надеялся? А еще знаешь что скажу? Не могут они ничего.

— Почему ты так думаешь? Один же раз смогли.

— Это не они смогли. Это другие гурцоры смогли.

— Какие другие? Они все одинаковые.

— Не совсем. Как тебе объяснить… Гурцоры ведь — они совсем не похожи на людей. Они полностью другие. Ты слышала? У них даже мальчиков и девочек нет! Они все одинаковые. Как… я не знаю… как муравьи — вот! И Шира — это их муравейник. Они выползают, ищут добычу, тащат ее в муравейник, снова ползут…

— Так я и говорю, что они одинаковые.

— Это не то. Знаешь, как бывает у клубники — вылезает ус, и из него начинает расти новый куст. Так и у них. Иногда кто-то вылезает и начинает создавать новый муравейник. Они, конечно, с этим борются, следят, пресекают, но не всегда получается. Наш городок оказался классным местом, где новый муравейник сразу прижился. И его уже так просто не сковырнешь.

— И чем твои новые гурцоры отличаются от старых?

— Да ничем! Просто другой муравейник. Работает он только на себя, а больше — ничем! К чему я это говорю?.. Ах да, вспомнил! Здесь у нас этой методикой не занимаются. А если чего и знают, то мне не скажут, сто процентов!

— Печально…

— Печально, — кивнул студент. — Я не знаю, может, когда-то и получится что-то… не знаю…

Он вдруг поднял на Марго глаза.

— Слушай, я с этой болтовней самое главное забыл!

— Какое главное? — недоверчиво переспросила Марго.

— Как насчет заскочить ко мне в гости?

— В гости? Я не понимаю…

— Чего непонятного. Просто приезжай — и все! Дорогу знаешь?

— Куда? К тебе? Там же темные! Они разве пускают чужих?

— Еще как пускают! Наоборот, зовут всех кого ни попадя! Тут же новый город, новая жизнь и темные порядки, понимаешь?

— Нет, — пожала плечами Марго.

— Ладно, объясняю. Они решили тут сделать что-то типа образцового города всеобщего счастья. Чтобы все увидели — с темными хорошо, а без них — грустно. Свободных домов тут — тьма. Усоды сюда прут толпами…

— И как, всеобщего счастья хватает?

— Ну, не знаю насчет счастья, а еды хватает. И вообще, спокойно тут. Жить можно.

— Я вот слушаю тебя, — проговорила Марго, — и как будто страшный сон смотрю…

— И что во мне страшного? — удивился студент.

— В тебе — ничего. А все, что вокруг, — страшно. И мы торчим посреди всего этого…

— Не пойму, у тебя сегодня настроение плохое?

— А у тебя — хорошее?

— Не знаю… обыкновенное. Вообще рад, что тебя вижу. А ты — нет?

— Да рада я, рада… как-то не так этот разговор представляла.

— А как? Объясни!

— Ну, думала, соберемся вместе… Подумаем, как остальных собрать… Потом что-нибудь решим. А вместо этого слушаю, как ты меня в город счастья жить зовешь…

— Ну, извини, не знал, что у тебя этого счастья и так хватает.

— Да нет у меня никакого счастья! — воскликнула Марго. — И не будет, пока я тут, ясно?

— Ясно, ясно… — Эдик даже вжал голову в плечи. — Я же тебе и предлагал — давай соберемся, давай обсудим — разве я против?

Марго некоторое время молчала, сжав губы.

— Слушай, зайчик, а ты как меня нашел?

— Искал и нашел, — пожал плечами Эдик. — Долго рассказывать.

— Может, ты и остальных так найдешь?

— И остальных искал. Но вышел только на тебя. Похоже, только ты из нас всех на легальном положении. Остальные так и бродяжничают. Если живы, конечно…

— Ты не останавливайся, ищи дальше, ладно? А по поводу встретиться — я подумаю. Встретимся, конечно, только не знаю когда. У меня здесь тоже проблем хватает, понимаешь ведь?

Эдик с готовностью кивнул.

— Так вот, — продолжала Марго. — Ты все-таки подумай, как нам быть. Ты же умный, правда? И я подумаю. Тебе можно будет еще раз вот так… э-э… позвонить?

— Конечно, когда хочешь! Я все время на месте, меня темные далеко от дома не отпускают.

— Вот и хорошо. Будь на месте. Чует мое сердце, мы встретимся гораздо раньше, чем я думаю.

Выходя из каморки, Марго сунула Тэнчу еще пару монет и строго сказала:

— Никому ни слова! Ни-ко-му!!!

Еще днем Петрович заметил, как приехавший с патрулем начальник заставы толкует о чем-то с Туфом, причем оба как-то многозначительно поглядывали на него, Петровича.

Впрочем, никакого разговора пока не состоялось. У главного сторожевика накопилось слишком много текущих дел на заставе, и все свое время он посвящал только им.

Лишь вечером, когда строения и заборы окутали серые сумерки, командир зашел к Петровичу под навес. Запросто присел на перевернутый бочонок и вытянул уставшие ноги. Туф тоже пришел с ним, он встал рядом, прислонившись к столбу.

Петрович привстал с кровати, слегка смущенный визитом. Начальник заставы был немолод — пожалуй, старше самого Петровича. У него были большие покатые плечи, тяжеловатые движения и медленное шумное дыхание, словно у притомившегося атлета.

При этом в нем чувствовалась какая-то мощь — и внутренняя, и физическая. Не та телесная сила, которая бывает у здорового, тренированного человека, а именно мощь. Как у быка. Или трактора.

— Странные вещи я слышу, муммо, — без вступлений проговорил начальник, глядя на небо за кромкой забора. — Говорят, что ты тут моей заставой командовал почище любого гвардейского капитана…