Барбара Хэмбли - Те, кто охотится в ночи

Свет лампы придал золотистый оттенок его нежным волосам, смягчил черты лица, и Эшер вдруг осознал, как тихо и пусто в этом огромном темном доме.

Исидро продолжал без видимого интереса:

– Будучи вампиром, я все время ощущаю ауру, аромат человеческой психики, а не только запах крови. Некоторые находят его невыносимо возбуждающим – поэтому они и играют со своими жертвами, оттягивая удовольствие, дразня себя вопросом: сейчас или потом? Это все равно что балансировать на волосок от оргазма…

Спустя некоторое время Эшер проговорил тихо:

– Понимаю.

– Вы не понимаете, – сказал Исидро, и тихий голос его отозвался эхом в гулком доме. – Вы просто не сможете понять. Но вы бы, наверное, поняли, если бы встретились не со мной, а с другими вампирами.

Многочисленные ниши в стенах комнаты, где Эдвард Хаммерсмит держал свой гроб, были уставлены свечами. Исидро взял одну из них и затеплил от керосиновой лампы. Затем обошел помещение, зажигая остальные. Комната наполнилась дрожащим сиянием. Эшер увидел коробки со свечами, беспорядочно сваленные в углу, и лужи воска на турецком ковре, вздымающиеся причудливыми сталагмитами высотой в четыре, а то и в пять дюймов. В центре ковра был ясно виден след от гроба – чистый темный прямоугольник. Сам гроб отсутствовал. Нигде никаких следов пепла – только лысая тропинка, протоптанная Хаммерсмитом от гроба к двери, да грязные следы, ведущие к паре высоких окон. Тяжелые ставни были сорваны с петель.

Обойдя следы, Эшер подошел к окнам, при свете лампы осмотрел сначала деревянные рамы, затем – сами ставни.

– Вес приблизительно мой или чуть тяжелее, – заметил он. – Здоров как бык – взгляните, как он глубоко вонзал ломик! – Отступив, достал из кармана рулетку и замерил длину следов и ширину шага.

– Гроб был снабжен внутренними щеколдами, – сказал Исидро. – И весьма надежными – их делал Денни, – так что крышку просто сняли ломом, вырвав шурупы из дерева.

– Где теперь останки? – Эшер поднял лампу и запрокинул голову, изучая штукатурку высокого потолка.

– Мы похоронили их. В усыпальнице Святого Альберта на Пикадилли, если быть точным. – Кто это – мы?

– Я и мои друзья, – вежливо отозвался Исидро. Потом он прикрыл глаза, и свечи в комнате начали гаснуть.

Эшер знал об удивительных способностях вампиров, кроме того, был знаком и с западными медиумами, и с индийскими факирами, проделывавшими нечто подобное. Тем не менее он поспешно подобрал лампу и проследовал за Исидро, не дожидаясь, пока свечи погаснут полностью и оставят его в темноте, наполненной запахами дыма и воска.

– Расскажите мне о Дэнни Кинге, – попросил он, когда они снова спустились в гостиную. – Ясно, что он был другом Недди, если доверил ему оборудовать свой гроб. А с Лоттой или с Кальваром этот Дэнни тоже дружил?

– Он со всеми дружил, – сказал Исидро. – Дэнни обладал удивительно ровным и общительным для вампира характером. Человек он был необразованный, служил кучером… во времена Регентства отца Георга IV.

Эшер нашел свечи и принялся зажигать их от лампы, как это только что проделал Исидро в комнате наверху. При свете нагромождения книг выглядели еще более устрашающе: холмы книг вперемежку со связками журналов и валяющиеся как попало предметы роскоши -в основном табакерки, большинство из которых были покрыты пылью и содержали коричневый порошок с щекочущим ноздри запахом.

– Где он держал свои личные вещи? – Эшер подошел к стоящей в углу конторке, заваленной измусоленными трудами Булвер-Литтона. Должно быть, печальны были одинокие вечера вампира. – У него их было немного.

– Не мог же он носить их с собой в саквояже. – Эшер выдвинул ящик. Он был пуст.

Эшер опустил лампу пониже, исследуя дно ящика. Пыль покрывала только первые несколько дюймов, свидетельствуя, что ящик был полувыдвинут в течение нескольких лет, но в глубине пыли не было. Эшер нагнулся, чтобы открыть следующий ящик.

Он также был пуст. Как и все прочие ящики конторки.

– Когда вы и ваши друзья обнаружили тело Хаммерсмита, все было именно так?

Исидро скользнул к конторке, заглянул в пустой ящик, затем осмотрел без любопытства окружающий их беспорядок. Наклонился и извлек из нижнего ящика клочок бумаги, оказавшийся счетом агентства по найму слуг, оплаченным в 1837 году.

– Я не знаю.

Эшер постоял секунду, потом снова взял лампу и пробрался меж бумажными холмами к камину. Судя по всему, в камине тоже когда-то были сложены книги

– теперь они валялись, выброшенные небрежно и как попало. Эшер опустился на колени и провел пальцами по некоторым обложкам. Слой пыли был тонок, а иногда и вовсе отсутствовал. В камине был пепел – свежий.

Эшер оглянулся на вампира, стоявшего у него за плечом.

– Сожгли, – тихо сказал он, вглядываясь в узкое надменное лицо. – Не забрали с собой, не отобрали нужных бумаг, чтобы выйти на других вампиров. Сожгли.

Он поднялся на ноги, вновь ощущая раздражение и злость на Исидро и его невидимых дружков. На секунду ему показалось, что вампир в замешательстве, но лишь на секунду.

– В жилище Кинга было то же самое?

– Нет.

– Откуда вы знаете?

– Потому что Кинг не хранил у себя подобных вещей.

«Тогда у кого он их хранил?» – чуть было не спросил Эшер, но сдержался. Потемневшие глаза разглядывали его, словно читая все предположения, возникавшие сейчас в мозгу Эшера.

– Это вновь возвращает нас к Кальвару, – смягчив голос, проговорил он. – Он был первой жертвой и, видимо, первым выслеженным вампиром. Мне нужно осмотреть его жилище.

– Нет. – И, видя, что Эшер собирается возразить, Исидро добавил: – Я забочусь о вашей безопасности, Джеймс, так же, как о своей. Кроме того, мы не знаем, где он обитал; тело не было найдено.

– Однако его выследили, нашли место, где он спит, – и убили.

Глаза Исидро вспыхнули гневом, но голос остался ровным:

– Вампира невозможно выследить.

– Тогда почему вы все время вздрагиваете и оглядываетесь? – С отвращением Эшер взял лампу и двинулся в лабиринте книг к двери, а затем – вниз по лестнице, к выходу из дома, в холодную лондонскую ночь.

Глава 6

Отпустив кэб возле Британского музея, Эшер постоял перед чугунной решеткой, слушая грохот колес, удаляющихся по темной Грейт-Рассел-стрит. Он знал этот район Блумсбери, как кролик знает свою нору: переулки, каретные дворы, тихие площади и пивные с их неприметными дверьми, выводящими на задворки; знал он и владельцев, не слишком интересующихся, кому и зачем понадобились их услуги. Так что район этот был выбран Эшером не случайно.

Улицы были относительно пустынны, лишь случайный кэб прогрохотал в направлении Юстона, скорее всего, нанятый у черного хода одного из театров, что на Шафтсбери-авеню. Извилистым путем Эшер прошел квартал насквозь: миновав старые конюшни позади Бэдфорд-Плейс, проскользнул темным переулком вдоль ряда ям, сливавшихся в подобие крепостного рва между тротуаром и стенами из розового кирпича. Пересек Брутон-Плейс и очутился в заднем дворе, откуда просматривалось и окно Лидии, и его собственное. Там, в сырой и гулкой темноте, насыщенной мерзкими запахами из сотен мусорных баков, он остановился, всматриваясь в глубину переулка.