Дин Кунц - Затаив дыхание

Держась одной рукой за ручку двери, он постучал костяшками пальцев другой по стеклянной панели.

Загадочные животные неподвижно сидели на стуле и на столе, отказываясь поворачивать голову и смотреть на него.

Грейди подумал о Марке Пиппе, который прозвал его Игуаной и умер насильственной смертью, убитый сенатором. Он не знал, почему подумал о Марке теперь, в этот знаменательный миг, но, с другой стороны, он так часто думал о нем в последние десять лет.

Вновь он поднес костяшки пальцев к стеклу, но не постучал. Хотел увидеть их глаза, очень хотел увидеть их, но не постучал.

Глубоко вдохнул.

Открыл дверь девяти окон и переступил порог.

Животные повернулись, чтобы посмотреть на него и внезапно ставшего таким застенчивым пса.

Стоя у двери, ручку которой подпирал стул, Генри ждал, что ручка повернется вновь, но этого не происходило.

Тонкие двери стенного шкафа и ванной не служили препятствием для дроби. И тому, кто находился по их другую сторону, досталось бы по полной программе.

А вот дверь в подвал сработали из дуба, и заряд даже крупной дроби мог ее не пробить. Более того, некоторые дробины могли отрикошетить, и Генри не стал рисковать.

Тот, кто стоял на верхней лестничной площадке, должно быть, прислушивался, как прислушивался Генри. Минуту или больше ни один из них не шевелился, не давая второму повода что-либо услышать.

Посредственное вино оставило неприятный привкус во рту. Теперь к привкусу прибавилась горечь. И губы пересохли. Генри это почувствовал, проведя по ним сухим языком.

Наконец, стоя за дверью, мучитель прошептал хриплым шепотом:

— Генри?

Низкий, грубый, голос этот мог принадлежать кому угодно. Не поддавался идентификации.

— Генри, Генри, Генри, Генри…

Имя мучитель произносил нечетко, из-за дефекта речи или повреждения рта.

Среди знакомых Генри человека, который так говорил, не было. За дверью стоял незнакомец. Полнейший незнакомец.

Поскольку его противник мог быть хорошо вооружен, Генри не ответил, не шевельнулся — любой звук мог выдать его точное местонахождение.

Среди оружия, которое он привез в «Лендровере», был и «Городской снайпер» — помповое ружье, стреляющее такими мощными патронами, что пуля могла остановить атакующего быка. Если и мучитель вооружился «Снайпером», дубовая дверь не могла служить надежным прикрытием.

С другой стороны двери донеслось шарканье: незваный гость поворачивался на верхней лестничной площадке. Потом тяжелые шаги спустились в подвал, растворились, превращаясь в тишину.

Генри тихонько вернулся к столу. Положил на него помповик, но остался на ногах. Хотя вино оставляло желать лучшего, он допил содержимое стакана и наполнил его вновь.

Ожидал услышать снизу какие-то звуки, но в подвале царила тишина.

Если мучитель видел, как Генри заносил в дом два чемодана, если он знал, что могло быть в этих чемоданах, тогда, скорее всего, он их уже нашел.

Генри ждал скрипа петель двери, которая открывалась на другую лестницу, дребезжания сетчатой дверцы, выводившей с лестницы на лужайку. Ничего такого он не услышал.

Через какое-то время сел.

Если мучитель бесшумно отбыл с двумя миллионами долларов, это было бы ударом, но не катастрофой. Генри привез с собой пять миллионов в бриллиантах, еще десять — облигациями на предъявителя. В сейфовых ячейках американских и зарубежных банков у него лежало множество золотых и коллекционных монет, которые стоили намного больше драгоценного металла, пошедшего на их изготовление.

В кругах, где в свое время вращался Генри, хищения имели такую давнюю историю, что рассматривались некоторыми как добрая традиция. Однако суммы, которые заимствовались из системы в прошлом, не шли ни в какое сравнение с целыми состояниями, которые выкачивались в последние годы.

Те, кто крал миллиарды, были китами, стада которых величественно бороздили океаны, и в сравнении с этими мегаворами Генри и иже с ним тянули только на рыбу-пилота. Он предполагал, что тридцать миллионов, которые ему удалось увести, так и останутся незамеченными.

Но теперь засомневался: а вдруг он ошибся, думая, что мелкая рыбешка может ощущать себя в безопасности, плавая среди левиафанов? Может, киты пожирали мелкую рыбешку с такой же готовностью, как криль или планктон.

Тот, кто поднялся и спустился по лестнице, хотел, чтобы Генри обыскал подвал. Последующая тишина имела только одно предназначение: до предела истончить его терпение.

Ему предлагалась наживка. Но он не собирался глотать крючок.

Не собирался он и выходить в ночь, чтобы проверить оставшееся содержимое багажника «Лендровера». До зари придется повременить с этим.

Мысль о заре привела его к новому вопросу: сильно ли ухудшится ситуация, если его враг отключит подачу электричества? Он бы не хотел пробираться по незнакомому дому в абсолютной темноте.

Когда Университет Колорадо использовал этот дом для проживания ученых, которые исследовали экологию хвойных лесов и проверяли теории лесопользования, электросбытовая компания, получив соответствующий подряд, вырыла траншею и проложила силовой кабель. Но кабель выходил из земли вне стен дома, и это, конечно же, было уязвимым местом.

В подвале Генри заметил распределительный щиток. Если его мучитель по-прежнему находился там и решил бы вывернуть пробки, Генри очутился бы в кромешной тьме.

Он представил себе, как пробирается по темному дому и слышит совсем близко низкий, хриплый шепот: «Генри, Генри, Генри…»

С нарастающей тревогой он принялся обыскивать кухонные шкафчики и ящики, пока не нашел фонарик и запасные батарейки. Сразу успокоился: теперь все будет хорошо.

Часы показывали начало одиннадцатого, до зари оставалось еще восемь часов. Прислушиваясь всю ночь к звукам возможной попытки проникновения в дом, к утру он бы совсем вымотался. Усталость уже давала о себе знать. Не выспавшись, он уменьшал свои шансы на победу над неведомым противником.

Ему хотелось оставить включенными все лампы. Но спать он предпочитал в темноте. Если бы он выключил свет везде, за исключением одной комнаты, любой понял бы, где именно он спит.

После короткого раздумья Генри выключил флуоресцентные лампы на кухне. В темноте увидел яркую щель под дверью в подвал. Свет в подвале означал, что его мучитель или по-прежнему там, или хочет, чтобы Генри так думал.

Он оставил свет в коридоре, но выключил в кабинете, где Нора собиралась постелить ему на диване.

В гостиной выключил одну лампу, но оставил гореть другую, ту, что стояла около окна.