Джеффри Линдсей - Декстер мёртв

Сегодняшний костюм Кронауэра был родственником того, в котором он приходил ко мне в «СИИТГН». Все та же изысканная, мягкая, легкая ткань, только оттенок светлее.

Когда я вошел в кабинет, Кронауэр обернулся и одарил меня своей вежливой акульей улыбкой. Потом махнул на стул, который почти наверняка стоил больше, чем новый «кадиллак эскалейд». Я осторожно присел на краешек, стараясь не сломать, но ощутить его роскошь. Однако ничего не ощутил. Стул как стул – ничем не лучше той деревяшки за двадцать девять баксов, которую я подобрал на распродаже.

– Мистер Морган, – заговорил Фрэнк, усаживаясь в кресло с высокой спинкой за блестящим стеклянным столом. – Как вам свобода?

– Прекрасно, – ответил я. – Даже по кормежке не скучаю.

– Так я и думал. – Кронауэр открыл какую-то папку и нахмурился. – Но, боюсь, свобода ваша лишь временна.

Я, конечно, ожидал услышать что-то подобное, но сердце все равно дрогнуло.

– А, – сказал я. – И сколько же у меня времени?

Кронауэр еще больше нахмурился и постучал пальцами по стеклянной столешнице.

– Пока точно не знаю, – ответил он медленно, точно не хотел в этом сознаваться. – Это зависит от многих факторов. У прокурора в запасе три года, в течение которых он может выдвинуть новое обвинение. – Он поднял взгляд. – Но я сомневаюсь, что они будут тянуть. Кто-то страшно хочет увидеть тебя за решеткой.

– И даже не один «кто-то», – заметил я.

Кронауэр кивнул.

– Такие преступления ужасно расстраивают народ.

– Меня тоже, – вставил я. – Я не виновен.

Кронауэр махнул рукой и криво улыбнулся, давая понять, что не верит мне, но это значения не имеет.

– Что важно, – заговорил он снова, – так это то, что дело попытались по-быстрому свернуть и замять. Процедура была нарушена, и на этом основании я тебя и вытащил. Но! – Он покачал головой. – Нам тоже несладко.

– В каком смысле?

– Не знаю, какие нас еще ждут сюрпризы, но теперь эти ребята у нас на хвосте. Они наверняка готовят подробные доказательства, которые пустят в ход при первой же возможности. Когда тебя арестуют в следующий раз… – Он пожал плечами. – В общем, все что было – еще цветочки.

Я не сразу понял, что именно он назвал «цветочками», но потом решил, что говорит он про себя. В любом случае я уловил его мысль и сказал:

– Чем я могу помочь?

– Ну… – одновременно строго и весело продолжил Кронауэр. – К потенциальным свидетелям тебе приближаться нельзя. Не надо строить из себя начинающего сыщика.

– К слову, я не начинающий, – вставил я. – Я профессиональный криминалист. Судмедэксперт.

– Ах, ну да, – вежливо ответил Фрэнк. – Но суть в том, что ты не должен лезть во всякую муть и оставлять еще больше следов, понимаешь? – Он слабо покачал головой. – Можешь не обманываться, прокурор штата лично занялся твоим делом, а он чертовски хорош. – Он хлопнул ладонями по столу. – Я, конечно, лучше, но нам придется нелегко. Ты в очень опасном положении.

Несколько мгновений Кронауэр молчал, дожидаясь, когда я переварю услышанное, а потом сверкнул зубами.

– К счастью, никто не знает, как я работаю и что знаю. Скажу вот что: я видел их бумаги и догадываюсь, каков будет их следующий ход. Он связан с твоей дочерью. То есть падчерицей. – Кронауэр рассеянно погрозил мне пальцем. – Они поставят в центр угла обвинение в педофилии.

– Я не педофил, – возразил я.

Кронауэр снова махнул рукой.

– Из тебя его сделают. Убедят всех, что ты угрожал своей дочери, поэтому теперь она не посмеет тебе перечить. Типичный, много раз отыгранный сценарий, который в суде примут за чистую монету. Тут никакие доказательства не помогут. – Он кивнул, подтверждая собственное предположение. – Думаю, так все и будет.

– Ясно, – сказал я, и мне почти и впрямь было ясно. – А у нас есть… м-м… на это ответ?

– Есть, – подтвердил Кронауэр с такой уверенностью, которая тут же добавила нолик к его гонорару. – Но, конечно, нет гарантии, что он сработает. – Снова улыбка, на этот раз скромная. – У меня неплохой коэффициент выигранных дел. Думаю, шансы неплохие. Но, еще раз повторяю, не светись. Из города тебе, разумеется, уезжать нельзя. Просто держись в тени и не бедокурь. – Он кивнул и прибавил: – И конечно, сохраняй все чеки. Мы повесим их все на наш ответный иск.

– О, – удивился я. – Мы подадим ответный иск?

Кронауэр вновь ударил ладонями по столу, и лицо его впервые за все время по-настоящему вспыхнуло от счастья.

– Ну разумеется! Кто-то должен заплатить за всю ту грязь, в которую тебя окунули. И они заплатят, поверь мне. Втридорога. – Мне показалось, что сейчас Кронауэр потрет ладони одну о другую и засмеется дьявольским смехом, но уже мгновение спустя он прибавил: – Сумма с семью нулями. А то и с восемью.

– Восемь нулей? В смысле, больше десяти миллионов? – растерялся я.

– Как минимум семь, – уверенно заметил адвокат.

– Э… долларов? – промямлил я, не в силах представить такое число у себя на банковском счете. Целое состояние – и все для старого доброго moi[15]?

– Долларов, – серьезно закивал Кронауэр.

Потом он говорил что-то еще, но я уже ничего не слышал. Десять минут спустя я, по-прежнему в тумане, вернулся к своей машине.

Встреча с Кронауэром приободрила меня, заставила воздержаться от убийств или побегов (что было весьма нелегко) и поселила в моей голове образ богача Декстера. Но в остальном это была пустая трата времени. И чем дальше я мчался от Южного пляжа, тем неправдоподобнее мне казалась обещанная сумма. Что ж, по крайней мере если я сохраню чеки, расходы мне компенсируют. За гостиницу, машину и даже еду.

Я снова прокрутил в голове все случившееся. Дразнящее обещание огромной суммы было явно не более чем пустой болтовней для моего усмирения. Даже если мы и получим какое-то эфемерное состояние, на это уйдут годы, – и большая часть суммы к тому же достанется Кронауэру. В общем, помимо мечты о золотом горшке, единственным, что я вынес из встречи с Кронауэром, было предупреждение: моя свобода временна и нет гарантии, что меня навсегда не упекут за решетку.

Я имел представление о том, что творится в обычных тюрьмах.

По сравнению с ними «СИИТГН» – это роскошный курорт. Я почти наверняка тут же захочу в старую камеру, а по ночам буду грезить о коричневом мясном сандвиче.

При мысли о сандвиче желудок тут же проснулся и недовольно заурчал. Бургер камнем лежал в желудке, и мою безупречную пищеварительную систему это, видимо, тревожило. «Ну и кто был прав?» – сказал я желудку. Тот прорычал что-то в ответ. Даже привкус у меня во рту был странный: смесь прогорклого жира, химического соуса и испорченного мяса. Хотя, пожалуй, это не так плохо, как то, чем мне придется питаться до конца своей жизни, если я буду неосторожен.