Солнечный огонь - Френсис Стивенс
Как я уже упомянула, мой отец, доктор Александр Виддиап, археолог, а я родилась в Манаусе[9], на Амазонке. Когда я была маленькой, мать увезла меня домой, в Нью-Йорк, и я вернулась в Бразилию лишь недавно.
Мне исполнилось девять, когда бедный папа написал нам, что планирует путешествие вверх по Рио-Силенсиозо. Он слышал от какого-то индейца, что у истока реки находятся развалины удивительной постройки, где можно найти реликвии древнего народа. Индейца звали Питер… нет, Петро, точно… Как вы сказали, мистер Отуэй? Да, его звали Куямбира-Петро. Папа писал, что он из племени каннибалов, живущих на реке Можу. Он был их колдуном, мастерил амулеты, защищающие от джунглей и речных демонов. Он показал моему отцу одежду из шкуры ягуара и два мелких бриллианта, символизирующих солнце. Но экспедиция, организованная папой, так и не вернулась.
Папа проводил с нами в Нью-Йорке только часть года, но мы с ним были лучшими друзьями. Я часто твердила себе, что однажды, когда вырасту, обязательно узнаю по крайней мере о том, как он умер.
Затем началась война. Мама никогда ничего мне не запрещала, и я пошла учиться летать на «блерио»[10], но, кто бы сомневался, в пилоты меня тоже не взяли. И мне досталась лишь роль водителя в родном штате. После заключения мира бедняга майор Дюпон согласился помочь мне исполнить мой замысел — попасть к истоку Рио-Силенсиозо по воздуху. Майор Дюпон был англичанином из Королевского летного корпуса, он как раз приехал на полгода в Нью-Йорк погостить у друзей. Я посвятила его в свой замысел, и он сказал, что это осуществимо и весьма любопытно.
Мы выбрали гидроплан, потому что надо было взлетать с Амазонки и лететь над лесом: не сядешь на воду, не сядешь вообще.
Сейчас мама ждет меня в Манаусе. Она, наверное, жутко волнуется, однако знает, что я всегда так или иначе добиваюсь своего. Простите, что? А-а, авантюрным характером я вся в отца, впрочем, силой и ростом нынче никого не удивишь…
Мистер Уэринг! Не надо так! Я совсем другое имела в виду! Бедолаги, конечно, вы бы не справились с той страшной зверюгой, готовой в любую секунду накинуться на вас. Но я продолжу, и станет понятнее.
Мама ни за что не отпустила бы меня туда одну, но майор Дюпон проявил изобретательность, к тому же у него был великолепный послужной список, и когда он предложил свои услуги, все стало выглядеть гораздо безопаснее. Мы с майором в первый раз собирались лишь разведать местность, однако с легкостью нашли озеро. Сияющую вершину пирамиды было видно за много миль. Конечно, мы не знали, что там сверкает. Просто видели светящуюся среди бела дня огромную звезду, только на земле, а не на небе, где ей положено находиться.
Мистер Теллифер! Да… бедный майор тоже сказал, что это похоже на звезду упавшую. Даже странно, что он использовал именно это сравнение, особенно в свете того, что мне рассказали потом.
Мы спланировали на озеро и высадились на разборной лодке, прихваченной с собой. С тех пор пролилось несколько сильных дождей, и лодчонка наверняка наполнилась водой и утонула. Вижу, что ее нет среди других лодок. Майор Дюпон предложил мне подождать, пока он один поднимется наверх, но я заупрямилась, и мы пошли вместе. Был разгар дня, но мы же не знали, что в полдень происходит что-то страшное.
Мы выглянули из-за парапета и увидели необычную площадку, окруженную пальмами и кустами, а в середине… что-то сияло и сверкало. Майор Дюпон назвал этот предмет дедушкой всех бриллиантов, и мы тогда славно посмеялись. Мы поняли, что на площадке очень жарко, но снаружи тоже палило солнце. Мы направились к яме. Майор Дюпон сказал, что под ней, наверное, печка. Он наступил на пятиугольник… По счастливой случайности я оказалась одной ногой на твердой поверхности и успела отскочить. Я забежала на продолговатый камень. Схватилась за колонну, а она была такая горячая, что я обожглась. Я… можно, я не буду останавливаться на подробностях… Спасибо. Да, лучше об этом помолчать. Я не могла ему помочь. Времени не было. Я, кажется, упала в обморок.
Потом, довольно долго, все было как во сне. Помню, как увидела над собой старуху, очень странно одетую. Я лежала на полу в одном из домов снаружи. Она забрала мое платье и одела меня так же, как была одета сама. Несколько минут я чувствовала себя не в своей тарелке, а потом все показалось нормальным. Я словно проживала какой-то сон. Временами я переставала сомневаться в том, что сплю, и только чуть-чуть удивлялась, почему не получается проснуться. И мне всегда было грустно, хотя я не могла понять, есть ли у этого реальная причина.
По-моему, я испытывала последствия шока от увиденного. Когда-то мы с мамой знали некую мисс Блэр. Она была милейшим человеком, но, работая в госпитале во Франции, она попала под немецкий обстрел. И больше года не могла прийти в себя. Много плакала, ничем не интересовалась. Я носила ей цветы и заметила, что она никогда ничего не станет делать, если я или сиделка об этом ее не попросим. Думаю, со мной творилось нечто подобное.
Ну да, мистер Уэринг. Если бы кто-нибудь из вас попросил бы меня вас выпустить или приказал запереть чудовище в его норе, наверное, я бы так и сделала. А когда вам так… так не нравилось то, что происходит, я лишь удивлялась, почему вы не велите мне поступать иначе. Но для меня вы были людьми из сна, а они, сами понимаете, редко ведут себя разумно. И я продолжала делать то, что приказывала мне Сайфа, потому что так было проще всего.
Старуху звали Сайфой. Она говорила по-английски и еще на каком — то неизвестном мне языке. У нее практически не осталось зубов, но вскоре я научилась разбирать, что она шамкает, и резкий акцент тоже не был помехой для почти полного понимания.
Я делала то, что она мне говорила. Сайфа меня не обижала и даже ничем не угрожала. Она, на самом-то деле, была очень заботливой и… доброй, хотелось бы мне сказать, но это немного другое слово. Ее лицо и глаза словно излучали зло. Я ее слушалась, ведь мне казалось, она точно знает,
