Айзек Азимов - Норби и придворный шут
— Ха! — воскликнула драконица.— Джефф, когда ты был маленьким, с тобой случалось так, что ты тащил в рот какую-нибудь гадость, а потом у тебя болел животик?
— Конечно. Такое случается с детёнышами всех разумных видов.
— Очевидно, так. Монос ещё очень молод и совсем недавно узнал из нашего опыта, что маленькие органические существа могут отравиться несъедобной пищей. Но ты вовсе не маленькое органическое существо, Монос. Ты не заболеешь, даже если съешь жёсткую, старую драконицу вроде меня.
— Шли бы вы отсюда и оставили меня в покое! — Уголки рта Моноса опустились вниз, как будто он собирался заплакать.
— Ты действительно этого хочешь? — спросила Старейшая.
— Не знаю. Я боюсь. Сможем ли мы ужиться вместе? Смогу ли я узнать от тебя о жизни... и смерти?
— Очень может быть. Но сперва ты должен научиться вести себя. Ты должен прекратить потакать себе и стараться помогать другим. С моей стороны, например, было неправильно так долго оставаться на уединённом острове, вдали от тех, кто нуждался в моей помощи. Я тоже думала только о себе.
— Тогда мы во многом похожи, драконица.
— Да, Монос. Дело не в том, что медитация бесполезна — на самом деле это превосходная вещь, и я научу тебя ей,— но разумным существам, в конечном счете, необходимо помогать друг другу. Теперь моё уединение закончилось, но я хочу присоединиться к тебе, а не вернуться в мир Джемии.
Тонкое щупальце тумана выползло из травы, осторожно прикоснулось к носу драконицы и немедленно втянулось обратно.
— Я ощутил твои мысли, когда прикоснулся к тебе своим сенсорным окончанием. Ты уверена, что быть полезной — это так важно?
— Да, Монос.
— Но, мэм, как вы будете сосуществовать с ним? — спросил Джефф.— Вы — органическое существо: вам нужно есть и пить.
— Монос,— сказала Старейшая,— ты уже создал для нас подходящую атмосферу. Ты сможешь приготовить для меня еду и питье?
— Я помню содержимое человеческого желудка после праздничного банкета. Ты питаешься так же?
— Разумеется. Мы с тобой заключим сделку. Ты будешь поддерживать моё органическое существование и заберёшь меня с собой — ибо ты должен покинуть Джемию,— а я позволю тебе разделить со мной моё сознание. А когда я умру, ты ознакомишься с феноменом смерти.
— Я мог бы сделать твою копию, драконица, но она будет нести в себе те же физиологические проблемы и вскоре умрёт от старости. Я не могу исправить то, что уже есть. Я могу только скопировать.
— Всё в порядке, Монос. Я довольна таким завершением своего жизненного пути. Тем более что после моей смерти ты запомнишь меня до конца своего существования.
— Более того, твоё знание станет моей неотъемлемой частью. Хорошо, мы заключаем сделку.
Рот Моноса превратился в туманное облако, окутавшее драконицу призрачной вуалью. Облако на мгновение прильнуло к её телу, а затем скользнуло вниз и исчезло. Лишь одно тонкое щупальце осталось обвитым вокруг её чешуйчатой талии.
Старейшая потрясённо прикоснулась к своему новому поясу. Потом она улыбнулась и закрыла глаза.
— Мэм! — воскликнул Джефф.— Вы уверены, что это необходимо?
— С вами всё в порядке, Ваше Высочество? — спросил Норби.
Глаза драконицы открылись, и Джефф увидел, что они наполнены слезами. Однако она улыбалась.
— Я чувствую себя прекрасно, друзья. Я только что соединилась с Моносом и теперь сожалею, что испарила даже крошечную часть его существа. В конце концов, он не такой уж плохой. Просто ребёнок, которому временно требуется учитель. Я очень рада, что плоды моей многолетней медитации перейдут к Моносу. Не имеет значения, смертны ли мы, пока наше знание передаётся от одного к другому.
— Знание и мудрость, мэм. Вы мудры.
— Благодарю тебя.— Выражение лица Старейшей неожиданно изменилось.— Теперь я Монос, а не только Старейшая Драконица. Будучи Моносом, я знаю, что ещё не достиг мудрости. Мы с драконицей понимаем, что должны покинуть эту планетную систему и лучше узнать друг друга, прежде чем встретиться с другими разумными существами.
— Хорошая мысль,— сказал Джефф,— Но, прежде чем вы уйдёте, можете ли вы выполнить просьбу Старейшей и ещё раз попробовать воссоздать моего брата?
— Этот Монос в самом деле глуп и наивен,— Теперь с ними снова говорила Старейшая,— Но он быстро учится. Сейчас он сосредоточивается на молекулярной структуре организма Фарго, а тем временем я могу попрощаться с вами. Передайте моей дочери и Менторам, что я люблю их. Скажите им, что я счастлива и в своём новом облике, наверное, смогу принести больше пользы, чем даже когда была Великой Драконицей.
Колышущаяся пелена тумана в углу сада рассеялась, и все увидели Фарго, свернувшегося клубком на земле. Он зевнул, потянулся и открыл глаза:
— Что вы здесь делаете? Мэм, вы послали за Джеффом и Норби?
— Не совсем так.— Новый тембр голоса драконицы был почти незаметен, но Джефф знал, что сейчас к ним обращается Монос. Когтистая лапа легла ему на плечо.— «Твой брат в точности такой же, каким он был, когда я проник на корабль и поглотил его сознание. Он не помнит ничего, что случилось потом, так как эти воспоминания принадлежат мне, а не ему».
«Хорошо, Монос. Потом я всё ему объясню. А теперь, будь добр, позволь нам вернуться на Джемию».
— Вы можете идти,— вслух произнесла Монос-Драконица.— Оба ваших корабля возвращаются за вами. Человек Фарго вернётся к своей Олбани.
— И на том спасибо,— пробормотал старший Уэллс, поднимаясь на ноги и изумлённо оглядываясь по сторонам,— Вот только как мы оказались в этом любопытном садике? Он что-то мне напоминает...
Монос-Драконица подмигнула Джеффу:
— Кстати, из ваших разумов я почерпнула сведения о расе галактических путешественников, которых называют Другими. Когда я буду готова, то отправлюсь искать их. Мы с ними обменяемся опытом и впечатлениями от межзвёздных путешествий. Как ты думаешь, это разумный план?
— Да,— с энтузиазмом согласился Джефф.— Ищи корабль Других в гиперпространстве и передай привет Другому, которого мы называем Рембрандтом. Он тебе понравится, и, думаю, ты ему тоже.
В расчистившемся воздухе над головой появился корабль Первого Ментора. «Многообещающий» приближался к ним с другой стороны. Олбани и Первый Ментор, без сомнения, наблюдали за происходящим внизу.
— Я подожду, пока вы подниметесь на борт, а потом покину эту планету,— сказала Монос-Драконица.— Теперь понимаю, почему было несправедливо загораживать её от солнечного света. Нам — мне и драконице — предстоит многое узнать друг о друге.
Норби издал скрежещущий звук.
— Если бы ты забрал меня вместо Старейшей, то я бы не согласился умереть. Я бы попытался остаться в живых.
— Даже твоя жизнь длится недолго по сравнению с той моей частью, которую ты называешь разумным облаком.
— Полагаю, ты прав. Но когда сама Вселенная начнёт сжиматься, я бы постарался помочь выжить другим существам и, может быть, даже найти способ проникнуть в новую Вселенную.
— Драконья часть меня одобряет эту идею. Мы ещё обсудим её. А ты упорный робот, не так ли?
— Я защищаю жизнь! — заявил Норби.— Я тоже часть жизни!
— Ну конечно,— Брови драконицы приподнялись, и она с вопросительным видом взглянула на Джеффа, потом протянула лапу Фарго. Тот, ничего не понимая, потряс длинный коготь.— До свидания, Фарго. Я был... была рада, так сказать, познакомиться с тобой.
Старший Уэллс вытер вспотевший лоб:
— Полагаю, что приду в себя, когда кто-нибудь объяснит мне, что здесь творится. Если вы покидаете нас, мадам Старейшая, то надеюсь, что ваша поездка будет приятной. Желаю вам всего хорошего. Жаль только, что я не успел сочинить песню специально для вас.
— Ничего страшного. Взамен я исполню для тебя другую песенку — ту самую, которую ты напеваешь под душем, когда отправляешься на новое задание. Ты ни разу не исполнял её перед слушателями, так как считаешь, что она не годится для публики.
— Но откуда вы знаете...
— Подожди, Фарго,— перебил Джефф.— Потом ты всё поймёшь. Мы слушаем, Монос... Ваше Высочество.
Драконица выдохнула маленькое облачко дыма и запела:
Когда я уйду, не грустите, друзья,Живите легко и свободно, как я,И слез вы не лейте, колья не вернусь,Навеки в межзвёздных полях заблужусь...
Джефф повернулся к брату:
— Ты исполнял её под душем? Я никогда не слышал эту песенку.
— Она не настолько удачна. Я пою её только перед вылетами на секретные миссии по поручению адмирала Йоно. Пожалуйста, не цитируй при Олбани: она считает, что я и так постоянно мотаюсь вдали от дома.
— А мне нравится эта песенка,— сказала Монос-Драконица.— В ней звучит правда, пусть и с печальным содержанием. А теперь это к тому же моя правда.
