Евгений Велтистов - Мир приключений. Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов

Даже его проняло. За все время нашего похода по следам золотой бабы он, пожалуй, больше любого из нас выказал молчаливой стойкости и упорной, яростной выносливости. Что ж, нервы есть у каждого. Человек не машина, в конце концов.

— Да, дело застопорилось, — продолжил Яковенко, в сердцах ширнув своей палкой в землю. — Глухо!

И потому, как вдруг округлились Сашкины глаза и как подалась вниз палка в момент, когда он произнес свое «глухо», мой мозг взорвался ликующей мыслью: «Есть! Наконец-то есть!»

С великим тщанием мы удалили спутавшуюся траву и убрали дернину. Обнажилась острая кромка плотной породы с выщербинами, похоже, обработанной вручную. Ширина лаза не превышала полуметра. Андрей лег у зияющего в земле отверстия:

— Дайте палку! — на лбу у него явственно вспух поперечный рубец.

Прощупав все стенки скважины, он отшвырнул палку и сел.

— Ничего не понимаю. Пещера имеет форму обычного топора — книзу на клин. Глубина метра полтора максимум. Короче, сильно сбивает на обычный скальный разлом, кем-то слегка расширенный…

— Не может быть. — Яковенко полез в щель с лопаткой, бросив мне: — А ну, Василь, принеси-ка фонарь. Может, дно просто заложено камнями.

Когда я принес фонарь, Яковенко сидел у края ямы и охал. Около него хлопотал Андрей. Рядом валялась лопатка и несколько свежеотколотых кусков темной, с желтоватым отливом породы.

— Вот не везет, — кривясь от боли, объяснил Сашка, — стал расчищать дно, лопата соскользнула ну и саданул по ноге. Да не бойсь, все в норме, не до крови даже. Лезь в щель, Василь, погляди, что там.

Я зажег «Турист» и ногами вперед осторожно сполз в яму. Изворачиваясь, как уж, в узком пространстве, начал обследование. Андрей оказался прав: пещера по форме действительно напоминала топор, точнее, секиру, края ее сужались понизу.

К сожалению, никаких следов потайного, хотя бы заложенного породой хода мне обнаружить не удалось.

Я вылез из ямы, делать там было решительно нечего.

Никто ни о чем не спросил, все было ясно и читалось по моему лицу, как по книге.

Помолчали, молчание получилось тяжелым, давящим.

— Что ж, — сказал шеф, внимательно разглядывая и слегка ощупывая Сашкину ступню, — небольшой ушиб, до свадьбы заживет.

И без всякого перехода, на той же ноте, негромко:

— Надо иметь мужество и для того, чтобы с достоинством проигрывать. Немало академических, снаряженных по всей науке экспедиций возвращается с пустыми руками… Сделаем охлаждающие примочки, авось быстрее рассосется… Вот… то экспедиции… а нам сам бог велел.

— …Алло, орлы! — за нашими спинами затрещали кусты.

К нам медленно подошли два незнакомых парня в клетчатых рубахах, без натянутости представились:

— Анатолий!

— Михаил!

Шеф протянул руку.

— Андрей меня зовут. Это Василий. Это Александр. Вы, ребята, оттуда? — махнул он рукой в сторону поселка.

— Откуда же еще? С рудника!

— Железо, — полюбопытствовал я, — или медь?

— Оно самое… — Анатолий присел на корточки и потянулся к отбитым Сашкой кускам породы. — Драгоценный металл ищете? Гля-ка, Миш! Он у нас заочник, в институте на горного инженера учится. Я говорю, кварцит вроде, золотоносная жила, а?

Михаил пожал плечами.

— Похоже, но точно сказать не могу.

— Да нет, мы совсем не геологи, — нехотя сказал президент и начал уводить разговор в другую сторону, — мы вот вышли к Тиману с Новоухтинского шоссе, считали, что здесь необжитые глухие места, а попали прямо на ваш рудник.

— Точно! Когда здесь первый колышек вбивали, так оно и было! — веселился парень. — А сейчас клуб, спортзал, бассейн! Преобразовали! Там, где сейчас карьер, — показал он через плечо, — было две-две с половиной избы. Юмор был, когда мы их переселяли: пожалте, мол, в отдельную квартиру со всеми удобствами, а они ни в какую: «Где жили, там и помереть хотим» — держались за свои халупы, медом намазанные, что ли, для них. Долго агитировали. Один старик особо артачился, я даже фамилию его запомнил: Пирогов! Потом и его перевезли…

Нас словно громом поразило.

— Саш, ты, — ласково сказал Андрей, — как стреноженный и травмированный, посиди-ка, поскучай в лагере. А мы с Василием слетаем в поселок, надо взять интервью у этого старика. Как, Толя и Миша, может, покажете нам, где живет сейчас Пирогов? Вы не очень заняты?

— Сегодня выходной, — блеснул зубами Анатолий, — а как сказал один древний мудрец, никогда я не бываю так занят, как во время отдыха. Да ладно, что с вами поделаешь? Проводим, Миш?

По дороге, естественно, сам собой затеялся разговор о нашей сегодняшней находке.

— Видите ли, ребята, — степенно, сознавая всю ответственность — ответственность специалиста, консультирующего простых смертных, — вещал Михаил, — видите ли, Тиман — старые горы, очень старые. В литературе нет данных о перспективности этого региона на золото, хотя, помнится мне, на одной из лекций было сказано нечто относящееся к вопросу. Кажется, так: до революции число заявок на золото исчислялось здесь сотнями.

— Речь идет не о наличии в принципе золотоносных пород, в этом сомнений, видимо, нет, — сказал Андрей, — а об экономически интересных месторождениях, о запасах, проценте содержания металла и прочем.

— Нужны комплексные исследования, пробное бурение… — неуверенно сказал Михаил.

…Поселок был хорошо обжит: на балконах теснились лыжи, ящики и цинковые корыта, меж домами хлопало и трещало на свежем ветерке мокрое белье, повсюду бегали и кричали дети.

— Вон, крайняя пятиэтажка. Туда всех местных и переселили. Видите, они все же по-своему устроились: сарайчики понастроили, чуланчики, эх! Там спросите. А камушки-то все же покажите спецам! Только не тяните, чем скорее, тем лучше.

Попрощавшись с парнями, мы подошли к дому. Около крайнего подъезда на лавочке сидели две пожилые женщины.

— Пирогов? — переспросила одна из них. — Так он в магазин пошел, сейчас вернется, посидите маленько.

Странным мне показалось это сочетание — «Пирогов» и «магазин». Эта фамилия была для меня словно тенью далекого прошлого, она соседствовала в сознании рядом с другими старыми словами и понятиями. Пирогов и скит, Пирогов и Библия, Пирогов и золотой идол — это было понятно, привычно, но что легендарный Пирогов ушел в магазин и вот-вот должен явиться — этого я охватить не мог. Век нынешний и век минувший! Хотелось протереть глаза и проснуться.

— Да вот он сам и идет! — показала женщина. — Коли срочное что, так идите встречь, человеку уже под восемьдесят, а может, и под девяносто — на ноги он не быстрый.